БА[ch769]ТЕНЬКОВ Гавриил Степанович (1793—1863) — декабрист, подполк. Корпуса инж. путей сообщения (1824). Воспитывался в дворянском полку в Петербурге. Участник Отеч. войны 1812 г. и заграничных походов 1813—14. С 1816 в Корпусе инж. путей сообщения, служил в Сибири, где сблизился с М. М. Сперанским, автор ряда записок об управлении Сибирью. С 1821 в Петербурге, с 1823 — под нач. гр. А. А. Аракчеева. С 1812 масон, с 1825 чл. Сев. об-ва. Ок. 20 лет провел в одиночном заключении, где создал поэмы "Одичалый" (1827), "Тюремная песнь" (1828). С 1846 на поселении в Томске, после амнистии 1856 — в европ. России, в посл. годы жизни писал стихи, прозу, работал над воспоминаниями.

Соч.: Сочинения и письма, т. 1. Письма (1813—1856), Иркутск, 1989.

Лит.: Карцев В. Г. Декабрист Г. С. Батеньков, Новосибирск, 1965; Илюшин А. А. Поэзия декабриста Г. С. Батенькова. М., 1978.

БА[ch769]ТЕНЬКОВ
Гавриил Степанович (25 марта 1793 – 29 окт. 1863) – рус. философ-идеалист, декабрист. Окончил 2-й кадетский корпус в Петербурге, участвовал в Отечеств. войне 1812 и заграничном походе. В 1825, оставив службу, занялся историей, правом и философией, близко сошелся с участниками тайных декабристских об-в (см. Декабристы). За два месяца до восстания 14 дек. 1825 Б. вступил в Северное об-во. В янв. 1826 он был арестован, осужден и пробыл в одиночном заключении св. 20 лет, затем был сослан на 10 лет в Томск.
В соч. "Обозрение государственного строя" (1828) и "Мысли о конституции" (1826) (см. вкн.: М. В. Довнар-Запольский, Мемуары декабристов, вып. 1, Киев, 1906) Б. критиковал обществ. и гос. строй России и доказывал необходимость ликвидации крепостного права. В результате неизбежной, по Б., революции должна быть установлена конституц. монархия. Б. был хорошо знаком с франц. политич. лит-рой 18 в., изучал сочинения Монтескьё и физиократов. В области философии он находился под влиянием мистич. сочинений Бёме, Сведенборга и рус. масонов (см. Масонство), к к-рым он был нек-рое время близок (см. тюремные записки Б. – "Русский ист. журн.", 1918, кн. 5, с. 117–18). Осн. принципом познания и действия Б. объявлял волевую интуицию.
Соч.: Повесть собственной жизни, "Русский архив", 1881, кн. 2.
Лит.: Модзалевский Б. Л., Декабрист Батеньков, "Русский истор. ж.", 1918, кн. 5; Рассказы о Г. С. Батенькове, "Русский архив", 1881, кн. 3; Из архива Елагиных. Письма Г. С. Батенькова, И. И. Пущина и Э. Г. Толля, [ch924]., 1936; Ореус H. И., Гавриил Степанович Батеньков, "Русская старина" 1889, авг.; Греч Н. И., Записки о моей жизни, М.–Л., 1930. с. 502–50; Венгеров С. [ch913]., Критико-биографический словарь русских писателей и ученых, т. 2, СПБ, 1891, с. 224–27; Бакай Н., Сибирь и декабрист Г. С. Батеньков, Томск, 1927; Снытко т. Г., Г. С. Батеньков-литератор, в кн.: Литературное наследство, т. 60, кн. 1, М., 1956.

Среди декабристов-естествоиспытателей особое место занимает Гавриил Степанович Батеньков. Он внес большой вклад в изучение природы и экономики не только Сибири, но и России в целом. О том, насколько глубоко он занимался проблемами естествознания, свидетельствует тщательный анализ капитального труда Александра Гумбольдта "Космос", которому декабрист посвятил несколько работ.

Батеньков родился 25 марта 1793 г. и был 20-м ребенком в семье. Его "учителем в гимназии и впоследствии добрым другом" был отец великого русского ученого Д. И. Менделеева, И. П. Менделеев1.

1 (Карцов В. Г. Декабрист Г. С. Батеньков/Под ред. акад. М. В. Нечкиной. Новосибирск: Наука, 19G5. С. 18.)

"Древние греки и римляне с детства сделались мпо любезны,- писал декабрист следственному комитету,- но природные склонности влекли к занятиям другого рода. Я любил точные науки и на 15-м году возраста знал интегральное исчисление почти самоуком"1. Но родители не имели средств определить мальчика в Московский университет, в стенах которого воспиталась целая плеяда декабристов.

1 (Восстание декабристов. М.: Наука, 1984. Т. 14. С. 93.)

Вскоре Батеньков поступил в Петербургский кадетский корпус, где подружился с Владимиром Раевским, человеком смелых, передовых убеждений. Они проводили вместе целые вечера. Ощущение надвигавшейся решительной схватки с Наполеоном не покидало друзей - "приближалась страшная эпоха 1812 года". И хотя они ненавидели фронтовую службу, оба мечтали о подвигах во имя защиты Отечества. "Мы,- писал Батеньков,- развивали друг другу свободные идеи и желания наши... С ним в первый раз осмелился я говорить о царе яко о человеке и осуждать поступки цесаревича. В Сибири, моей родине, сие не бывает... Идя на войну, мы расстались друзьями и обещали сойтись, дабы позже привести идеи наши в действо"1. И далее: "Он,- вспоминал Батеньков,- казался мне как бы действующим лицом в деле освобождения России и приглашал меня на сие поприще"2.

1 (Восстание декабристов. М.: Наука, 1984. Т. 14. С. 93.)

2 (Восстание декабристов. М.: Наука, 1984. Т. 14. С. 94.)

Батеньков участвовал в преследовании войск Наполеона. 27 января 1813 г. он громил французские войска под Варшавой. 1 мая освобождал Краков, 7 августа во время сражения при селении Крейнбау командовал двумя орудиями и был ранен в левое плечо, а спустя несколько недель снова вернулся в строй. 4 октября 1813 г. "во время вылазки неприятеля из крепостей Виттенберга и Магдебурга чрез расторопность спас и доставил к армии артиллерийские снаряды, будучи меж неприятельскими войсками, за что награжден чином подпоручика"1. 20 декабря 1813 г. вступил во Францию. Битвы следовали одна за другой. 20 января 1814 г. Батеньков отличился в генеральном сражении и был "за оказанное отличие награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом". 30 января 1814 г. при местечке Монмирале, прикрывая отступление корпуса, получил 10 штыковых ран. Его считали погибшим, но он возвратился в свой полк. Затем Батенькову пришлось участвовать во втором походе во Францию.

1 (Восстание декабристов. М.: Наука, 1984. Т. 14. С. 93.)

"Война,- писал Батеньков следственному комитету,- представила мне поучительную картину, но я выходил из строя за ранами, должен был непрестанно лечиться и продолжал свое образование... Военной славы не искал, мне всегда хотелось быть ученым или политиком. Во время двух путешествий за границу мысли о разных родах правления практическими примерами во мне утвердились, и я начал иметь желание видеть в своем Отечестве более свободы"1.

1 (Восстание декабристов. М.: Наука, 1984. Т. 14. С. 93.)

Вернувшись в Россию из второго заграничного похода, Батеньков 7 мая 1816 г. оставил военную службу, которая весьма тяготила его. Он отправился в Петербург, чтобы заняться "опять в тишине точными науками". Правда, он мечтал и о путешествии в Арктику:

В стране Борея вечно льдистой,
Где нет движенья веществу,
Где магнетизм владеет чистый,
Все смерти дань, как божеству,
Где солнце полгода сияет,
Но косо падая на льдах,
Луч яркий в радужных цветах
Скользит и тотчас замерзает1.
1 (Письма Г. С. Батенькова, И. И. Пущина, Э. Г. Толя. М.: Б-ка: СССР им. В. И. Ленина, 1936. С. 58.)

Однако экспедиции в полярные страны в тот год Россией не снаряжались. И Батеньков принял иное решение. В октябре 1816 г. он "с честью выдержал экзамен" в институт корпуса инженеров путей сообщения. В том же году Батеньков отправился в Сибирь, чтобы заняться там работой и заботиться о престарелой матери.

В годы юности Батеньков был особенно дружен с Алексеем Андреевичем Елагиным, женатым на племяннице В. А. Жуковского Авдотье Петровне. Елагина, в доме которой после амнистии Батеньков провел последние годы своей жизни, сохранила его архив.

Батеньков довольно долго жил в Томске, где, по его словам, "из семи или восьми человек составили правильную масонскую ложу, и истинно масонскую, ибо, кроме добра, ни о чем не помышляли". Друзья его звали в Петербург, в Москву, но он не желал расставаться с любимой Сибирью. "Нет, мой милый,- писал Батеньков Елагину.- Нелегко оставить Сибирь... привязанность к той стороне, где, кажется, сама природа бросает только крошки безмерного своего достояния, где живут в казнь за преступление и имя которой, как свист бича, устрашает, привязанность к этой стране Вам непонятна"1.

1 (Письма Г. С. Батенькова, И. И. Пущина, Э. Г. Толя. М.: Б-ка: СССР им. В. И. Ленина, 1936. С. 58.)

И все-таки, когда обострились отношения Батенько-ва с сибирским генерал-губернатором И. Б. Пестелем |(отцом знаменитого декабриста), он решил вернуться в столицу. По дороге он встретился с преемником Пестеля Михаилом Михайловичем Сперанским, который пригласил опального чиновника к себе в сотрудники. Это случилось в апреле 1819 г. "Он,- писал Батеньков о Сперанском,- с первого свидания полюбил меня, и с сего времени моя жизнь получила особенное направление. Мы обратились в Иркутск. Он начал употреблять меня в дела и действительно обратил в юриста. Практика и образцовые творения сего мужа были для меня новым источником учения. Я сделался знатоком теории законодательства и стал надеяться достигнуть первых гражданских доляшостей. В издании сибирского учреждения был первым сотрудником... Во все время я видел в Сперанском человека необычайного ума и твердости, никогда не жаловался он на свою ссылку... При всей простоте обращения он всегда являлся на неприступной высоте"1.

1 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 94.)

По поручению Сперанского Батеньков разработал проект укрепления берегов Ангары (с учетом скорости ее течения). Затем совершил несколько поездок в район Кулутука, юяшого берега Байкала, селения Посольского, Селенги и Кяхты. С известным полярным исследователем Матвеем Матвеевичем Гедеиштромом он разработал проект новой Кругобайкальской дороги, который был осуществлен лишь спустя четыре десятилетия, а впоследствии по трассе, намеченной будущим декабристом, была проложена железная дорога. Дружба Батенькова с Гедеиштромом, человеком большого ума, доброго сердца и недюжинной смелости, занимает особое место в его научной биографии. Несмотря на неудовольствие генерал-губернатора, Батеньков переехал яшть в дом Геденштрома.

"Батеньков был довольно большого роста, сухощав, брюнет, с золотыми очками по близорукости; в фигуре его ничего не было замечательного, но рот и устройство губ поражали своей особенностью. Губы его не выражали ни злости, ни улыбки, но так и ояшдаешь - вот-вот услышишь насмешку, сарказм. Дар говорить о чем угодно занимательно, весело и говорить целые часы - эта способность была изумительна! Готовность его на ответы и возражения не имела равного. Батеньков был незлобивого характера, добрейшего сердца. Ученость его была замечательна; он очень легко и много писал стихов; я много читал его басен, но и тут только сатира и сарказм, более на известные лица и нравы"1,- писал о нем его современник. А вот еще одно свидетельство о Батенькове как о "человеке блестящих способностей, обладавшем бойким пером и необыкновенным даром слова"2.

1 (Стогов Э. Очерки, рассказы и воспоминания // Рус. старина. 1878. Т. 23. С. 524.)

2 (Калашников И. Т. Записки иркутского жителя // Рус. старина. 1905. Июль. С. 249.)

Сперанский привлек Батенькова к разработке известной сибирской реформы, в процессе подготовки которой в 1820-1821 гг. он составил семь важнейших документов, в том числе "Положение о приведении в известность земель Сибири".

В канцелярию сибирского генерал-губернатора сходилось большое число донесений с Камчатки о русских исследованиях на севере Тихого океана, кругосветных плаваниях, наконец, о поездках иностранных путешественников по Сибири. Все это, безусловно, расширяло круг географических интересов Батенькова. Он собрал описания Тобольской, Томской и Иркутской губерний, составленные землемерами Антоном Лосевым, Степаном Зверевым, Василием Филимоновым. На этих документах имеются исправления и пометки, сделанные декабристом.

Среди его бумаг сохранились данные о распределении русского крестьянского населения и поселенцев по уездам и губерниям Сибири, о росте посевных площадей в 1810-1819 гг., о состоянии горных заводов и рудников, местной промышленности, о населении и его этническом составе.

В 1820 г. Батеньков написал очерк "О Якутской области", сохранившийся среди бумаг декабриста в рукописном отделе Государственной библиотеки им. В. И. Ленина. Он содержит общую географическую характеристику Якутии. Весьма подробно описаны Якутск, его положение, пути сообщения области. Особое внимание уделено гидрологическому режиму рек Лены, Вилюя, Алдана, Индигирки, Колымы и условиям судоходства по ним. Батеньков рассматривает климатические условия, леса, горы, почвы, вечную мерзлоту Якутии. В заключение изложены "средства улучшить положение народов, обретающихся в Якутской области", где проживало 72 597 человек.

В 1822-1823 гг. Батеньков в нескольких частях журнала "Сын Отечества" опубликовал обширную статью (точнее, серию статей под общим заголовком) "Общий взгляд на Сибирь", которая является важнейшим географическим трудом декабриста. В первом разделе рассматривается вопрос о внешних границах страны. Характеризуя изученность пограничных областей Сибири, Батеньков отмечал, что они подробно исследованы лишь в немногих местах. И еще менее изучены внутренние области.

В первую очередь он останавливается на северных пределах Сибири, включая берега Ледовитого моря. "По трудности астрономических наблюдений в полярных странах, по редкому посещению их людьми, имеющими для сего достаточные сведения и средства,- писал Батеньков,- многие места на означенных берегах еще не определены с точностью. На географических картах некоторые из них часто более нежели на целый градус по широте были иногда понижаемы, иногда возвышаемы. Погрешности в долготе оказываются еще значительнее. Наконец, вовсе неизвестна часть берега от Шелагского мыса или после новых в сей стране покушений - от мыса Козмина к востоку до Северного мыса"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд па Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 3.)

Восточными пределами Сибири Батеньков называл берега Восточного (Тихого) океана и Охотского моря. Он считал, что в общем виде о восточных границах известно то же, что и о северных, поскольку немногие места Русского побережья Тихого океана означены с точностью по астрономическим наблюдениям. Вместе с тем очертания Камчатского полуострова несколько раз по-разному изображались на картах. По его мнению, целесообразно исследовать не только север и восток Сибири, но и пустыни Приамурского края.

"Западную границу Сибири составляют Уральские горы,- продолжал Батеньков.- В южной части занимают one значительные пространства; далее к северу состоят из высоких скал и, постепенно склоняясь, прерываются на севере ближе Ледовитого моря. Полуденная их часть была обитаема россиянами прежде еще покорения Сибири, но как тогдашние заселения не были значительны, то и можно было полагать границу Сибири там, где начиналось трудное чрез хребет сообщение. Впоследствии с распространением в сей части горных промыслов население опой весьма умножилось. Связи продовольствия требовали подробного разграничения; разделенные пункты вод не могли быть к сему способными, и граница Сибири отнесена была на запад, к подошве Уральских гор. В таковом положении оставалась она до усмирения башкирцев и до открытия губерний. Тогда, напротив, перенесена на восток и иазпачена позади всех возвышений, к Уральскому хребту принадлежащих, и позади тех хлебородных плоскостей, кои для продовольствия нагорных жителей необходимы. Таким образом, на высотах Уральских гор, в южной их части, образовались губернии Пермская и Оренбургская. Там западная граница Сибири определена с точностию"1. К северу же, где граница Сибири отделяется Тобольской губернией от Вологодской и Архангельской и проходит по самому хребту, она мало исследована. Батеньков в заключение раздела отмечал, что границы Сибири изучены лишь только в немногих местах и еще менее исследована внутренность страны.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд па Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 4.)

Следующая глава посвящена районированию Сибири. Батеньков анализировал некоторые особенности климата Сибири и его влияние на развитие земледелия. Он не видел необходимости в точном математическом определении климата по линии Полярного круга, поскольку места, расположенные на одной и той же широте, характеризуются различными природными условиями, в зависимости от чего хлебопашество в одних районах распространяется до 60°, а в других пресекается в значительно более южных пределах.

По мнению Батенькова, гражданское устройство Сибири должно строиться не по широтным зонам, хотя создание "управления Севером" дало бы возможность "приноровить административную деятельность к обычаям, добрым нравам и преданиям коренных жителей". Вместе с тем обширность северных территорий, отсутствие путей сообщения, зависимость в продовольственном отношении от южной части страны делают невозможным существование "отдельного управления Севером".

Батеньков считал, что административное деление Сибири следует приблизить к естественному разделению страны, с учетом природных особенностей. "Сибирь состоит из гористых мест и равнин,- отмечал он.- Все горы надвинулись от юга. Обложив верховья рек Иртыша и Оби и оставив на свободе дальнейшее их течение, тянутся они главным хребтом на восток по монгольской границе и во многих местах достигают высот, покрытых вечным снегом. Начиная от запада, первый отрог их к северу, косвенным направлением приближаясь к реке Енисею, сопровождает ее и образует на левом берегу отличительный рубеж между двумя главными частями Сибири. Отделяясь от правого берега Енисея, горы встречают реку Ангару, пересекают ее порогами, сопровождают обе Тунгуски и расстилаются по северу. Другой отрог, облегая озеро Байкал, проходит по берегам рек Лены и Витима; третий, еще восточнее, поднимается большим хребтом и, пересекая всю Сибирь, отделяет воды, текущие в Ледовитое море, от текущих в Восточный океан. Наконец, горы, волнуясь на востоке, спускаются в Камчатку и продолжаются в море грядою Курильских островов.

Напротив сего, западная часть Сибири состоит из пространных равнин и степей, имеет невысокие пригорки и токмо берега больших рек, преимущественно правые, составляют значительные возвышения, кои сами большею частию стелются в виде возвышенных равнин.

Таким образом, разделение Сибири на Восточную и Западную то же почти значит, что разделение на гористую и ровную.

Направление рек непосредственно зависит от положения гор: реки заимствуют качества мест, их окружающих. В Восточной Сибири текут они по каменному дну, быстры, все почти порожисты и наполнены шиверами. В Западной, напротив, немногие текут по хрящу; большая же часть по дну иловатому, между берегами глинистыми и песчаными; пороги и шиверы там неизвестны.

Самое низкое место при подошве Уральских возвышений образует ложе реки Тобола, сливающейся с рекою Иртышом и посредством оной с Обью. Здесь находится главная логовиыа западных рек, и хотя по переизбытку количества протекающих вод Иртыш преимуществует над Тоболом, Обь над Иртышом, но тем но менее можно сказать, что Обь и Иртыш вливаются в логовину Тобола, упадая с высот Алтайских и увлекая воды Нор-Зайсана и Телецкого озера.

Одна токмо река Енисей пересекает всю Сибирь постоянно в одном направлении, от юга к северу, и составляет главную логовину на обширном пространстве земли. С запада приемлет она в себя малые только реки; большие текут с востока; из них важнее всех Ангара, исходящая из озера Байкала"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 6.)

Дальше Батеньков останавливался на том особенном разделении страны, которое производят реки, означая общие отличительные свойства каждой части умеренного пояса. Западнее реки Тобола расположены возвышенные и хлебородные равнины. И хотя встречаются места болотистые, но, по всей вероятности, они могут быть приведены в лучшее состояние. Между Тоболом и Иртышом также находятся хлебородные места, изобилующие озерами и подверженные потоплению от весеннего разлива рек.

По особенностям рельефа Батеньков разделял Сибирь на две части - Восточную (гористую) и Западную (ровную). Весьма подробно охарактеризованы реки и рассмотрена пригодность для более широкого" развития земледелия, в частности, равнин к западу от Тобола, "низких плоскостей" между Тоболом и Иртышом, "великой степи" в междуречье Иртыша и Оби. По словам декабриста, южные районы сухи и бесплодны, имеется множество пресных и соленых озер, а сами места совершенно безлесны.

"К северу степь сия под именем Барабинской,- продолжал декабрист,- состоит из земель топких, солонцеватых, изобилующих горькою солью, испещрена озерами, но имеет и реки; производит березовый лес, довольно, впрочем, редкий, обильна пастбищами и на небольших возвышениях способна к хлебопашеству... Между Обью и Енисеем лежит царство металлов: южные горы содеря^ат в себе серебро, медь и свинец; север преизобилует железом. Полуденная часть сей полосы гориста и камениста, средняя состоит из умеренных возвышений и составляет главную яштницу Сибири. Хлебопашество находится здесь в самом цветущем состоянии далее даже 58° широты. Во многих местах пчеловодство составляет равномерно преизбыточный промысел"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 8.)

Далее Батеньков кратко охарактеризовал земледелие в полосе, лежащей менаду Енисеем и озером Бай* кал, где горы и сопки покрыты дремучими лесами. Землепашество в этих местах мало распространено, но там, где распаханы земли, получается обильная я^атва. То же можно сказать о верховьях Лены, но ниже по течению сей реки и далее от нее к востоку все места входят в разряд северных. Самый восточный и по произрастаниям самый бесплодный мыс, или, лучше сказать, полуостров, занимают чукчи, народ кочевой и почти независимый.

Батеньков особенно подробно останавливался на Западной Сибири. Он отмечал, что хотя озеро Байкал не занимает в ширину большого протяжения, но тем не менее "сообщение чрез оное не всегда удобно, в течение нескольких месяцев крайне затруднительно, а иногда и невозможно. Окружающие его едва приступные горы и быстрые, внезапно от дождей и тающих на высотах снегов поднимающиеся потоки довершают затруднение, и потому можно некоторым образом оправдать название заморской стороны, данное землям, лежащим к востоку от Байкала.

Забайкальский край пересекается еще высокими горами, известными под именем Яблонового хребта, и составляет самое высокое место во всей Сибири. Поэтому, несмотря на то что занимает южнейшую часть и что земли там необычайно плодоносны, а зима необыкновенно коротка, хлебопашество в оном не всегда надежно: несвоевременные морозы на высотах нередко похищают самые лучшие надежды земледельца. Особенно этому бедствию подвержены земли, лежащие на восточной стороне Яблонового хребта.

Отсюда происходит естественная зависимость сих мест от находящихся на западе Байкала, и при всей трудности сообщений едва ли возможно отделить управление Забайкальское от Иркутского. Сей край, подобно находящемуся между Обью и Енисеем, изобилует металлами"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 11.)

В состав Сибири Батеньков включал и Камчатку. "Край сей,- писал он,- от Охотского с западной стороны отделяется морем, замерзающим зимою при берегах, покрытым до июля плавающими льдами и во все краткое лето беспрестанными почти туманами; иа север же страною суровою, необитаемого и небезопасным сообщением. Если б морские паши путешествия в Восточный океан производимы были чаще п постояннее, то Камчатка едва ли бы не с большего удобпостиго принадлежала к С. Петербургской, нежели к Иркутской, губернии.

Имея в виду сии общие основания, нетрудно понять гражданское разделение Сибири"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 14.)

Батеньков отмечал, что прежнее и нынешнее административное деление Сибири не отвечает ее хозяйственным потребностям. Из трех сибирских губерний '(Тобольская, Иркутская и Томская) особенно неудачно была образована Томская, "пределы которой, по-видимому, определены были простым воззрением на расстояния", без учета существующих путей сообщения.

В результате северные районы по Енисею и его притокам оказались "вые пределов ближайшего действия" губернской администрации. Более того, целый округ оказался отделенным от Томска землями, находившимися в ведении горного ведомства, не говоря уже о том, что со значительной частью губернии почти не существовало удовлетворительных транспортных путей. Батеньков находил "нужным постановить новое разделение Сибири, то есть образовать по системе Енисея еще одну губернию, собрать воедино разрозненные части губернии Томской".

Таким образом, Батеньков смело перекраивал существующие внутренние административные границы Сибири на основе учета состояния хозяйства и путей сообщения, что было новым словом в районировании России, которое нашло дальнейшее развитие в "Русской правде" и проекте конституции Н. М. Муравьева.

Один из разделов капитального труда декабриста посвящен этническому составу населения Сибири. Батеньков отмечает, что присоединение Сибири "не было сопровождаемо опустошениями". Казаки и землепроходцы не принуждали коренных жителей "переменять веру, обычай, язык".

В исследовании подробно рассмотрены места расселения и количественный состав национальностей Сибири. По роду занятий и образу жизни Батеньков делил народы Сибири на три разряда: оседлые, кочевые (полуоседлые) и бродячие. Обстоятельное изучение этнического состава народов Сибири Батеньковьщ было выполнено в связи с работой над "Уставом об управлении инородцами". В этом документе, впоследствии получившем силу закона, будущий декабрист наметил меры по поднятию общественной и культурной жизни сибирских народностей до уровня русского населения и по облегчению перехода от кочевого и бродячего образа жизни к оседлому, к занятиям земледелием, обеспечив их "особым пространством" (типа волостей).

По словам академика С. В. Бахрушина, составители "Устава" были воодушевлены "прекрасными принципами". И действительно, "Устав" Батенькова находил-ей в удивительном согласии с "Русской правдой" Пестеля, свидетельствуя о том, что прекрасные принципы отражали гуманизм декабристов и их глубокое внимание к судьбам малых народов.

Весьма подробно рассмотрел Батеньков ход заселения русскими Сибири и дал характеристику численного состава населения в Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской губерниях, Якутской, Камчатской областях и в Охотском приморском управлении. В это исследование была полностью включена ранняя работа "Табель населения Сибири по климатам". Она интересна прежде всего попыткой разделения Сибири по климатическим особенностям на Северную, Среднюю и Южную полосы. К Северной полосе декабрист относил Березовский уезд Тобольской губернии, Нарымский и Туруханский уезды Томской губернии, Якутскую область, Гижигу, Охотск и Камчатку, сделав при этом оговорку, что Охотск, Гижигу, Камчатку и "полуденную часть Якутской области, прилежащую к Становому хребту, следовало бы по положению причислить к Средней полосе", но он счел нужным отнести их к Северной "по неспособности к плодородию". Всего в Северной полосе проживало 198177 человек, в том числе 15 900 русских. В состав Средней полосы Батеньков включил Туринский, Тюменский, Тобольский и Тарский уезды Тобольской губернии, Каннский, Томский, Енисейский уезды Томской губернии и Киренский уезд Иркутской губернии. Всего в Средней полосе проживало 382 011 человек, из них русских - 328 820.

В примечаниях Батеньков писал, что "в Средней полосе часть уезда Туринского, а именно комиссарство Пелынское, часть уезда Тобольского, а именно комиссарство Депщиковское, часть Енисейского уезда, прилежащая к Туруханскому, также и часть Кирен-ского, прилежащая к области Якутской, могли бы быть по положению их и по бесплодию отнесены к полосе Северной, но поставлены в Средней - по маловажности населения и во избежание раздроблений".

К Южной полосе были отнесены Ялуторовский, Курганский, Ишимский, Омский уезды Тобольской губернии, Бийский, Кузнецкий, Красноярский уезды Томской губернии, Нижнеудинский, Верхнеудинский, Иркутский, Нерчинский уезды Иркутской губернии. В Южной климатической полосе проживало 1 021 892 человека, из них русских - 911385. Население всей Сибири, по данным Батенькова, относящимся к 1820 г., составляло 1 602 010 человек, из них 1 156 105 руоских. (В таблицу распределения населения по климатам не были включены войска.)

Свое обозрение Сибири Батеньков заканчивал классификацией земель, разбив их на четыре группы: 1) тундра и топи; 2) степи и солончаки; 3) плоскогорья и "горы средней величины"; 4) высокие горы. "Сибирь,- писал он,- содержит в себе богатый запас земель, обеспечивающий изобилие наших земледельцев на неисчислимое время"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 14.)

Специальный раздел Батеньков посвятил состоянию изученности не только Сибири, но и всего земного шара. "Как ни велики наши успехи в землеописании,- писал он,- при всем том во многих частях света, включая Европу, находятся еще обширные страны, неизвестные доныне, подробное и правильное измерение вемель в самой Европе не везде было предпринято и совершенно. Много требуется времени, способов и усилий для совершения сего полезного, но трудного дела!

Обращаясь в особенности к Азии, мы встретим целые страны до того нам неизвестные, что самые наименования их и взаимное положение означаются ошибочно и с противоречиями; так, например, вся средняя полоса Азии, сопредельная российским владениям и потому заслуживающая особенное наше внимание, едва известна нам по разнообразным рассказам и описаниям путешественников, часто несамовидцев.

Сего не можно, однако же, сказать о Сибири. Для общего понятия о целом составе и частях ее мы давно уже имеем удовлетворительные сведепия.

Не говоря о древнем землеописании, то есть об относящемся к тому состоянию Сибири, в коем находилась она в течение многих веков до занятия россиянами и о коем дошедшие до нас памятники возбуждают любопытство, но не удовлетворяют оного, первые наши завоеватели сего края были также и первыми его землеописателями"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 21.)

Этот вывод декабриста подтвержден многочисленными современными публикациями "отписок", расспросов и челобитных русских землепроходцев. Казалось бы, по словам декабриста, от простых казаков и промышленников XVI и XVII вв. едва ли можно было ожидать важных услуг в распространении знаний человеческих, по, напротив, находясь в беспрестанном движении для обретения новых земель, "русские замечали все встречавшееся на пути их и сообщали свои замечания с довольною точностию".

"Первые в Сибири путешествия были совершаемы по рекам,- отмечал Батеньков.- Сие и не могло быть иначе по трудностям и неверности сообщений. Хотя пространство между реками не везде было обозреваемо, но взаимное положение частей, определяясь течением рек, представляло достаточное уже о сей стране понятие.

Север прежде сделался известным"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 21.)

Эта замечательная мысль декабриста подтверждается современными исследованиями. Русские были знакомы с северо-западом Сибири еще, по-видимому, в XI в., а может быть, даже и раньше. Недавно трудами советских археологов обнаружено славянское поселение XII в. на острове Вайгач, т. е. на границе между Европой и Сибирью. А в 1364 г. новгородцы прошли Обью от верхнего течения до моря и, разумеется, сделали немало важных приобретений для науки, и прежде всего географии. "Более ста пятидесяти лет продолжались сии открытия, тем более примечательные, что россияне, подобно древним, открыли моря, достигая из внутренних земель до берегов их. Морскими путешествиями, предпринятыми впоследствии, дополнены токмо, поверены и точнее определены сии открытия"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 21.)

Предвосхищая Герцена, Батеньков одним из первых русских революционеров определил великое значение великих географических открытий в Сибири. "Таким образом, Сибирь была уже, так сказать, обрисована на географических картах; нужно было для означения подробностей призвать в помощь топографию. Начало прошедшего столетия, толико обильное великими примерами попечительное нашего правительства, составляет первую эпоху новейшей сибирской топографии. Правительство предвидело, что обйгирное пространство земель, горы, леса, болота и самый недостаток населения суть важные препятствия к правильному измерению земель, и потому решилось употребить для сего чрезвычайные меры.

Еще до 1714 года учрежден был в Сибири земле-описательный корпус под названием Геодезического и особые училища для приуготовления юношества на службу сего рода, сперва в Тобольске, а потом в Иркутске и Охотске.

Предметы сих училищ имели тесную связь с науками, относящимися к мореплаванию. Отсюда следует заключить, что в самом начале при измерении земель предполагаемо было употребить астрономические способы.

Но недолго пользовалась Сибирь сими средствами. Цель учреждения геодезических училищ вскоре изменилась. Воспитанники их назначались не для одного землеописания, но вступали в службу морскую, лесную, горную и т. п., хотя успехи их до того были значительны, что в С. Петербург для определения штурманами на Балтийское море отправлено в разные времена до 40 человек.

В Тобольске геодезического училища давно уже нет; в Иркутске и Охотске училища такие уничтожились или, точнее сказать, получили другое назначение. К довершению сей потери случившимися в главных сибирских городах пожарами истреблены все произведения прежних геодезистов, и о степени успехов их ничего не можно ныне сказать достоверного. Впрочем, никакого нет сомнения, что нынешние географические карты Сибири ежели не самым началом их, то по крайней мере важными поправками и означением многих подробностей обязаны сему заведению"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 28.)

Батеньков высоко оценивал научное значение Второй камчатской экспедиции, самого грандиозного географического предприятия. Вместе с тем, несмотря на то что еще в 1783 г. русское правительство предприняло попытку произвести измерение земель всего государства, в Сибири это столь грандиозно задуманпое научное предприятие не получило должного размаха и ограничилось исследованием всего лишь Тюменского уезда и некоторых незначительных мест Иркутской губернии (всего около 672 тыс. десятин). Правда, время от времени местными землемерами производилось описание водяных сообщений, измерение дорог, но все это было ничтожно мало.

"Таким образом, топография Сибири далеко еще не достигла желаемого совершенства, и по сне время не имеем мы верных и подробных карт сего края,- писал Батеньков.- Даже те измерения двух уездов Тобольской губернии, о коих выше сего упомянуто, во многом несовершенны. Они не поверены астрономическими наблюдениями, не содержат в себе некоторых нужных подробностей и положены на план без поправок и приведений, па математических исчислениях основанных и для точности карт необходимых...

Отсюда происходит несходство между собою издаваемых карт сей страны: положение рек, гор, озер и пр. означается на них почти произвольно и основывается на одних описаниях, а нередко на одних догадках. Нетрудно понять также, почему местное начальство при великом обилии земель находится всегда в затруднении указать, какие именно из них свободны и могут быть обращены в частную собственность или для новых поселений.

Творения иностранцев еще более несовершенны. Целую книгу можно составить из замечаний о невер-ностях, в них заключающихся. В новейших их произведениях часто встречаем повторение прежних ошибок, сведения неосновательные, вообще же невнимание к известным уже источникам и недостаток их собрания"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 31-33.)

В заключение этого раздела декабрист намечал обширную программу дальнейших исследований в Сибири, начиная с Тобольской губернии и кончая Камчаткой. Он подчеркивал, что "внутренность Сибири представляет еще обширное поле для упражнений топографа. Небесполезно было б умножить число астропомических наблюдений, и по мпогим отношениям желательно точнее определить сей богатый запас земель, обеспечивающий положение наших земледельцев на неисчислимое время"1.

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 6.Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 31-33.)

Создание обширного исследования "Общий взгляд на Сибирь" связано с работой Батенькова над "Положением о приведении в известность земель Сибири". Батеньков вновь и вновь подчеркивал, что география Сибири "далеко еще не достигла желаемого совершенства и по сие время не имеем мы верных и подробных карт сего края"1. Составленные ранее карты к началу XIX в. устарели, положение большинства пунктов Сибири не было определено астрономическими наблюдениями, а положение рек, гор, озер основывалось "нередко на одних догадках". Все это затрудняло административную деятельность и хозяйственное освоение земель, поскольку "местное начальство" не имело представления, "какие именно из них свободны и могут быть обращены в частную собственность или для новых поселений". Именно этой задаче и был подчинен разработанный Батеньковым грандиозпый проект изучения Сибири, который имел "хозяйственную цель". Вместе с тем в нем было уделено большое внимание "усовершенствованию географических познаний о сей стране".

1 (Батеньков Г. С. Общий взгляд на Сибирь // Сын Отечества. 1822. Ч. 81. С. 14.)

В "Положении о приведении в известность земель Сибири" Батеньков отмечал, что ввиду безуспешности попыток подробного картирования земель Сибири, предпринимавшихся на протяжении целого столетия, снаряжается особая землеописательная экспедиция, находящаяся в полном подчинении сибирского генерал-губернатора. Она обеспечивается "учеными пособиями так, чтоб сделанные до сего времени в науках открытия могли быть к делу сему приложены по крайней возможности"1. Экспедиция должна была состоять из 12 офицеров и 50 топографов. На ее содержание ежегодно намечалось расходовать 116 тыс. руб., не считая жалованья участникам экспедиции и единовременных затрат на инструменты и различное снаряжение.

1 (Отд. рукописей Б-ки СССР им. В. И. Ленина. Ф. Батенькова, Картон 12. Д. 12. Л. 1.)

Землеописательная экспедиция должна была иметь целью "приведение в известность количества и положения земель, способных к заселению и устройству разных заведений, дабы можно было решительно определить:

какие земли надлежит оставить для нынешних заселений,
до какого количества и где можно умножить заселения,
какие земли надлежит сохранить в запасе для государственных потребностей,
какие можно раздать в частное владение, наконец,
определить удобство взаимных сообщений всех сих мест"1.
1 (Отд. рукописей Б-ки СССР им. В. И. Ленина. Ф. Батенькова, Картон 12. Д. 12. Л. 1.)

Землеописательная экспедиция должна была иметь целью "приведение в известность количества и положения земель, способных к заселению и устройству разных заведений, дабы можно было решительно определить:

какие земли надлежит оставить для нынешних заселений,
до какого количества и где можно умножить заселения,
какие земли надлежит сохранить в запасе для государственных потребностей,
какие можно раздать в частное владение, наконец,
определить удобство взаимных сообщений всех сих мест"1.
1 (Отд. рукописей Б-ки СССР им. В. И. Ленина. Ф. Батенькова, Картон 12. Д. 12. Л. 6.)

Экспедиции предстояло исследовать полосу земель Сибири, лежащую в климате, пригодном для землепашества, точнее, от южных границ до 60 ° с. ш. Во время съемок в каждой губернии Батеньков предлагал организовать две постоянные обсерватории. При этом одна из них должна была находиться в городе, а другая переезжать вместе с экспедицией. Кроме астрономических наблюдений, для точного определения долгот и широт и поверки инструментов для ученых изысканий обсерваториям следовало вести "наблюдения над барометром и термометром" и определять "склонение и наклонение магнитной стрелки".


Павел Иванович Пестель

Учитывая обширность территории, которую экспедиции предстояло обследовать, главное внимание Батеньков предлагал уделить картированию наиболее заселенных мест, а для малонаселенных составить общие географические описания. Экспедиция должна была определить астрономическими наблюдениями положение городов, крупных населенных пунктов, направление главнейших рек.


Кондратий Федорович Рылеев

Топографической съемкой предполагалось "принести в известность положение гор, холмов и возвышений, озер, болот, рек, ручьев, оврагов, губернских и уездных границ, лесов с разделением па роды, мест пашенных, лугов, дорог, означить различие грунтов, песчаного, солонцеватого, каменистого и проч., отличить места, потопляемые разлитием вод. Одним словом, привести в точную известность как положение, так и качество земель и все на оных усадьбы и урочища. Измерить высоту гор и их склонов"1. Кроме того, должны были составляться общие описания. На исследование каждой губернии отводился срок в шесть-семь лет.

1 (Отд. рукописей Б-ки СССР им. В. И. Ленина. Ф. Батенькова, Картон 12. Д. 12. Л. 15.)


Михаил Александрович Фонвизин

Начальнику экспедиции следовало вести "барометрические и термометрические наблюдения, равно и все прочие ученые замечания, касаясь и гидрографии, через наблюдение половодий и измерения быстроты течений. Одним словом, стараться, чтоб пребывание его в Сибири принесло сколько можно более пользы по всем предметам наук и точность искусств"1.

1 (Отд. рукописей Б-ки СССР им. В. И. Ленина. Ф. Батенькова, Картон 12. Д. 12. Л. 44.)

Весь проект Батенькова проникнут заботой о развитии производительных сил Сибири. В августе 1821 г. Сперанский передал его в Главный штаб. Однако вдесь проект не нашел поддержки и был переправлен в Сибирский комитет, который рекомендовал ограничить исследование Сибири лишь съемкой наиболее плодородных земель.


Михаил Сергеевич Лунин

В 1822 г. Батеньков опубликовал "Известие о двух путешествиях экспедиции, отправленной из Нижне-Колымска". "Я удивляюсь,- писал декабрист,- что поныне ни в одном из наших журналов не сообщено о сем немаловажном для наук путешествии. Иностранные журналисты, кажется мне, стараются более своим читателям доставлять отечественных новостей, и нередко мы, русские, через их посредство узнаем о подвигах наших соотечественников на поприще наук и открытий"1.

1 ( Батеньков Г. С. Известие о двух путешествиях экспедиции, отправленной из Нижне-Колымска // Сев. арх. 1822. Ч. 3. № 6. С. 152.)

Батеньков описал первые две санные поездки Колымской экспедиции: "...к мысу Шелагскому и к северу от Медвежьих островов" в поисках загадочной Северной матерой земли. Автор обращал внимание на то, что путешественников чаще всего останавливали тонкий лед, разводья и полыньи, что такие же тонкие льдины замечены в торосах к северу от Медвежьих островов. "По сим наблюдениям состояния льда начальник экспедиции выводит заключение, что, вероятно, в близости от сего места не находится большой земли, которая могла бы удерживать стремление ветров и течение воды, однако же нет сомнения, что существуют неизвестные острова, подобные Медвежьим"1.

1 ( Батеньков Г. С. Известие о двух путешествиях экспедиции, отправленной из Нижне-Колымска // Сев. арх. 1822. Ч. 3. № 6. С. 152.)


Михаил Александрович Бестужев

Таким образом, декабристы первыми усомнились в существовании большой матерой земли, слухи о которой начали распространяться после путешествия Михаила Стадухина и с особой силой разгорелись в связи с открытиями Якова Санникова и других сибирских промышленников. Они обратили внимание на такое интересное событие, как встреча экспедиции с первым ледяным островом, высота которого местами превышала 20 м1. Его поверхность была всхолмлена. По словам Врангеля, "иные торосы уподоблялись кругообразным горам-шарам, другие - остроконечным сопкам. Таким образом, образовался настоящий гористый остров, цвет льда белый, иногда с весьма темным отсветом, пресного вкуса и совершенно похож на лед, образующийся летом в высоких горах. Сопки сего ледяного острова показались нам издали за действительные каменные горы, даже находясь на оных, порубали мы глубокие ямы, чтобы увериться в их составах. Такой лед называют здесь древним, говоря, что он летом не тает и достигает дна морского"2.

1 (Корнилович А. О. Известие об экспедициях в Северо-Восточную Сибирь флота лейтенантов Врангеля и Анжу в 1821, 1822 и 1823 годах // Сев. арх. 1825. № 3. С. 351.)

2 (ЦГАВМФ. Ф. 14. Оп. 1. Д. 189. Л. 5.)


Александр Александрович Бестужев (Марлинский)

Затем на основе донесений Врангеля и Анжу Батеньков составил две статьи - "Обозрение успехов двухлетних путешествий" и "Общее обозрение успехов путешествий, произведенных в 1821 и 1822 годах экспедициями, отправленными на берег Ледовитого моря". В этих статьях, написанных в конце 1822 г. либо в самом начале 1823 г., освещены ход экспедиции Анжу и Врангеля, результаты их исследований в целях описи северных берегов Сибири и Чукотки, а также поездки по льду в поисках гипотетических земель, "якобы виденных издали промышленником Яковом Санниковым и сержантом Степаном Андреевым".


Андрей Иванович Борисов

Сопоставление статей Батепькова с перепиской Сперанского по поводу экспедиций Врангеля и Анжу, хранящейся в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота, показывает их почти дословное совпадение. Скорее всего, отчеты сибирского губернатора о работе Колымской и Янской экспедиции и программа их действий в 1823 г. были составлены Батеньковым и без изменений подписаны Сперанским. 13 этом еще более убеждает "Отрывок из письма к начальнику отряда Северной экспедиции лейтенанту Ф. П. Врангелю", опубликованный Батеньковым в журнале "Сын Отечества" за 1823 г.1

1 (Батеньков Г. Отрывок из письма к начальнику отряда Северной экспедиции лейтенанту Ф. П. Врангелю // Сын Отечества. 1823. Ч. 82. С. 84.)


Петр Иванович Борисов

После того как вместо предполагаемой обширной Земли Санникова Анжу открыл крохотный остров Фи-гурина, Батеньков высказал предположение о существовании "необширных возвышений в других местах океана". Свое письмо оп заключал следующими словами: "Желаю, весьма желаю, чтобы Вы успели осмотреть и остальную часть неизвестного берега до Северного мыса. Нетерпеливо ожидаем возвращения Вашего, сколько вопросов для Вас приготовлено. Спешите к нам, Вас ожидают читатели и слушатели, а также признательность начальства и соотечественников"1.

1 (Батеньков Г. Отрывок из письма к начальнику отряда Северной экспедиции лейтенанту Ф. П. Врангелю // Сын Отечества. 1823. Ч. 82. С. 84.)


Александр Иванович Якубович

Из материалов следственного дела декабриста известно, что в 1823 г. граф Аракчеев потребовал, чтобы Батеньков "служил у него"1. Его назначили членом Совета военных поселений и определили оклад 10 тыс. руб., что по тем временам обеспечивало ему безбедное существование. Декабристу было поручено заняться законодательством о военных поселениях.

1 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 94-95.)

Граф, по признанию декабриста, из своего подчиненного "непременно желал" сделать царедворца и строгого начальника, по мысли Батепькова приобретали все более революционное направление: "Зрелище военных поселений и Западной Сибири, угнетаемой самовольным и губительным правлением, общее внутреннее неустройство, общие жалобы, бедность, упадок и стеснение торговли, учения и самых чувств возвышенных, неосновательность и бездействие законов - все, с одной стороны, расположило не любить существующий порядок, с другой же - думать, что революция близка"1.

1 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 94.)


Михаил Фотиевич Митьков

В январе 1825 г. во время пребывания в Москве Батепькову впервые пришла мысль о неизбежности революции, и он принял решение - ему "должно в ней участвовать и быть лицом историческим"1. Он разработал "план атакующего общества", одной из важнейших задач которого считал "ученую отрасль, которая действовала бы на нравы"2.

1 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 95.)

2 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 96.)

В 1825 г. Батеньков жил в селе Грузило. Он много размышлял о современном состоянии России и ео будущем, о деятельности администрации. Он полагал, что она, "не быв утверждена па политической свободе, не может быть прочна и не может достигать своего назначения"1. Учреждение министерств, по мысли Батепькова, привело в конце концов к тому, что "вскоре вся администрация представила собой огромные и праздные канцелярии министров"2. "Словом,- писал в заключение раздела Батеньков,- верховное правительство в последние годы рассыпалось, потеряло все единство и представляло собой нестройную громаду"3.

1 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 131.)

2 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 132.)

3 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 132.)


Иван Дмитриевич Якушкин

Рассмотрел декабрист и систему налогов, которую назвал обширным полем злоупотреблений и народного бедствия. Он гневно осуждал казенную винную монополию, последствием которой было то, что крестьяне частью уменьшили, частью бросили хлебопашество, а введение этой меры умножило "разврат и корыстолюбие чиновников"1. Эти мысли затем были изложены декабристом в его письмах из Петропавловской крепости па имя Николая I и генерал-адъютанта Левашова.

1 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 135.)

В ноябре 1825 г. Батеньков подал прошение об отставке и был принят в члены Северного общества. Он считал необходимым привлечь к участию в революции солдат и много потрудился над конституцией для России. Батеньков выступал за освобождение крестьян от крепостной зависимости. Декабристы высоко оценивали деятельность Батенькова и в случае победы предполагали назначить его секретарем революционного правительства.


Андрей Евгеньевич Розен

Батеньков был арестован через две педели после восстания. В течение двух месяцев оп настойчиво отрицал принадлеяшость к движению декабристов, утверяэдая, что его связи с ними носили сугубо приятельский или деловой, но отнюдь не политический характер. Убедившись, что расправы не избежать, он сделал, наконец, откровенное признание: "Постыдным образом отрицался я от лучшего дела в моей жизни. Я не только был член тайного общества, но член самый деятельный. Предприятие, план его, цель покушения - все мне принадлежит или во всем я принимал великое участие. Дела сие докажут.

Тайное общество наше отнюдь не было крамольным, но политическим. Оно, выключая разве немногих, состояло из людей, коими Россия всегда будет гордиться. Ежели только возможно, я имею полное право и готовность разделять с членами его все - не выключая ничего. Болезнь во время следствия, по всей справедливости, не должна бы лишать меня сего права. Цель покушения не была ничтожна, ибо она клонилась к тому, чтобы ежели не оспаривать, то по крайней мере, привести в борение права народа и права самодержавия, ежели не иметь успеха, то по крайней мере оставить историческое воспоминание. Никто из членов не имел своекорыстных видов.


Обложка архивного дела Тетради с записями С. П. Трубецкого о 'Жирных веществах' и 'Исследование законов химических соединений'

Покушение 14 декабря не мятеж, как, к стыду моему, именовал я несколько раз, но первый в России опыт революции политической, опыт почтенный в бытописаниях и в глазах других просвещенных народов. Чем менее была горсть людей, его предпринявшая, тем славнее для них: ибо хотя по несоразмерности и по недостатку лиц, готовых для подобных дел, глас свободы раздавался не далее нескольких часов, но и то приятно, что он раздавался"1. Эти строки глубоко раскрывают значение движения декабристов.

1 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 90-91.)

Начиная со второй половины марта 1826 г. в своих показаниях Батеньков неоднократно подчеркивал, что он являлся главнейшим лицом и политическим деятелем в движении и восстании декабристов. Он был убежден, что его приговорят к смертной казни и в его лице погибнет "один из первых знатоков России в государственных видах"1.

1 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 135.)


Обложка архивного дела 'Записи метеорологических и астрономических наблюдений С. П. Трубецкого'

В своих показаниях Батеньков отмечал, что жизнь народов, по его мнению, состоит "не в единообразной покорности мертвым законам или переменчивому произволу, но в непрерывной моральной борьбе свободы с властолюбцем"1. Батеньков продумал "план системы народного просвещения", а также критиковал политику правительства в области "науки и образования"2.

1 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 136.)

2 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 137.)

По мнению современников, своими смелыми заявлениями Батеньков "просил смерти". Именно этой меры и требовали некоторые члены верховного суда над декабристами, в том числе и бывший сибирский генерал-губернатор Сперанский, некогда очень высоко ценивший Батенькова. Батеньков был приговорен к 20 годам каторжных работ. Но декабриста ждали более тяжкие испытания, чем каторга. Его упрятали н секретный каземат Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Батеньков, которого, по-видимому, Николай I считал самым опасным из оставшихся в живых декабристов, 20 лет просидел в одиночке. Ему нельзя было обменяться даже несколькими словами со своими стражами. Читать не разрешали ничего, кроме Библии. Он разучился говорить. Его раны страшно ныли, и он кричал по ночам от нечеловеческой боли. Вся глубина трагизма его положения видна из написанного им в крепости стихотворения "Одичалый":

Скажите, светит ли луна,
И есть ли птички, хоть на воле,
Ужель и люди веселятся,
И думают, и говорят...
В конце 20-х годов из Сибири в Петербург приехал Геденштром. Задавшись целью проникнуть в каземат к Батепькову, он познакомился с офицером Преображенского полка, который командовал караульной ротой в Петропавловской крепости. Как-то Геденштром признался своему знакомому в том, что ему очень хочется повидать своего друга Батенькова. Однако офицер не мог придумать способа: слишком усиленной была охрана.


Камера декабристов в Читинском остроге

Наконец, Геденштрому пришла в голову мысль побывать хотя бы за стенами Петропавловской крепости. Во время очередного своего дежурства офицер, выдав Геденштрома за своего денщика, провел его в Петропавловскую крепость. "Вот бы тебе одеться Преображенским солдатом, стать бы на часы в коридор казематов, ты мог бы видеться целый час!"- шутя заметил офицер. Пожалуй, это была единственная возможность, но связана она была с исключительным риском для обоих участников столь необычайно смелой затеи. "Добрый капитан решился,- вспоминал Геденштром,- а я рад пуститься на все - лишь повидаться. Приготовил я себе солдатский мундир, обстригся и в один из караулов капитана пошел с ним денщиком. Около полуночи я был солдатом и лежал между спящими солдатами. По крику унтера: "Смена внутренних!" - я взял ружье и стал с другими"1.

1 (Стогов Э. И. Очерки, рассказы и воспоминания // Цит. по: Рус. старина. 1878. Т. 23. С. 528.)

Так Геденштром оказался часовым во внутреннем помещении казематов Петропавловской крепости, а спустя несколько минут, разыскав камеру Батенькова, уже обнимался со своим другом. Словно мгновение, пролетел час долгожданной встречи.

Геденштром узнал, что Батенькова должны были отправить в Сибирь, но этому категорически воспротивился Сперанский. Он вошел с докладом к царю, где изложил свою точку зрения: если Батенькова отправить из крепости на каторгу, то он понесет слишком тяжкое наказание, ибо сам "составлял положение о ссыльных".

"Пробыв двадцать лет в секретном заключении во всю свою молодость, не имея ни книг, ни живой беседы, чего в наше время не мог перенести, не лигаась жизни или по крайней мере разума, я не имел ни-какой помочи в жестоких душевных страданиях..."1. Так впоследствии вспоминал декабрист о страшных днях одиночного заточения. Только в 1845 г. декабристу разрешили выписать "Литературную газету", "Отечественные записки", "Русского инвалида", "Журнал Министерства внутренних дел".

1 (Цит. по: Карцев В. Г. Декабрист Г. С. Батеньков. Новосибирск: Наука, 1965. С. 64.)

Наконец, заключенному дали бумагу, перо, чернила и разрешили писать. В своих записках, в основном посвященных истории России, он подчеркивал, что, заковывая в кандалы не только руки, но и умы лучшей части русского народа, правители России готовят "собственное свое уничтожение"1.

1 (ИРЛИ. Ф. 265. Оп. 2. Д. 133. Л. 15.)

В последний год заточения в Петропавловской крепости Батеньков создал "Тюремную песнь", которую исследователи оценивают как "подлинный гимн познанию, могуществу человеческой мысли и воплощение восторга красотой и гармонией Вселенной"1. Она заканчивается строфами, проникнутыми верой в торжество разума и творческих сил:

Еще я мощен и творящих
Храню в себе зачатки сил,
Свободных, умных, яснозрящих
Не подавит меня кумир.
1 (Мейлах Б. Р. Из неизданного литературного наследия декабристов // Декабристы и русская культура. Л.; М.: Наука, 1976. С. 219.)

Только в феврале 1846 г. Батенькова выпустили из Алексеевского равелина и отправили на поселение в Томск. Сопровождавшему его жандарму было приказано строго наблюдать за тем, чтобы Батеньков никуда не отлучался и "не имел разговоров ни о своей жизни, ни даже о своем имени". Он не застал в живых своего друга Геденштрома, который умер за год до его освобождения.

После 20 лет страданий жизнь начиналась снова. По словам Гавриила Степановича, он чувствовал себя новорожденным младенцем. В Томске Батенькова приняли сердечно. Его старые знакомые позаботились о том, чтобы он не нуждался в самом необходимом. Он медленно приходил в себя после перенесенных испытаний. Встречавшиеся с ним в те годы И. И. Пущин и М. Н. Волконская свидетельствовали, что, несмотря на все пережитое, "он сохранил свое спокойствие, светлое настроение и неисчерпаемую доброту". После объявления амнистии в 1856 г. Батеньков переселился в село Петрищево Тульской губернии и некоторое время жил в семье своего покойного друга Елагина.

Внимание декабриста продолжали привлекать проблемы изучения и развития путей сообщения в Сибири. Среди бумаг Батенькова сохранился проект "прокладки железнодорожного пути между Петербургом и Тобольском, Тобольском и Архангельском, а также предложение о соединении каналом Оби и Енисея, что, по его мнению, связало бы всю Сибирь. "Проложение через Сибирь железнодорожного пути,- писал он в 1859 г.,- значило бы присоединение огромной пустынной страны к образованному миру и довершение кругосветного пути. Такая мысль, хотя и далекая от осуществления, не может не произвести восторженного чувства. С первого раза она выказывает исполинский прием человеческого духа...

Чтобы решиться на это дело, надо решиться на реализацию означенной идеи без всяких положительных данных, в полной свободе на широком поле математической и физической географии"1.

1 (Отд. рукописей Б-ки СССР им. В, И. Ленина. Ф. Батенькова. Картон 5. Д. 3. Л. 3.)

Далее декабрист подчеркивал, что выбор места постройки магистрали должен производиться с учетом топографических и экономических условий. Батепьков рассматривал три варианта транссибирской железной дороги, должной соединить Петербург с Тихим океаном. Весьма важно, по его мнению, проведение дороги через районы Севера, которые "снова оживляются", но устройство железнодорожного полотна по причине глубоких снегов, суровых климатических условий представляет главное затруднение.

Затем он подробно анализировал среднесибирский и южносибирский варианты .Он считал, что, прежде чем решить вопрос о выборе трассы, следовало заняться изучением Сибири, так как в настоящее время никто не может дать достоверных и подробных "сведений", касающихся страны необыкновенной и пустынной, какова есть Сибирь". Прежде всего надо наметить вопросы для создания ее "общей географии", обратить особое внимание на исследование Нерчинского края, побережья Охотского моря, речных систем Май и Алдана, входящих в бассейн Лены. "Это,- писал Батепьков,- и составляет главный предмет научных изысканий тамошнего отдела Географического общества"1.

1 (Отд. рукописей Б-ки СССР им. В, И. Ленина. Ф. Батенькова. Картон 5. Д. 3. Л. 4.)

Не только вопросы изучения родной Сибири волновали ученого. Он посвятил несколько статей разбору капитального труда А. Гумбольдта "Космос", которым интересовались многие декабристы.

Умер Г. С. Батепьков в 1863 г. и похоронен в имении Елагиных, в селе Петрищеве Тульской губернии.

Загадочный Гавриил: новые факты из биографии Г. С. Батенькова

15.02.2011 Софронов В.Ю.
Я прожил век в гробу темницы...
Г. С. Батеньков

Личность Гавриила Степановича Батенькова, среди вошедших в анналы отечественной истории сибиряков, является одной из самых загадочных и, на наш взгляд, малоизученных, хотя его биографии и литературному наследию посвящено довольно значительное количество публикаций. При этом, стоит лишь начать знакомится с его автобиографией, возникает ряд вопросов, ответы на которые не находятся...

Это, прежде всего, роль Гавриила Степановича в подготовке событий декабря 1825 г., где он играл далеко не последнюю роль, хоть и не вошел в число главных зачинщиков мятежа. Ряд авторов считает, что именно благодаря его стараниям стало известно о точной дате и времени присяги войсками Николаю I, чем тут же воспользовались заговорщики.

Другой факт. Вряд ли когда-либо будет найден вопрос на ответ: почему лишь он, единственный из всех участников, причастных к выступлению на Сенатской площади, два десятка лет провел в одиночной камере Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Хотя решением суда наряду с другими осужденными был причислен к 3-му разряду государственных преступников и определен на «пожизненные каторжные работы».

Некоторые из участников мятежа в своих письмах довольно осторожно упоминают об «умопомешательстве» Батенькова, как следствии долгого одиночного заключения. И этот факт трудно проверить. Официальное освидетельствование не проводилось. А сподвижники по несчастью воспринимали эти слухи каждый по-разному: одни как частичное «помутнение рассудка», другие, как удачную его симуляцию для скорейшего выхода на свободу.

Далее. Практически не изучена деятельность Батенькова как члена масонской ложи, в которой он состоял долгие годы, начиная с Томска. Масоном был так же его друг и наставник М. М. Сперанский.

Гавриил Степанович Батеньков
Интересна и другая не так давно возникшая загадка, загадка его творческого наследия, которое довольно обширно, но споры о нем среди ученых лингвистов продолжаются до сих пор. Так, не ясно, был ли в действительности Батеньков автором некоторых поэтических произведений, которые на протяжении ряда лет приписывались его перу, но уже в двадцатом веке у литературоведов возникли сомнения в их подлинности. В 1999 г. московский ученый М. И. Шапир защитил диссертацию по поэтическому наследию Г. С. Батенькова [1]. В своем исследовании он задается целью определить достоверность ряда стихов, прежде ему приписываемых. Иначе говоря, не являются ли подделкой или литературной мистификацией, появившиеся в печати в последние несколько десятилетий стихи, которые (по словам исследователя) ставят поэта-декабриста в один ряд с «первоклассными авторами» XIX столетия. Если это так, то Батеньков по образному выражению одного из литературоведов «внес значительный, но незримый миру вклад в историю нашей поэзии» Так, М. И. Шапир отмечает в своей работе: «Не только жизнь Г. С. Батенькова, но и посмертная судьба его творений полна многих трудноразрешимых загадок».
Наконец, детские годы Гавриила Батенькова практически выпали из внимания его биографов и сведения о них старательно воспроизводятся в каждым новым издании по когда-то опубликованным материалам без внимательного их документального изучения.

Согласитесь, не так часто в биографии одного человека скапливается такое количество загадочных и противоречивых фактов, требующих их объяснения и более детального рассмотрения.

Обратимся к моменту рождения Гавриила, которое, как известно, случилось в Тобольске в конце XVIII столетия. В дореволюционных справочных изданиях авторы биографических материалов о Г. С. Батенькове весьма сдержанно пишут о его детстве и юности и совсем не затрагивают его родителей или других родственников. Так, в «Русском биографическом словаре», (переизданном в 1998 г.), сообщается лишь, что будущий декабрист появился на свет в Тобольске 25 марта 1793 года [2]. Там же весьма скупо сообщается об его отце, имевшем чин обер-офицера. И отсутствуют какие-либо сведения о матери будущего декабриста. Желающих узнать подробности отсылают к автобиографическим запискам автора, изданным в «Русском архиве» в 1881 г. Кн. II. Единственное, что мы можем узнать о детстве Батенькова на страницах почтенного издания, это: «Хилый от рождения, он всю жизнь отличался нервностью, душевной неустойчивостью. Рано развились в нем мистическая религиозность и повышенная вдумчивость» [3]. А в сборнике материалов, изданных к 200-летию со дня рождения Батенькова, упоминается о том, что ребенок с момента рождения выглядел «совершенно мертвым» и первый раз вздохнул только в гробике [4].

Зато «Большая Советская энциклопедия» со знанием дела и ничуть в том не сомневаясь сообщает, что Батеньков Гавриил Степанович родился в Томске. На страницах интернет-изданий в так называемой «Большой биографической энциклопедии» о Батенькове написано: «из дворян Тобольской губернии» и приводит годы жизни его отца: «около 1733 — не позднее 1810», а так же «мать Батенькова до замужества носила фамилию Урванцева», но имя ее опять же не сообщается.

Особо хотелось бы выделить из других изданий выпущенный в 1989 г. в Иркутске альманах «Полярная звезда», где в первом томе представлены «Сочинения и письма Г. С. Батенькова» со вступительным очерком А. А. Брегмана. Именно там имеется материал о детстве Гавриила Степановича и некоторые сведения о его родителях, окружении в период жизни в Тобольске.

Но многие факты, приводимые, автором очерка, на наш взгляд, не имеют под собой документальной основы или требуют определенных пояснений на этот счет. Так, автор почему-то считает, что: «Гавриил Степанович Батеньков родился 28 марта 1793 года», хотя в иных изданиях указывается более раннее число его рождения, а именно — 25 марта 1793 г. Чем руководствовался А. А. Брегман, предложив иную дату рождения Батенькова, нам не известно [5].

Вслед за тем автор очерка касается некоторых подробностей из детских лет Гавриила, сообщив, что он «был двадцатым ребенком у шестидесятилетнего отставного обер-офицера Степана Батенькова». И далее пишет: «Имени матери установить не удалось, но известно, что она была из мещанско-купеческого рода сибиряков Урванцевых. Отец декабриста женился на ней после смерти первой жены».

Как видим, автору вступительной статьи известно число детей семейства Батеньковых, возраст отца и из какого рода происходила его мать. Указывается и на то, что это был второй брак отца. Непонятно только, имел ли Степан Батеньков детей от первого брака и был ли Гавриил двадцатым ребенком считая своих сестер и братьев, рожденных в первом браке, конечно, если таковые были. Или в расчет принимались лишь члены его собственной семьи? Новая неясность.

Далее следуют новые семейные подробности: «Детство Батенькова протекало в патриархальной религиозной семье, где даже пожилой отец не мог ничего решить без ведома своих родителей. Религиозность воспитывалась в ребенке с младенчества». Пусть и не конкретный биографический факт, но все же намек на то, что в своей молодости Гавриил застал в живых родителей своего отца, имевшего к тому времени довольно солидный возраст — шестьдесят лет.

Затем автор очерка переходит к описанию процесса обучения Гавриила: «Первоначальные основы грамоты мальчик приобрел самостоятельно. По словам Батенькова, он научился и читать и писать с помощью букв, рисованных на карточках». И далее: «Писать он начал вдруг сам, без приготовления, разумеется, не каллиграфическими и едва ли не прежде всего татарскими буквами» [6]. Тут уже возникает новый и достаточно непростой вопрос о национальности будущего декабриста, которая доселе не подвергалась сомнению. Как мог мальчик в русской семье писать «прежде всего татарскими буквами»? К тому же, как известно, сибирские татары собственной письменности не имели, а пользовались арабским алфавитом. Тут есть, над чем поразмышлять будущим исследователям.

В своих воспоминаниях Батеньков упоминает о своем близком родстве со священником Иосифом Гигановым, который, судя по всему, оказал определенное влияние на самообразование мальчика. В сибирской историографии это довольно известная фигура. И. И. Гиганов (1764–1800) служил иереем кафедрального Софийско-Успенского собора, вел класс татарского языка в Тобольской духовной семинарии, а так же учительствовал в Тобольском главном народном училище, где обучал воспитанников татарскому языку. Он был автором одной из первых, известной нам грамматики татарского языка, которая была закончена им в 1789 г. и издана в 1801 г. в Санкт-Петербурге. Кроме грамматики, Гиганов являлся составителем словарей: татарско-русского и русско-татарского. Трудам Гиганова дали высокую оценку известные русские тюркологи В. В. Григорьев (Санкт-Петербургские ведомости 1847. № 84), А. Е. Крымский и др. Научные труды Гиганова пользовались большой популярностью среди представителей интеллигенции из сибирских татар и бухарцев, а также мусульманского духовенства из Тобольска и других городов Сибири и даже отправили благодарственное послание императору Александру I [7]. К сожалению, происхождение Гиганова не установлено, но вполне возможно предположить, что знание татарского языка он получил от своих предков, крещеных татар, что для Сибири XVIII века было вполне заурядным явлением.

Привлечем ранее не опубликованные сведения из «Переписной книги Тобольска» за 1710 г., где имеются одни из самых ранних сведений о фамилии Гигановых. Так в числе горожан Тобольска в приходе Спасской церкви указывается «сын боярский Иван Никифоров Гиганова вдов». Его возраст 40 лет. У него дети: Андрей — 10, Иван — 6, Гаврило — 5, дочь Наталья — 13 лет. Он состоит у «Великого государя» на жаловании — «ему денег 7 рублев, хлеба ржи 7 четьи овса тож 2 пуда с четью соли» [8].

В том же документе указан другой Гиганов, который вполне мог являться предком тобольского тюрколога. Он священник и проживает в приходе церкви «великого чюдотворца Николая»: «поп Петр Венедихтов сын Гиганов сказал себе 64 лета у него попадья Маремьяна Якимова дочь 60 лет сын Авдей 20 жена у него Екатерина Федорова дочь 18 дети Иван 3 лет, Алексей 4 дней, дочь Елисавет полутора году» [9].

Н. Л. Коньков в статье «Новое о И. И. Гиганове» указывает, что Иосиф Гиганов в 1795 г. числится как «новопришлый священник» Софийского собора в возрасте 30 лет. А родился он в «Тобольского наместничества Тарской округи Викуловской слободы» в семье священника Иоанна Гиганова. К сожалению, автор не указывает отчества отца, но предположительно тот имел родного брата Петра Алексеевича Гиганова, служившего пономарем в Петропавловской крепости. Он имел жену Наталью Иванову, которая «взята Тобольского солдата Ивана Хворостова» [10].

Тогда отец Иосифа Гиганова, Иоанн, имел отчество — Алексеевич. Но неизвестна и дата его рождения. Единственное, что можно сделать — это сопоставить его возраст с возрастом жены Агриппины Кузминичны (урожденной Поповой), имевшей в 1795 г. — 64 года. Следовательно, родилась она в 1731 г. Если предположить, что они были с мужем Иваном (Иоанном) Алексеевичем приблизительно одного возраста, то и тот родился в пределах 20-30 годах XVIII века. А зная имя отца Ивана, — Алексей, — мы можем указать, опять же предположительно, на деда Иосифа — Алексея Петровича Гиганова, которому во время переписи 1710 г. было 4 дня от роду. Как указывалось, именно он в 20-30 годы XVIII века мог стать отцом Ивана Гиганова. И хотя мы не можем со всей определенностью сказать, что выявлены именно предки Иосифа Гиганова, но и достаточных оснований сомневаться в приведенной генеалогической цепочке тоже нет. Прежде всего, эту версию подтверждает тот факт, что все Гигановы записаны как священники, а известно, что для XVIII века корпоративная группа священнослужителей была достаточно закрытой, где служение передавалось от отца к сыну.

Но при этом мы так инее смогли установить родственные отношения между семейством Батеньковых и Гигановых, для чего придется предпринять исследования самого рода Батеньковых и ближайших его родственников.

Несколько предположений относительно происхождения фамилии Батеньков. Если допустить, что в качестве прозвища она была получена кем-то из предков за их первоначальную принадлежность к сибирским татарам, то ее лексический анализ дает корень «бату», что в переводе с татарского означает — «скрюченный, согнутый человек». Именно по внешним признакам человека чаще всего и давались прозвища, становившиеся в дальнейшем уже фамилией всего рода. Вспомним известные из отечественной истории фамилии, такие как: Басмановы, Басаргины, Баташовы, Батшевы, Батурины, Башевы. Эти и многие другие роды, которые традиционно считаются «русскими», имеют тюркские корни. Кроме того известно, что значительная часть российского дворянства ведет свое происхождение из тюркского этноса и лишь постепенно обрусев окончательно утратила связь с ним. Так что, на наш взгляд, есть достаточные основания исчислять и предков Батеньковых от татарского корня, что тогда вполне объясняет многие неясные места в биографии Гавриила Степановича.

В метрических книгах «метриках» XVIII века, хранящимся в Тобольском государственном архиве, в дореволюционной России фиксировались три главные даты любого и каждого православного гражданина империи: крещение, венчание и отпевание. Постараемся, прежде всего, выяснить точную дату рождения Гавриила Батеньковых, которую его биографы по какой-то причине указывают различно.

Открываем метрики за 1793 г. (именно этот год его рождения указан во всех без исключения специальных и справочных изданиях) и вскоре обнаруживаем фамилию Батеньковых в приходе Сретенской (второе ее название — Пятницкая) церкви. Там в разделе вновь крещенных детей сообщается:

«За 1793 год, 8 февраля у третьего батальона у прапорщика Стефана Батенькова и жены его Анастасии Андреевны родилась дочь Анна. У нее были восприемники: второго батальона адъютант Петр Ковригин, мещанина Михаила Уроткова жена его Мария Петровна».

Вот так: вместо сына в 1793 г. На свет в семье Батеньковых появляется дочь Анна! А где же Гавриил? Его нет! Просматриваем метрики за 1794 и за 1795 годы. Безуспешно. Гавриил Батеньков в них не значится! Так где же мальчик?! Автором этих строк были просмотрены метрические книги всех городских церквей Тобольска и близлежащих селений за следующие и предыдущие годы, но Гавриила Батенькова обнаружить в них не удалось.

Тогда обратимся к другому роду источников, к «Исповедальным росписям», в которых регулярно раз в год указывались все члены православных семейств данного прихода, явившиеся на исповедь, а отдельно записывались те, кто на исповеди и святом причастии не был. В «Исповедальной росписи» Сретенской церкви Тобольска за 1792 год. без труда находим следующую запись: (приведем ее в том виде и порядки написания фамилий, как они помещены в самих «росписях) [11]:

Андрей Иванович Прянишников — 56 лет,
жена его Матрена Михайловна — 50 лет,
мать его вдова Евдокия Корниловна — 85 лет,
слуга их вдова Христина Параскеевна — 33 года,
дети ее: Михаил — 11, Екатерина — 8 лет.
зять их прапорщик 2-го батальона Стефан Герасимович Батеньков — 52 года,
жена его Анастасия Андреевна — 29 лет,
дети их: Николай — 11 лет, Пелагея — 1 год.

(Мы упускаем записанных там же так называемых «подворников», людей, находящихся обычно в услужении у хозяев дома или снимающих у них жилье)

И хотя Гавриила здесь мы не обнаруживаем, зато перед нами весь состав семьи, включая отца, мать, брата Николая и недавно родившаяся сестра Пелагея. И что же мы видим? Но где те «двадцать детей», что указаны в автобиографии нашего героя? Их нет. Да и Анастасия Андреевна Батенькова, которая, судя по всему, вышла замуж за Степана Герасимовича в возрасте 17 лет, не могла родить такое количество детей за столь короткий срок. Согласно этому документу мы имеем возможность определить хотя бы примерные годы рождения самих родителей Гавриила: отца — в 1740 г., матери — 1763 г. И можно предположить, что их бракосочетания произошло не позже 1780 г.

Мы можем установить и девичью фамилию Анастасии Андреевны (матери Гавриила) — Прянишникова. Андрей Иванович и Матрена Михайловна — ее родители (дед и бабушка Гавриила), поскольку в росписях указывается: «зять их прапорщик 2-го батальона Стефан Герасимович Батеньков», который младше своего тестя всего-то на четыре года. Проживают они совместно и с ними же живет престарелая мать хозяина дома — Евдокия Корниловна Прянишникова 85 лет (1707 г. р.), которая Гавриилу приходится прабабушкой.

Отсюда не трудно установить примерные годы рождения Прянишниковых: Андрея Ивановича — 1736 г. р. и Матрены Михайловны — 1742 г. р. В более ранних документах нашлась и дата их бракосочетания (венчания).

«В 1756 г. в приходе Христорождественской церкви венчаны 12 января.1756 г. посацкий Андрей Прянишников (1 брак) с посацкого человека Михаила Чоботникова дочерью Матреною» [12]. Таким образом, установлена и девичья фамилия бабушки Гавриила Батенькова — Чоботникова.

Попутно отметим, что фамилия Прянишниковых в Тобольске для XVIII в. являлась весьма распространенной. (Сведения об этом почерпнуты все из той же «Переписной книге Тобольска» за 1710 г.) Так, в приходе Богородицкой церкви находим: «Двор купленой отставного архиерейского сын боярского Петра Григорьева сына Прянишникова сказал себе 50 лет у него жена Анна Степанова дочь 50 же лет сын архиерейской сын боярской Данило 25 лет брат родной Алексей 60 лет» [13].

В других приходах записаны жители Тобольска с той же фамилией: «Двор купленой втораго полку пешего казака Игнатья Иванова сына Прянишникова сказал себе 40 лет у него жена Офимья Афонасьева дочь 29 лет сын Иван 9 дочь девка Анисья 12 лет мать вдова Оксинья 60 лет» [14].

И «Двор купленой третьяго набору салдата Алексея Алексеева сына прозванием Прянишников у него жена Настасья Полуехтова дочь сказала себе 25 лет а ему Алексею 24 года а ныне он Алексей на Москве» [15].

И еще: «Двор купленой казачья сына Бориса Емельянова сына Прянишникова серебреник сказал себе 63 у него жена Фекла Фокина дочь 62; дети втораго полку пешей казак Степан 23, дочь девка Настасья 20 у Степана жена Дарья Петрова дочь» [16].

А так же: «Двор купленой отставного салдата Степана Леонтьева сына прозвище Прянишникова сказал себе 39 лет у него жена Татьяна Егорьева дочь 38 лет дети сыновья Иван 14 Михайло 13 Федор 8 лет с ними ж» [17].

Вряд ли все Прянишниковы состояли в родстве связи меж собой, но, скорее всего, все они являются сибирскими старожилами и отец Батенькова породнился с кем-то из них. За 20 января 1745 г. в приходе Рождественской церкви находим запись: «венчались сын боярский Андрей Прянишников с крестьянской дочерью Евдокией Филатовой» [18]. Род Прянишниковых, судя по всему, берет от «детей боярских». Боярские дети — один из классов, существовавший на Руси в XV–XVIII веках, составивший средний класс дворянства. Был упразднен в ходе реформ Петра, но в Сибири представители его практически до конца XVIII столетия записывались как «дети боярские».

На основе этого возникает еще один вопрос: почему Г. С. Батеньков в автобиографических записках относит род своей матери к неким Урванцевым? На этот счет в Тобольском архиве удалось отыскать лишь такую запись: «5 октября 1774 г. венчался посадский Иван Григорьев Урванцов 2-ым браком с дочерью вдовы посадского Евдокии Прянишниковой Ивановой».

Имя Гавриила Батеньковых впервые появляется в числе побывавших у исповеди лишь в 1795 году:

3-го батальона прапорщик Стефан Герасим Батеньков — 55;
жена его Анастасия Андреевна — 32; дети их: Гавриил — 1; Пелагея — 3;

Следовательно Гавриил мог появиться лишь в 1794 г. Но в росписях нет его старшего брата Николая, который мог быть определен или на учебу или уехал из города, а возможно его не было к тому времени в живых. Во всяком случае, судьба его нам не известна. Любопытно, что сам Гавриил Степанович ни словом не обмолвился о своем брате и сестре в автобиографических записках.

В метриках за тот же 1795 г. в графе «родившихся и принесенных для крещения» детей мы находим следующую запись:

«1795 года 25 мая 3-го батальона у прапорщика Стефана Батенькова родился сын Петр. У него были восприемники: мещанин Иван Петрович Пятков, мещанина Михаила Уродкова жена его Мария».

Скорее всего, он умер в младенчестве, поскольку дальнейшие записи о нем в «Исповедальных росписях» отсутствуют, но запись о его смерти нам отыскать не удалось.

Таким образом, чтоб установить примерную дату рождения Гавриила Батенькова, мы должны принять во внимание, что это могло произойти не позже августа 1794 г., поскольку 25 мая 1795 г. на свет появился Петр Батеньков. Но если 8 февраля 1793 года родилась его родная сестра Анна, то следующего ребенка Анастасия Андреевна могла произвести на свет не ранее октября 1793 г. То есть рождение Гавриила могло произойти в период с октября 1793 года по август 1794 г. А если принять во внимание наречение его именем Гавриил, чьи именины приходятся на 8 апреля по новому стилю, а по старому стилю в 20-х числах марта 1794 г. И хотя точную дату рождения Гавриила Степановича Батенькова установить не удалось, поскольку запись об этом нами не обнаружена, но внесена ясность с годом его рождения — 1794 г.

Из прихода Сретенской церкви по неизвестной нам причине к 1799 г. Батеньковы и Прянишниковы перешли в приход Андреевской церкви. За 1804 г. в приходе этой церкви Гавриил в 11 лет значится в росписи как «государев школьник» [19]. В некоторых изданиях о Батенькове сообщается, что «после смерти отца Батеньков был определен в Военно-сиротское отделение Главного народного училища». В одном из дореволюционных изданий упоминается, что некоторое время военно-сиротское отделение из-за отсутствия собственного помещения размещалось в здании Главного народного училища [20].

После 1809 г. в росписях исчезает имя отца Батенькова, а мать значится как «вдова прапорщицкая Анастасия Андреевна Батенькова — 45 лет», следовательно в 1808 или 1809 гг. скончался Степан Герасимович. С Анастасией Андреевной проживают: «дети ее: кантонист Гавриил — 16, Пелагея — 19 лет».

В 1811 г. Гавриил последний раз записан как побывавший у исповеди в Тобольской приходской Сретинской церкви, после чего среди прихожан имя его не встречается: «умершего прапорщика Стефана Батенькова жена Анастасия Андреевна — 40 лет; Гавриил — 17 лет, Пелагея — 19 лет; мать ее вдова мещанская Матрона Михайлова Прянишникова — 65 лет; отпущенница их девица Екатерина Федорова — 24 года». Сам же он был зачислен в Дворянский полк при 2-м кадетском корпусе в Петербурге [21]. 21 мая 1812 г. он был выпущен прапорщиком в 13-ю артиллерийскую бригаду, которая состояла в корпусе генерал-лейтенанта барона Сакена. Вскоре он стал участником Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов 1813—1815 гг.

В Тобольске остались Анастасия Андреевна Батенькова и ее дочь Пелагея, которая между 1814 и 1815 гг. выходит замуж за мещанина Старцева. Об этом говорит следующая запись за 1815 г. «Анастасия Андреевна Батенькова — 44, вдова прапорщика; зять ее мещанин Петр Григорьевич Старцев — 23; жена его Пелагея Стефановна — 23 года». А в 1816 г. муж Пелагеи — Петр Григорьев Старцев овдовел. Единственная из известных нам родственников, сестра Гавриила Степановича, — умерла. Детей у нее не было.

Так что в Тобольске у Г. С. Батенькова остался лишь один близкий ему человек — мать — Анастасия Андреевна. К ней и обращены письма сына из-за границы и по его возвращению в Россию, находящиеся на хранении в Российской национальной библиотеке [22], архивах Томска и других фондах. (В альманахе «Полярная звезда» было опубликовано 207 документальных свидетельств из эпистолярного наследия Г. С. Батенькова [23]).

Первое письмо к матери в Тобольск датируется 25 ноября 1813 г. Отправлено оно из Дармштадта, где Батеньков в то время находился со своей частью на отдыхе после знаменитого сражения с войсками Наполеона под Лейпцигом. Начинается оно таким обращением: «Милостивая госпожа матушка!» и далее сын описывает свои впечатления о последнем сражении и просит ее «меньше заботиться обо мне» и чаще писать ибо ее письма «служат большим утешением в сердечной об вас тоске». Далее он просит: «Засвидетельствуйте почтение мое бабушке и матушке крестной. Сестрице не пишу я для того, что мало имею времени, но пусть прочтен она письмо мое к Петру Афанасьевичу». Составители сборника в комментариях к письмам считают, что названным адресатом был Петр Афанасьевич Меркушев — чиновник в Енисейской губернии; исправник в Ачинске и Минусинске; впоследствии окружной начальник в Минусинске. Далее передаются приветы: «Василию Марковичу, Марку Алексеевичу, Степаниде Корнильевне, Марку Петровичу, отцу Андрею ... а особливо Петру Алексеевичу Ковригину, Наталье Антоновне и Авдотье Антоновне, а сестрица пусть уведомит обо мне Молокова». В тех же «Комментариях» составители сетуют: «Имени сестры декабриста установить не удалось», что лишний раз говорит о их невнимании к одному из крупнейших российских государственных архивов, находящемуся в Тобольске.

После возвращения Гавриила Степановича в Россию, он решил оставить военную службу и 5 октября 1816 г. выдержал экзамен в Институте Корпуса инженеров путей сообщения и получил звание инженера 3-го класса. Местом службы он выбрал Сибирь: по «собственному прошению», чтоб оказывать «помощь престарелой матери». В родной город он прибыл 21 ноября 1816 г. и провел в нем зиму. Информацию об этом мы можем получить из его личной переписки с Алексеем Андреевичем Елагиным, дружба с которым у него началась во время войны 1812 года, где они вместе служили в 13-й артиллерийской бригаде и продолжалась вплоть до смерти Елагина в 1846 году [24].

Первое письмо к другу датировано 1 декабря 1816 г. Каких либо сведений о близких автор в нем не сообщает, все письмо пронизано заверениями «в вечной любви и дружбе» к Елагину, а свой родной город он называет «любезным мне по многим отношениям».

Затем Батеньков получает должностью строительного инженера в Томске, куда и переезжает. При этом он не оставляет мысли уехать из Сибири: «Сибирь мне не нравится, но я прикован к ней волею матери и не смею подумать о всегдашнем переселении за черту Урала», — пишет он в одном из писем все тому же А. А. Елагину в мае 1817 г. из Томска.

В другом (октябрьском) письме: «Я привязан к Сибири волею матери, я одну ее имею, и прочее все мне чуждо по крови. Опять от нее удаляться для меня страшно, особливо когда нужды и болезни не оставляют меня преследовать». И в декабрьском письме: «Я скажу только, что служить в Сибири я никому не желаю, но жить в ней согласен до последнего издыхания».

В январе 1818 г. Гаврила Степанович приезжает по делам службы в Тобольск, где получает назначение на должность управляющего X округом путей сообщения, о чем незамедлительно сообщает Елагину: «Здесь теперь посадили меня на воеводство». Но вскоре по распоряжению сибирского генерал-губернатора И. Б. Пестеля он вновь возвращается на место прежней службы — в Томск и оттуда в следующем письме к Елагину и его жене (март 1819 г.) сетует, что они «одни составляете всю связь мою с миром». И ниже поясняет: «целый мир иногда для нас заключается а одном существе — это существо для меня была мать». И вновь через несколько страниц в том же письме он поясняет: «Между тем настал 1819 год, ужасный для меня, я лишился всего — нет уже моей матери, и Сибирь, с которой прервались, таким образом, все сердечные связи, сделалась для меня ужасною пустынею, темницею, совершенным адом».

В сборнике альманаха «Полярная звезда» на этот счет приводятся сведения из Омского государственного архива, где находится на хранении письмо секретаря 10-го округа путей сообщения К. Чернова от 17 марта 1819 г., посланное из Тобольска в Томск Батенькову. В нем он пишет: «Нанял читать Псалтырь за 15 рублей шесть недель» по усопшей матери Батенькова [25]. На основе этого авторы делают вывод: «Мать его (Батенькова — Авт.) умерла в Тобольске в конце января или начале февраля 1819 г.» В этом они правы. Но все в тех же фондах Тобольского архива в метрических книгах в приходе Рождества Богородицы за 1819 г. приводятся более достоверные сведения на этот счет: «13 февраля вдова поручица Анастасия Андреевна Батенькова 46 лет умре (чахотка)» И чуть ниже: «похоронена на городском кладбище». Сам Гавриил Степанович в это время находился в Томске.

На этом заканчивался и очередной сибирский период жизни Батенькова в должности инженера-строителя и даже какое-то время управляющего округом.

27 мая 1819 г. в Тобольск прибыл вновь назначенный на должность генерал-губернатора М. М. Сперанский. А в начале лета этого же года в родной город приезжает и Батеньков, что подтверждается его письмом к Елагиным из Тобольска, датированное 6 июня 1819 г. Здесь он знакомится со Сперанским и отныне уже не расстается с ним вплоть до самого своего ареста в 1825 г. Вместе со свитой нового сибирского правителя он совершает поездки по всем городам, которые тот посещает, живет то в Томске, то в Иркутске, а осенью 1820 г. вновь оказывается в Тобольске, откуда направляет все тем же Елагиным два письма. По нашим сведениям последний раз он посетил Тобольск (где не был 36 лет) уже после десятилетнего проживания в Томске лишь осенью 1856 г. есь он знакомится со Сперанским и отдыне не расстается с ним до самого своего ареста в 1825 г. атированное 6 июня 1819 г.9999999 После чего навсегда переезжает в европейскую часть России, где и закончил свой земной путь.

Значит ли это, что в Сибири он не нашел приложения своих сил? Отнюдь. Думается, что наиболее счастливые моменты были пережиты им именно в Сибири, хотя и называл он ее в своих письмах «страной угрюмой». К тому же в Сибири у него осталась невеста, воссоединиться с которой он не мог вначале из-за дел служебных, а затем и вовсе по независящим от него причинам. Выскажу довольно смелое предположение: останься Гавриил Степанович в родных краях и через какой-то срок таланты его, честность и трудолюбие были бы непременно замечены и отмечены продвижением по служебной лестнице. Именно в Сибири требовались подобные ему люди, но имперский порядок и сам образ жизни подразумевал и подталкивал всех талантливых людей искать свое место в столичном обществе. Но это уже тема для другого исследования.

Подводя итоги, скажем, что нами выявлены новые факты из биографии единственного сибиряка-декабриста, человека одаренного и незаурядного. Но осталось еще множество неясностей, связанных с жизнедеятельностью Гавриила Степановича Батенькова, которые предстоит выяснить, привлекая новые не изученные ранее документы, ожидающие своих исследователей. И добавим, таких биографий наших выдающихся земляков на сегодняшний день — множество.

ПРИМЕЧАНИЯ

Шапир М. И. Стихотворное наследие Г. С. Батенькова: проблемы текстологии и поэтики. Автореферат диссер. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Москва, 1999.
Русский биографический словарь. Батеньков. С. Пб. 1900. С. 570; Русский биографический словарь в двадцати томах. М. 1998 г. Т. 2.
Русский биографический словарь в двадцати томах. М. 1998 г. Т. 2. С. 157.
Декабрист Батеньков Гавриил Степанович. М., 1993.
Батеньков Г. С. Сочинения и письма. Иркутск, 1989. Т. 1. С. 4.
Батеньков Г. С. Данные. Повесть собственной жизни// Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов. М., 1933. Т. 2. С. 88.
Валеев Ф. Т. Вклад ученых из сибирских татар в изучение и развитие культуры тюркских народов России в конце ХVIII — начале ХХ вв. // Сибирские татары. Материалы 1-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». 1998 г. Тобольск.
РГАДА. Ф.214. Оп. 1. Д. 1317. Переписная книга города Тобольска 1710 г. переписи князя Василия Мещерского. Л. 93 (об).
Там же. Л.305.
Коньков Н. Л. Новое о И. И. Гиганове// Образование и культура как фактор развития региона: Материалы XXIV Всероссийских Менделеевских чтений. Тобольск, 2009. С. 191.
ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 156. Оп. 15. Д. 340. Л. 285.
ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 156. Д.12. Л.27.
РГАДА. Ф.214. Оп. 1. Д. 1317. Переписная книга города Тобольска 1710 г. переписи князя Василия Мещерского. Л. 716.
Там же. Л. 797.
Там же. Л. 254.
Там же. Л. 329об.
Там же. Л. 389.
ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 156. Д.5. Л.150.
ГУТО ГА в Тобольске. Ф.75, оп. 1, д.12.
Замахаев С. Н., Цветаев Г. А. Тобольская губернская гимназия. Историческая записка о состоянии Тобольской губернской гимназии за 100 лет ее существования. Тобольск, 1889
Батеньков Г. С. Сочинения и письма. Иркутск, 1989. Т. 1. С. 5-6.
Российская национальная библиотека (РНБ). Ф. 99, 2.69. Л. 1-2 (об).
Батеньков Г. С. Сочинения и письма. Иркутск, 1989. Т. 1.
По завещанию Г. С. Батенькова он был похоронен (умер 29 октября 1863 г.) рядом с могилой друга А. А. Елагина в с. Петрищево Белевского уезда Тульской губернии.
ГУТО ГАОО (Государственный архив Омской области). Ф. 4. Оп. 1. Д. 129. Л. 117-118.

ИСТОРИЯ КАЛУГИ В ЛИЦАХ

Из писем профессору В. Я. Филимонову в адрес редакции газеты “Калуга и калужане”

ДЕКАБРИСТ Г. С. БАТЕНЬКОВ

Гавриил Степанович Батеньков (25.03.1793—29.10.1863), подполковник, декабрист, историк, член Северного общества декабристов. По решению суда от 10 июля 1826 года получил 20 лет каторжных работ. 21 октября 1857 года, по возвращении из Сибири в Калугу, Батеньков купил дом на Дворянской улице (ул. Суворова, 42). В Калуге он активно включился в проведение подготовительного этапа реформы по освобождению крестьян от крепостной зависимости. Принимал участие в работе кружка, который сложился вокруг губернатора В. А. Арцимовича. Тесным образом общался с Е. П. Оболенским, П. Н. Свистуновым и Н. С. Кашкиным, с вниманием следил за деятельностью Комитета по подготовке крестьянской реформы. Проведение реформы принесло Батенькову разочарование, и он окончательно отошел от политической деятельности. В Калуге Батеньков много писал. В отделе редких книг Российской Государственной Библиотеки в Москве был обнаружен экземпляр книги «О египетских письмах» с подписью Г. С. Батенькова на титульном листе.

Гавриил Степанович проявлял интерес к географии и этнографии, праву, статистике и экономике, о чем свидетельствуют его неопубликованные работы: «Мысли о свободе закона», «Краткое обозрение хода работ и предложения по составлению кодекса законов о наказаниях». До наших дней дошли поэтические сочинения Батенькова «Таинство», «Песнь девы», самое большое по объему произведение «Тюремная песнь» и другие. Сохранились прозаические произведения, воспоминания о Сибири и переводы исторических сочинений французских авторов А. Де Токвиля “Старый порядок и революция”и Шарля Лебо “История Византийской империи”.

Дом Батенькова

Гавриил Степанович Батеньков родился в Тобольске в обедневшей дворянской семье. Окончил Тобольское военно-сиротское народное училище и гимназию. С 1810 года, как сын отставного обер-офицера, молодой Гавриил воспитывался в Дворянском полку при 2-м Кадетском корпусе в Петербурге. В мае 1812 года он произведен в прапорщики с назначением в артиллерию. Участник Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813 — 1814 гг., в боях с неприятелем Гавриил Степанович проявил себя геройски; в битве при Монмирале 30 января 1814 года он получил 10 штыковых ран, был взят в плен. После освобождения из плена в 1816 году он увольняется «за ранами» от службы, сдав экзамен на звание инженера Корпуса путей сообщения. В апреле 1817 года его определяют инженером 3 класса с назначением в Сибирский округ. Затем последовала уже гражданская служба в Иркутске и Томске, где Батеньков руководил работами по строительству и реконструкции городов. В Сибири произошло знакомство Батенькова с видным государственным деятелем М. М. Сперанским, которому Гавриил Степанович понравился своей честностью и принципиальностью, за что он был откомандирован в его распоряжение в Санкт-Петербург. А в июле 1821 года он назначается в Особый Сибирский комитет, где готовит записки по управлению Сибирью. В январе 1823 года Гавриил Степанович служит под началом генерала А. А. Аракчеева, заведует военными поселениями. Что-то, однако, не нравилось Гавриилу Степановичу в государстве российском, и он ищет утешение в массонстве и оккультных науках, становится членом петербургской ложи “Избранного Михаила”. В Санкт-Петербурге он знакомится с декабристами Пестелем, Рылеевым и Кухельбеккером, входит в Северное общество декабристов. Становится на путь реформирования монархии.

Предпочтения декабриста Батенькова на стороне конституционной монархии, как в Англии и других странах тогдашней Европы. В случае успеха восстания предполагалось его назначение на должность государственного секретаря при будущем Временном правительстве. Однако в самом восстании 1825 года Гавриил Степанович не участвовал, был арестован как соучастник покушения и приговорен к 20 годам каторжных работ. Несмотря на сокращение срока до 15 лет, пробыл год в крепости Свартхольм (Финляндия), а с июня 1827 — более 18 лет в Алексеевском равелине Петропавловской крепости в одиночном заключении. В начале 1846 года он был отправлен на жительство в Томск. После амнистии 1856 года некоторое время жил в селе Петрищеве Белевского уезда Тульской губернии в имении своего армейского друга А. А. Елагина, был, дружен с его вдовой А. П. Елагиной, матерью И. В. и П. В. Киреевских. В октябре 1857 года Гавриил Степанович купил дом в Калуге на Дворянской улице (ныне ул. Суворова, 42), о чем писал в письме другудекабристу барону В. И. Штейнгелю: «Наконец, бросил я якорь в Калуге, обзавелся крошечным домиком в самом конце города, на Дворянской улице». Дом этот он купил для себя и выписанной из Томска семьи своего умершего друга Э. И. Лучшева. Сам Гавриил Степанович за долгие годы каторги не успел обзавестись собственной семьей. Там, в Томске он поклялся умирающему другу, что позаботиться о его семье и сдержал слово: дал образование детям Константину и Анатолию, а вдову Ольгу Павловну выдал замуж за достойного человека Александра Николаевича Цурикова, товарища председателя палаты гражданского суда, принадлежащего к кругу Кашкина, Сытина и Свистунова. Воспитанник Батенькова Анатолий Эпенетович Лучшев, которому достался этот дом после смерти матери, в студенческие годы исповедовал передовые взгляды, в 1874 году проходил по делу сестер Шевыревых о антиправительственной пропаганде, по окончании медицинского факультета Московского университета, служил земским врачем сначала в Мещовске, а потом до конца дней в Хлюстинской земской больнице.

Здесь в доме на Дворянской улице Гавриил Степанович прожил последние годы своей жизни. В Калуге Батеньков вошел в «калужский кружок» либерально настроенных дворян, сложившийся вокруг губернатора В. А. Арцимовича. Наиболее тесным было общение Батенькова с поселившимися в Калуге декабристами Е. П. Оболенским, П. Н. Свистуновым и Н. С. Кашкиным. Он вспоминал об этом: «Наша колония нередко бывает в частном и общем сборе». Но когда друзья собирались вместе, они принимали участие в бурных дискуссиях и обсуждениях своих мыслей, планов, программ. Известно участие Батенькова в неофициальном обсуждении в доме Н. С. Кашкина, проектов либерального «меньшинства» Калужского губернского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян. Участвовал он и в заседаниях губернского статистического комитета. Последние годы жизни Гавриил Степанович посвятил литературной деятельности: писал стихи, прозу, перевел труд А. де Токвиля «Старый порядок» и Революция», работал над переводом книг французского историка Шарля Лебо «История Византийской империи» и над воспоминаниями о службе под началом Сперанского и Аракчеева. Умер Гавриил Степанович 29 октября 1863 года в Калуге. Похоронен по завещанию в селе Петрищеве Белевского уезда Тульской губернии.

Олег МОСИН,

Светлана МОСИНА

Литература: Записки (Данные. Повесть собственной жизни) // Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х гг. — М., 1933. Т. 2; Батеньков Г. С. Соч. и письма. Письма (1813 — 1856). — Иркутск, 1989. Т. 1; Карцов В. Г. Декабрист Г. С. Батеньков. — Томск, 1960; Илюшин А. А. Поэзия декабриста Г. С. Батенькова.

Г.С. БАТЕНЬКОВ ОБ АРАКЧЕЕВЕ
Выдержки из следственных показаний декабриста печатаются по изданию:
Восстание декабристов. М., 1976. Т. XIV. С. 142-143

[31 марта 1826 г.]

Осенью [1822 года] граф Аракчеев пригласил меня в Грузино, и я должен был поступить к нему на службу. Сперанский мне дал следующие приказания и советы:

1) Ничего никогда с ним не говорить о военных поселениях.
2) Ежели не хочу быть замешан в хлопоты, вести себя у графа совершенно по службе и избегать всех домашних связей.

3) Никогда не давать графу заметить, а лучше и не думать, что я могу кроме его иметь к Государю другие пути.

Все сие исполнено было мною в точности, и я нашелся в состоянии три года быть близким к графу. С Сперанским мы почти расстались <...>
Как ни сильно было лицо графа Аракчеева, но поелику стал он знать меня с портфелью статс-секретаря и членом своего Совета, притом я знал, что ему был нужен, то и мог принять не тот тон, какой наблюдал с Сперанским.

Осмеливаюсь здесь сделать отступление, представив кратко параллель между сими лицами.

Аракчеев страшен физически, ибо может в жару гнева наделать множество бед; Сперанский страшен морально, ибо прогневить его - значит уже лишиться уважения.
Аракчеев зависим, ибо сам писать не может и не учен; Сперанский холодит тем чувством, что никто ему не кажется нужным.

Аракчеев любит приписывать себе все дела и хвалиться силою у Государя всеми средствами; Сперанский любит критиковать старое, скрывать свою значимость и все дела выставлять легкими.

Аракчеев приступен на все просьбы к оказанию строгостей и труден слушать похвалы; все исполнит, что обещает. Сперанский приступен на все просьбы о добре, охотно обещает, но часто не исполняет, злоречия не любит, а хвалит редко.

Аракчеев с первого взгляда умеет расставить людей сообразно их способностям: ни на что постороннее не смотрит. Сперанский нередко смешивает и увлекается особыми уважениями.

Аракчеев решителен и любит наружный порядок; Сперанский осторожен и часто наружный порядок ставит ни во что.

Аракчеев ни к чему принужден быть не может; Сперанского характер сильный может заставить исполнять свою волю.

Аракчеев в обращении прост, своеволен, говорит без выбора слов, а иногда и неприлично; с подчиненным совершенно искрен и увлекается всеми страстями; Сперанский всегда является в приличии, дорожит каждым словом и кажется неискренним и холодным.

Аракчеев с трудом может переменить вид свой по обстоятельствам; Сперанский при появлении каждого нового лица может легко переменить свой вид.

Аракчеев богомол, но слабой веры; Сперанский набожен и добродетелен, но мало исполняет обряды.

Мне оба они нравились как люди необыкновенные. Сперанского любил душою.

А.А. Аракчеев

М.М. Сперанский

О декабристе Батенькове

Батеньков Гавриил Степанович (1793-1863) - подпоручик 13-й артиллерийской бригады (1813), с 1816 г. служил в Сибири по ведомству путей сообщения; обратил на себя внимание Сперанского, который, возвратившись из ссылки, устроил его назначение на должность правителя дел Сибирского комитета. В 1822 г. по рекомендации Сперанского (тот писал Аракчееву 22 ноября: "за Батенкова я смею ручаться, что он будет трудиться искренно и усердно") был представлен Аракчееву в Грузине, а в начале следующего года - откомандирован в Комиссию составления проекта учреждения военных поселений, подполковник (1824); в 1824-1825 гг. член Совета главного над военными поселениями начальника, старший член Комитета по отделениям военных кантонистов.
В середине ноября П.А. Клейнмихель получил анонимный донос (т.н. "Записку об истинном и достоверном"), где подробно излагалось мнение Батенькова об убийстве Минкиной:

"Тогда как все почти изумлялись и считали происшествие сие ужасным поступком, Батенков изъяснялся об нем в разных шутках, в разных насмешках и всегда в веселом духе. Правда, что сие делал он неоткрыто <...>
На сожаление и удивление, по сему страшному происшествию изъявляемое, говорил он: «Не нужно жалеть! вещи идут своим ходом. Несчастие невелико; впрочем, несчастие одних есть счастие для других <...> Стояние вещей в одном положении невыгодно - в обществе и вредно. Что за беда, что Настасьи не стало, и есть ли о чем жалеть?» В сем месте его разговора изъяснял он о покойной Настасье Федоровне разные нелепости, и столько распространялся в самых язвительных насмешках, что человеку благородно мыслящему невозможно слышать без досады, которая и во мне произошла к Батенкову, видя его в столь развратных, подлых и бессовестных мыслях.

Потом, обратя разговор о графе, говорил: «Не беспокойтесь! Если случай сей расстроил графское здоровье и силы, то вместо графа Алексея Андреевича найдется другой граф Сидор Карпович, и при нем, может быть, и нам еще лучше будет». «Например, - сказал он, - если таковой случай приблизит по-прежнему к Государю нашего хозяина (хозяином разумел Сперанского, у которого живет он, Батенков, и с ним привезенные из Сибири), то мы без сомнения не проиграли бы, а были бы весьма рады»" (Pусская старина. 1882. № 10. С. 182-185).

Об отношении Аракчеева к Батенькову см. рассуждения современника:
"Всемогущий временщик, коему уже начали противеть поклонения придворных и их непроходимая низость, полюбил умного, честного и прямодушного Батенькова <...> Дерзкий и грубый на службе, не терпевший противоречий, Аракчеев обходился с Батеньковым вежливо и ласково, выслушивал его возражения, не сердился на его противоречия, имел большую доверенность к его уму и способностям, доверенность безграничную к его честности и, гнуся по своей привычке, говаривал иногда: «Это мой (!!!) будущий министр»" (Долгоруков П.В. Петербургские очерки. М., 1992, С. 389).
В круг будущих декабристов Батеньков вошел через А.А. Бестужева и К.Ф. Рылеева, о котором впоследствии вспоминал: "Он видимо избегал сближения со мною, опасаясь моего положения, близкого при графе Аракчееве" (Русские пропилеи. М., 1916, Т. 2. С. 103; ср. ниже свидетельство Н.И. Греча).
Арестован 28 декабря, осужден по III разряду в каторгу, но не отправлен в Сибирь, а заключен в одиночную камеру Алексеевского равелина; в 1846 г. переведен в Томск, в 1856 г. по общей амнистии получил свободу.

Комментарий Е.Е. Давыдовой и Е.Э. Ляминой