Павел Калмыков

Attack on Petropoloski by the English and French Fleets - Defeat of the Allies

The Allied Forces have met with their first repulse in naval operations during the present war with Russia. Although the only information in this matter has been derived from English and French sources, the general impression is, that in the bombardment of Petropoloski the Russians had a decided advantage. The principal part of the French squadron engaged was lying in the San Francisco harbor on the 16th ult., where it was to be speedily joined by a portion of the English fleet, to Winter in Monterey harbor.
It is very evident, says the San Francisco Herald, that the Allies got the worst of it - in fact, they were defeated ; and it would not be at all surprising it the Russian Governor reported to the Emperor that he had gained a victory over six of the allied men-of-war, and bad sent them back, whence they came in a very disabled condition. The French and English fought well, but the resolution of the Russians is evinced by the vigor with which they defended an insignificant town in Kamschatka, against a powerful and thoroughly equipped fleet of the enemy. The Russians served their artillery with great effect, doing much mote damage to the allies, we suspect, than the latter are willing to acknowledge. There is reason to believe that the English frigate President was badly cut up, and La Forte pretty severely handled. We have received accounts, also, which indicate that the loss of the allies was nearly four times as great as at first reported.
The battle on shore, between the British and French marines and the Russian soldiers was, beyond doubt, disastrous to the former. The Russians under cover kept up a murderous fire upon the attacking forces, - compelled them to abandon their march upon the town, - to retreat, one report has it, in great confusion to their ships, and finally to set sail without having accomplished, practically, anything. Petropolosk has not been touched. The Aurora and the Dwina are still in port; the former has been almost dismantled. The only trophy the Allies have secured is an unfortunate trading vessel, with three or аour guns on board, belonging to the Russian American Company, which happened to run into the fleet before it was aware of its presence, and which, of course, surrendered without firing a gun.
The San Francisco Herald gives a full account of the scene of the defeat, and the particulars :
PETROPOLOSKI - ITS SITUATION.
Petropoloski is situated on tue eastern shore of Kamschatka, and is a place of considerable importance. It is the residence of the Military Commandant, and is always well garrisoned. To convey an accurate idea of the fortifications and the position of the town, is a somewhat difficult matter. It is situated on a kind of inner bay, and the sand-bank behind which the Russian frigate Aurora and the armed ship Dwina were moored, ran across the Bay, parallel with the town, leaving a narrow entrance from the inner to the outer Bay, somewhat like our Golden Gate. The outward Bay is formed by a narrow strip of land running in a southeasterly direction, and terminates by a peninsula at the extremity of which was a fortress. This narrow strip of land is very mountainous and thickly wooded and completely shelters the town in that direction. On the opposite side is the main land, on which were two forts, one considerably below, and the other above the fort on the above-mentioned peninsula. These latter were outside the sand-bar. The town on the inner bay is built on a rising ground, the top of which was covered with batteries. The post being an important one, and the Czar being fully aware of the strength of the Allied fleets in the Pacific, about a month before the news of the declaration of war could reach the Allied fleets, the garrison was increased. Reinforcements from Siberia, under the command of a Russian General of some renown, but whose name was known to none of the officers of the Forte, were conveyed from a garrison to the interior of Siberia down the river Amoor to the bay of Saghalian, and from thence across the Ochotsk Sea to Petropoloski. The river Amoor is navigable for steamers, and the troops were thus conveyed to their destination.
THE ATTACK.
Ever since the declaration of war became known on this coast, the Allied fleet has been in search of the Russian fleet, and we are assured that the attack on Petropoloski was not premeditated. On the 29th of August, the Allied fleet, consisting of the French vessels of war Forte, Eurydice and Obligado, and English vessels of war President, Pique and steamer Virago, hove in sight off Petropoloski, being at the time in want of water, and before a gun was fired, the batteries on the outward harbor opened upon them. The fleet labored under a great many disadvantages, and in consequence of the strength of the current and the dense fog which prevailed, was unable to approach nearer than three miles from the sand-bar which divided the harbor. They, however, returned the fire, when the three batteries in the eastward harbor, viz., the battery on the peninsula, and the two on the main land on the opposite side, and the Aurora and Dwina, sheltered behind the sand-bar in front, and at first concealed from the view of the Allied Fleet, opened a galling fire. Laboring under the above mentioned disadvantages, and being only provided with one steamer, the Allied Fleet were unable to approach nearer. A brisk cannonade was kept up for some time, and shot and shell were vomited forth by the Allied Fleet. After the first half hour, the outside battery on the main land and below the battery on the peninsula on the opposite side, was silenced, and the troops with which it was garrisoned retired toward the town. The battery on the peninsula hauled down the Russian flag shortly after. We should have stated that the bombardment commenced on the 1st of September, and on the second day a detachment of marines, numbering about 600, and composed equally of French and English, were ordered to land, for the purpose of spiking the guns and completing the destruction of the abandoned forts. Under cover of the guns of the fleet they landed, but they had no sooner commenced the work than a murderous fire was opened upon them by the Russians, who had retired from the forts, and had concealed themselves in the brushwood. Between fifty and sixty of the mariners fell, and the remainder, after the work of demolition was completed, retired to their boats. It was impossible to form any estimate of the loss on the Russian side, but it was supposed to be much greater, than that of the Allies. During the four days of the bombardment, the batteries which overlooked the town on the inner bay did great execution, and also the Aurora and Dwina, which, sheltered by the sandbar, poured forth their volleys, while the enemy's shots could not reach them. The French officers describe the havoc committed among the Russians as awful in the extreme. Many of them were cut in two by the balls from the allied fleet. The bombardment lasted for four days, at the expiration of which time the allied fleet got underway and proceeded in a southerly direction, and shortly afterwards fell in with and captured the Sitka. The mainmast of the Forte was broken in two by a ball from one of the batteries. The foremast was also considerably damaged, as well as several other parts of the vessel. All the damages are, however, repaired. with the exception of the mainmast, which is only spliced. Anything to equal the order and regularity observable on board the Forte, we never before witnessed.
INCIDENTS.
During the engagement one of the sailors was shot through the heart, on the upper deck near the capstan. The Eurydice lost three officers and several of her men; but what the loss of the Obligado was, we were unable to ascertain. The bombardment of Petropoloski would have been continued till the place was reduced to ashes, but for a lack of provisions. By some unaccountable oversight, there is no storeship attached to the fleet, and they were consequently obliged to make sail for some port where they might recruit. The English portion of the fleet put into Vancouver's Island, taking the prizes with them, and the French sailed for San Francisco.
RUSSIAN ACCOUNTS.
According to the Russian official record, the population of Petropoloski in 1853 was 975, but it has considerably increased of late, particularly since the abandonment of the former Capital, Nishni-Kamschatka. The population since the recent accession to the garrison, probably exceeds 2,000 The Aurora, which did so much execution from behind the sand bar, is a 44-gun frigate, and the Dwina is, probably, a transport ship, lightly armed. The strength of the attacking force may be inferred, from the fact that La Forte is a first-class frigate, with 500 men, and carrying 60 guns, eight of which are 80-pounders, and fifty-two 30-pounders. The Eurydice has 230 men, and carries thirty guns, four of which are 80-pounders, and twenty - six 30-pounders. The Obligado carries twelve guns, all 30-pounders, and 120 men. The English frigate President carried 50 guns; the Pique, 40; and the Virago, 6. Total, 208. "We have not been able to ascertain the number of guns mounted by the several forts at Petropoloski, but they probably did not exceed 120 guns. The place is strongly fortified by nature, and is capable of resisting a much superior force. On a review of the circumstances as detailed, it is pretty evident that the allied fleet did not accomplish a great deal at Petropoloski, and the Russians can, with so no show of justice, publish it in Europe as a victory. The capture of the Sitka can hardly atone for the departure of so powerful a fleet from a place so comparatively defenceless as Petropoloski without having effected anything. The Sitka is a vessel belonging to the Russian American Company, and plied regularly between Sitka and Petropoloski It is stated that the Sitka carried 10 guns, but as her whole complement of men was only 25, she would scarcely be able to man more than three guns. It was, of course, exceedingly prudent in the commander of so small a vessel to strike his flag when six men of war hove in sight, each of which were more than a match for him. The passengers and crew of the Sitka are confined on board the Forte as prisoners of war. What disposition is to be made of them we could not ascertain.
MORE PARTICULARS FROM ANOTHER SOURCE.
We learn, from another source, that the total loss on the British side did not fall short of 120 men, and that the casualties among the French were equally numerous. When the marines landed for the purpose of spiking the guns of the abandoned forts, (under the cover of the guns of the fleet,) an attack was almost the last thing that was expected ; but the moment the captain of the marines showed himself, he was shot dead by the Russian sharp shooters, who lay in an ambuscade in the bushes, and every man of whom a glimpse could be caught shared the same fate. On the marines pressed, notwithstanding the galling hidden fire, and when they endeavored to retrice their steps, it is stated that they lost their path and found themselves suddenly brought up by a sand-bank or precipice, upwards of seventy feet in depth. Deadly volleys were poured oh them from the rear, and there was no alternative left but to jump or be shot dead. In this dilemma some leaped from the precipice and were killed, and those who remained shared the same fate. It was what might be termed a horrible dilemma, either horn of which was equally fatal. It is admitted, on all sides, that the Russians fought with a bravery and determination seldom equaled. As an example of the unflinching courage displayed by them, an anecdote is related of a Russian sentinel, against whom upwards of sixty rifle shots were aimed, but nothing could overcome his stoicism, and he continued to pace up and down the ramparts of the fort on which he was stationed, without turning his head either to the left or to the right; he escaped. The condition of the French vessels in port bears ample testimony to the skill of the Russians in gunnery, and it is stated that it will take a considerable sum to make the necessary repairs. The British frigate President, is reported to be in a very disabled condition, and it was with difficulty that she reached Vancouver's Island. One shot from the Russian forts killed thirteen men on her deck, and she was bored through and through in several places.
We have thus been at considerable pains to obtain all the particulars of the bombardment of Petropoloski from every accessible source, and give them for what they are worth. It is pretty evident from all the facts which have thus far come to light' that the allied fleet by no means expected the warm reception which was extended to them at Petropoloski
THE FRENCH ACCOUNT.
The following particulars of the attack of the Allied Fleet upon Petropoloski, in addition to those published by us yesterday were furnished to the Echo du Pacifique, by an officer of the French frigate La Forte:
On the 25th of July, the fleet, consisting of the English frigate President, 50 guns; the Pique, 40 guns ; the steamer Virago. 6 guns ; and the French frigate La Forte, 60 guns, 500 men; L'Eurydice, 28 guns, 230 men, and brig L'Obligado, 12 guns, 120 men, left the Sandwich Islands for Petropoloski. The advanced period of the season excited fears of many difficulties. These fears were realized, for the coast was enveloped in thick fogs, which greatly retarded the progress of the vessel, and compelled them to advance with extreme caution. The fog was such that the officers could scarcely distinguish the signals at a distance; of two lengths of the ship. For the same reason the Eurydice was unable to keep company with the rest of the squadron, and only came up with it at Petropoloski The fleet arrived in site of Petropoloski towards the last of August, after having experienced very bad weather. The season did not permit any delay, and preparations for action were made forthwith. The place offered obstacles which were by no means expected.
The Allies thought they would have to attack with superior forces, a place poorly defended and poorly fortified. They found themselves instead, before a formidable fortress, defended by eight separate forts, armed with more than 120 cannons and 1,200 men. Just as the fleet wag about to commence the bombardment of the place, Admiral Price fell mortally wounded by a ball discharged accidentally whilst loading his pistols, the ball passing through his heart. Consternation spread among the crews. Admiral Price was loved and respected by all. His courage, his coolness, his kindness, and the numerous proofs of daring which he had given on several difficult occasions, had gained for him universal regard. This melancholy disaster on the very eve of battle, deprived him of the opportunity of distinguishing himself, and the squadron of one of its best officers. It was on the morning of the very day fixed for the attack, that Admiral Price expired on board. Out of respect for his memory, the attack was postponed until next day.
On the 31st of August the engagement commenced. The Russian frigate Aurora, of 40 guns, and the Dwina, were sheltered behind a sort of sand key or bank in front of Petropoloski. The Allied Fleet concentrated their fire upon the three most advanced forts. They were at the time about one mile distant from the town, which they could not possibly reach through the narrow and dangerous inlet leading to it, without first silencing these outside batteries. Two hundred and fifty pieces of cannon thundered at the same time. The balls from either side passed over the sand bank and struck the forts and ships. After quite a lively cannonade, the three batteries were silenced- the Russian cannoniers were killed or abandoned their guns. The cannon were spiked, and the vessels without trouble on that side advanced towards the town. The next day they opened a very lively fire upon that point and upon the Russian ships. The balls perforated the Aurora at all points, and carried away her mainmast. The order to laud was given, and under the direction of an American pilot, who had represented the environs of the town as quite easy of access, and not very woody, the forces of the Allies landed upon the beach and advanced upon the principal redoubt. But, whether by mistake or treachery, they found themselves entangled among thick brambles and bushes, which arrested their progress at every step and afforded the Russian marksmen a secure and almost impenetrable shelter. The similarity in the uniforms of the Russians and English created confusion in the ranks of the French, as they were afraid to fire upon the red uniforms, thinking they might be those of their brethren-in-arms. Exposed to a fire to which they could not reply, the troops sustained it with the greatest intrepidity, and directed their attacks against the nearest fort. After a fierce combat on both sides the Russians were defeated, their cannon spiked, the fort dismantled, and forty-three prisoners taken. Fearing to expose the troops any longer to a murderous fire, the order was given for them to reembark.
It would have been impossible to take the place without great loss. It was necessary, in order to reduce it, to have recourse to a general siege. Time pressed, and the advanced period of the season permitted no delay. It became necessary to abandon a field of battle, upon which were left as trophies five batteries riddled with balls, houses and stores filled with munitions in flames, one fort demolished, and more than 100 Russian bodies. The Allies afterwards captured the Sitka, - a vessel belonging to the Russian American Company, and the Governor's yacht. This last was burnt. About 60 prisoners, among them a Colonel, and a Captain of a vessel, remained in the hands of the Allies

Fate of Raousset Boulbon.
Count Raoussett was executed by theMexicans in Guaymas, on the 12th September. All the rest of the prisoners captured on the occasion
Атака на Петропавловск английскими и французскими Флотами - Поражение Союзников
Войска союзников впервые за время войны против России получили на море отпор. Хотя мы имеем сведения только английских и французских источников, складывается впечатление, что при бомбардировке Петропавловска русские имели решающее преимущество. Основные силы французской эскадры пришли в гавань Сан-Франциско 16-го октября, где ожидали скорого присоединения части английского флота, чтобы зимовать в гавани Монтерей.
Вполне очевидно было, говорит San Francisco Herald, что с союзниками стряслось неладное - фактически, они были побеждены; оттого не так было удивительно, когда русский губернатор рапортовал Императору, что одолел шесть боевых кораблей союзников и прогнал их покалеченными. Французы и англичане сражались хорошо, но русская стойкость воплотилась в энергию, с которой они защитили незначительный город в Камчатке от сильного и хорошо оснащенного неприятельского флота. Русские использовали свою артиллерию с большим толком, вредя союзникам, мы подозреваем, более точно, чем те желают признать. Есть основания полагать, что английский фрегат «Президент» был жутко побит, да и «Ла Форт» обработан довольно сурово. Мы получили также сообщения, что потери союзников были чуть не вчетверо больше названных поначалу.
Сражение на берег, между британскими и французскими морскими пехотинцами и российскими солдатами было, вне сомнения, пагубным к прежнему. Русские под покрытием поддерживали на высоком уровне убийственный огонь на нападающие силы, - заставил их оставлять свой марш на город, - чтобы отступить, у одного сообщения есть это, в большом беспорядке на их суда, и наконец установить парус не достигая, фактически, чего-нибудь. Petropolosk не был затронут. Аврора и Dwina находятся все еще в порту; прежний был почти демонтирован. Единственный трофей, который обеспечили Союзники, является неудачным торговым судном, с три или четыре оружие на борту, принадлежа российской американской Компании, которая, случилось, столкнулась с флотом прежде, чем это знало о своем присутствии, и который, конечно, сдался, не запуская оружие.
San Francisco Herald дает полный отчет сцены поражения, и подробные сведения:
PETROPOLOSKI - ЕГО СИТУАЦИЯ.
Petropoloski расположен во вторник восточный берег Kamschatka, и является местом значительной важности. Это - место жительства Военного Командира, и всегда хорошо garrisoned. Чтобы передать верную мысль об укреплениях и положение города, несколько трудный вопрос. Это расположено на своего рода внутреннем заливе, и песчаная отмель, позади которой российский фрегат Аврора и вооруженное судно были пришвартованы Dwina, натыкалась на залив, параллель с городом, оставляя узкий вход от внутреннего до внешнего залива, несколько как наши Золотые Ворота. Залив направленный наружу сформирован узкой полосой земли, бегущей в юго-восточном руководстве, и заканчивается полуостровом в оконечности, которой была крепость. Эта узкая полоса земли является очень гористой и плотно лесистой и полностью защищает город в том руководстве. На противоположной стороне главная земля, на которой были два форта, один значительно ниже, и другой выше форта на вышеупомянутом полуострове. Последние были вне наносного острова. Город на внутреннем заливе основан на возрастающем основании, вершина которого была покрыта батареями. Почта, являющаяся важным, и Царем, являющимся полностью знающим о силе Союзнических флотов в Tихом океане, за приблизительно месяц до новостей об объявлении войны, могла достигнуть Союзнических флотов, гарнизон был увеличен. Подкрепление из Сибири, под командой российского Генерала некоторой славы, но чье имя не было известно ни одному из офицеров Сильной стороны, было передано от гарнизона к интерьеру Сибири по течению Amoor к заливу Saghalian, и от отсюда через Море Ochotsk Petropoloski. Река Amoor судоходна для пароходов, и войска были таким образом переданы к их предназначению.
НАПАДЕНИЕ.
С тех пор, как объявление войны стало известным на этом побережье, Союзнический флот был в поисках российского флота, и мы уверены, что нападение на Petropoloski не было заранее обдумано. 29-ого августа, Союзнический флот, состоя из французских судов военной Сильной стороны, Эвридики и Obligado, и английских судов военного президента, Враждебности и Мегеры парохода, появился в поле зрения от Petropoloski, будучи в это время нуждающимся в воде, и прежде, чем оружие было запущено, батареи на гавани направленной наружу открылись на них. Флот трудился под очень многими неудобствами, и из-за силы потока и густого тумана, который преобладал, было неспособно приблизиться ближе чем три мили от наносного острова, который разделил гавань. Они, однако, возвратили огонь, когда эти три батареи в гавани на восток, то есть. Батарея на полуострове, и два на главной земле на противоположной стороне, и Аврора и Dwina, защищенный позади наносного острова впереди, и сначала скрытый от представления Союзнического Флота, открыла раздражающий огонь. Трудясь под вышеупомянутыми неудобствами, и будучи только предоставленным одним пароходом, Союзнический Флот был неспособен приблизиться ближе. Оживленная канонада была поддержана на высоком уровне в течение некоторого времени, и застрелена, и снаряд рвались дальше Союзническим Флотом. После того, как час первой половины, внешняя батарея на главной земле и ниже батареи на полуострове на противоположной стороне, был заставлен замолчать, и войска, с которыми это был garrisoned, удалились к городу. Батарея на полуострове спустила российский флаг вскоре после. Мы должны были заявить, что бомбардировке, начатой 1-ого сентября, и во второй день, который отделение морских пехотинцев, нумеруя приблизительно 600, и составило одинаково из французского и английского языка, приказали приземлиться, с целью пронзания оружия и завершения разрушения оставленных фортов. Под покрытием оружия флота они приземлились, но едва они начали работу, как убийственный огонь был открыт на них русскими, которые удалились с фортов, и скрыли себя в хворосте. Между пятьдесят и шестьдесят из моряков упал, и остаток, после того, как работа разрушения была закончена, удаленный на их лодки. Было невозможно составить любое мнение потери на российской стороне, но это, как предполагалось, было намного больше, чем тот из Союзников. В течение четырех дней бомбардировки батареи, которые пропустили город на внутреннем заливе, сделали большое выполнение, и также Аврору и Dwina, который, защищенный наносным островом, излил их залпы, в то время как выстрелы врага не могли достигнуть их. Французские офицеры описывают опустошение, переданное среди русских как ужасное в противоположности. Многие из них были сокращены в два шарами от союзнического флота. Бомбардировка продлилась в течение четырех дней, по истечению, которого времени союзнический флот реализовался и продолжился в южном руководстве, и вскоре после этого присоединился и захватил Ситку. mainmast Сильной стороны был сломан в два шаром от одной из батарей. Фок-мачта была также значительно повреждена, так же как несколько других частей судна. Все убытки, однако, возмещены. за исключением mainmast, который только соединен. Что-нибудь, чтобы равняться заказу и регулярности, заметной на борту Сильной стороны, мы никогда прежде, чем засвидетельствовано.
ИНЦИДЕНТЫ.
Во время обязательства один из моряков был застрелен через сердце, на верхней палубе около оси. Эвридика потеряла трех офицеров и несколько из ее мужчин; но какова потеря Obligado была, мы были неспособны установить. Бомбардировка Petropoloski была бы продолжена, пока место не было сожжено дотла, но для нехватки условий. Некоторой необъяснимой оплошностью нет никакого storeship, приложенного к флоту, и они следовательно были обязаны сделать парус для некоторого порта, где они могли бы принять на работу. Английская часть флота, помещенного в Остров Ванкувера, беря призы с ними, и французов, приплыла в Сан-Франциско.
РОССИЙСКИЕ СЧЕТА.
Согласно российскому официальному документу, население Petropoloski в 1853 было 975, но это значительно увеличилось в последнее время, особенно начиная с отказа от прежней Столицы, Nishni-Kamschatka. Население начиная с недавнего присоединения к гарнизону, вероятно превышает 2 000 Аврора, которая сделала такое большое выполнение из-за песчаного наноса, фрегат с 44 оружием, и Dwina - вероятно, транспортное судно, слегка вооруженное. Сила силы нападения может быть выведена, из факта, что Сильная сторона La - первоклассный фрегат, с 500 мужчинами, и переносом 60 оружия, восемь из которого 80-pounders, и пятьдесят два 30-pounders. Эвридика имеет 230 мужчин, и несет тридцать оружия, четыре из которого 80-pounders, и двадцать - шесть 30-pounders. Obligado несет двенадцать оружия, все 30-pounders, и 120 мужчин. Английский президент фрегата нес 50 оружия; Враждебность, 40; и Мегера, 6. Общее количество, 208." Мы не были в состоянии установить число оружия, установленного этими несколькими фортами в Petropoloski, но они вероятно не превышали 120 оружия. Место настоятельно укреплено по своей природе, и способно к сопротивлению большому количеству превосходящей силы. На обзоре обстоятельств как детализировано, довольно очевидно, что союзнический флот не достигал много в Petropoloski, и русские, с так никаким показом правосудия, могут издать это в Европе как победа. Захват Ситки может едва искупить отъезд столь сильного флота от места столь сравнительно беззащитного как Petropoloski не производя что-нибудь. Ситка - судно, принадлежащее российской американской Компании, и согнутый регулярно между Ситкой и Petropoloski, заявлено, что Ситка несла 10 оружия, но поскольку ее целое дополнение мужчин было только 25, она едва будет в состоянии укомплектовать больше чем три оружия. Было, конечно, чрезвычайно благоразумно в командующем столь маленького судна ударить его флаг, когда шесть мужчин войны появились в поле зрения, каждый из которых были более чем достойны его. Пассажиры и команда Ситки ограничены на борту Сильной стороны как военнопленные. Чем расположение должно быть сделано из них, мы не могли установить.
БОЛЬШЕ ПОДРОБНЫХ СВЕДЕНИЙ ИЗ ДРУГОГО ИСТОЧНИКА.
Мы учимся, из другого источника, что общая сумма убытков на британской стороне не теряла 120 мужчин, и что жертвы среди французов были одинаково многочисленными. Когда морские пехотинцы приземлились с целью пронзания оружия оставленных фортов, (под покрытием оружия флота,), нападение было почти последней вещью, которая ожидалась; но момент, который капитан морских пехотинцев показал самостоятельно, он был застрелен российскими острыми стрелками, которые лежат в засаде в кустарниках, и каждый человек, которого мог быть пойман проблеск, разделил ту же самую судьбу. На нажатых морских пехотинцах, несмотря на раздражающий скрытый огонь, и когда они пытались к перемгновению свои шаги, заявлено, что они потеряли свой путь и оказались внезапно поднятыми песчаной отмелью или пропастью, вверх семидесяти футов подробно. Смертельные залпы вылили об их от тыла, и не было никакой оставленной альтернативы, но подскочить или быть застреленной. В этой дилемме некоторые прыгнули от пропасти и были убиты, и те, кто оставался разделенным та же самая судьба. Это было то, что можно было бы назвать ужасной дилеммой, любой рожок которой был одинаково фатальным. Это допускают, на всех сторонах, что русские боролись с храбростью и определением, редко уравниваемым. Как пример неустрашимой храбрости, показанной ими, анекдот связан российского стража, против которого вверх шестидесяти выстрелов винтовки были нацелены, но ничто не могло преодолеть его стоицизм, и он продолжал шагать вверх и вниз по крепостным валам форта, на котором он был размещен, не поворачивая его голову или налево или направо; он убежал. Условие французских судов в порту свидетельствует к навыку русских в артиллерийском деле, и заявлено, что это возьмет значительную сумму, чтобы сделать необходимый ремонт. Британский президент фрегата, как сообщают, находится в очень выведенном из строя условии, и именно с трудностью она достигла Острова Ванкувера. Один выстрел от российских фортов убил тринадцать мужчин на ее палубе, и ей надоели до конца в нескольких местах.
Мы таким образом были в значительных болях, чтобы получить все подробные сведения бомбардировки Petropoloski из каждого доступного источника, и дать им для того, что они стоят. Это довольно очевидно от всех фактов, которые к настоящему времени стали заметный', что союзнический флот ни в коем случае не ожидал теплый прием, который был расширен на них в Petropoloski
ФРАНЦУЗСКИЙ СЧЕТ.
Следующие подробные сведения нападения Союзнического Флота на Petropoloski, в дополнение к изданным нами вчера были снабжены к Эху du Pacifique, офицером французского фрегата Сильная сторона La:
25-ого июля, флот, состоя из английского президента фрегата, 50 оружия; Враждебность, 40 оружия; Мегера парохода. 6 оружия; и французский фрегат Сильная сторона La, 60 оружия, 500 мужчин; L'Eurydice, 28 оружия, 230 мужчин, и бриг L'Obligado, 12 оружия, 120 мужчин, оставляли Острова Бутерброда для Petropoloski. Передовой период сезона взволновал страхи перед многими трудностями. Эти страхи были поняты, поскольку побережье было окутано густыми туманами, которые очень задержали продвижение судна, и заставили их продвигаться с чрезвычайным предостережением. Туман был таков, что офицеры могли едва отличить сигналы на расстоянии; из двух длин судна. По той же самой причине Эвридика была неспособна дружить с остальной частью эскадрона, и только придумала это в Petropoloski, флот прибыл в участок Petropoloski к последнему из августа, испытывая очень плохую погоду. Сезон не разрешал задержки, и приготовления к действию были сделаны немедленно. Место предложило препятствия, которые ни в коем случае не ожидались.
Союзники думали, что они должны будут напасть с превосходящими силами, место, плохо защищенное и плохо укрепленный. Они оказались вместо этого, перед огромной крепостью, защищенной восьмью отдельными фортами, вооруженными больше чем 120 орудиями и 1 200 мужчинами. Так же, как быстроходный взмах, собирающийся, начинают бомбардировку места, Цена Адмирала упала смертельно раненная шаром, освобожденным от обязательств случайно, загружая его пистолеты, шар, проходящий через его сердце. Испуг распространился среди команд. Цена Адмирала была любима и уважалась всеми. Его храбрость, его прохлада, его доброта, и многочисленные доказательства смелости, которую он дал в нескольких трудных случаях, получила для него универсальное отношение. Это печальное бедствие в самый канун сражения, лишал его возможности различения, и эскадрон одного из его лучших офицеров. Именно утром самого дня, установленного для нападения, Цена Адмирала истекла на борту. Из уважения к его памяти нападение было отложено до следующего дня.
31-ого августа обязательство началось. Российский фрегат Аврора, 40 оружия, и Dwina, был защищен позади своего рода ключа песка или банка перед Petropoloski. Союзнический Флот сконцентрировал их огонь на трех наиболее передовых фортах. Они были в это время приблизительно одна миля, отдаленная от города, которого они не могли возможно достигнуть через узкое и опасное входное отверстие, приводящее к ней, без первого глушения этих внешних батарей. Двести пятьдесят частей орудия гремели в то же самое время. Шары от любой стороны, переданной по банку песка и пораженный форты и суда. После весьма живая канонада, эти три батареи были заставлены замолчать - российские орудийные номера были убиты или оставили свое оружие. Орудие было пронзено, и суда без неприятности на той стороне продвинулись к городу. На следующий день они открыли очень живой огонь на тот пункт и на российские суда. Шары перфорировали Аврору во всех пунктах, и унесли ее mainmast. Заказ хвалить был дан, и под руководством американского пилота, который представил окрестности города как весьма доступные, и не очень древесный, силы Союзников приземлились на берег и передовой на основной опорный пункт. Но, или по ошибке или предательство, они оказывались запутанными среди толстых ежевик и кустарников, которые арестовали их продвижение в каждом шаге и дали российским стрелкам безопасный и почти непроницаемый приют. Подобие в униформах русских и английского созданного беспорядка в разрядах французов, поскольку они боялись стрелять в красные униформы, думая, что они могли бы быть таковыми из их братьев в оружии. Выставленный огню, на который они не могли ответить, войска выдержали это с самой большой отвагой, и направили их нападения на самый близкий форт. После жестокого боя с обеих сторон русские были побеждены, их пронзенное орудие, форт, демонтированный, и сорок три взятых заключенных. Боясь выставлять войска больше убийственному огню, заказ был дан для них, чтобы повторно загрузиться.
Было бы невозможно взять место без большой потери. Это было необходимо, чтобы сократить это, иметь обращение за помощью к общей осаде. Время нажало, и передовой период сезона не разрешал задержки. Это стало необходимым, чтобы оставить область сражения, на которое были оставлены как трофеи пять батарей, пронизанных шарами, зданиями и магазинами, наполненными боеприпасами в огне, один форт, уничтоженный, и больше чем 100 российских тел. Союзники впоследствии захватили Ситку, - судно, принадлежащее российской американской Компании, и яхте Губернатора. Это длится, был сожжен. Приблизительно 60 заключенных, среди них Полковник, и Капитан судна, оставались в руках Союзников

Судьба Raousset Boulbon.
Count Raoussett был казнен theMexicans в Guaymas, 12-ого сентября. Вся остальная часть заключенных захвачена

Павел Калмыков

Перевод Ю.Завражного
The Illustrated London News, 16 декабря 1854 г. Атака Петропавловска
Извлечение из письма, полученного от офицера одного из Кораблей Ее Величества, участвовавших в атаке русского поселения Петропавловск-на-Камчатке.
9 сентября 1854 г.
Мы прибыли в Петропавловск, что на Камчатке, 28 августа после весьма утомительного перехода от Гонолулу. Часто попадали в штиль, и дождь поливал беспрестанно в течение восьми или десяти дней. Наша эскадра включала Корабли Ее Величества «President», «Pique» и «Virago»; французские — флагман «La Forte», «L’Eurydice» и «L’Obligado»; силы, в общем-то, внушительные. Все корабли были покрашены исключительно в черный цвет, чтобы ввести русских в заблуждение относительно их вооружения.
При виде высоких камчатских гор наше возбуждение сильно возросло, ибо мы мало думали (или совсем не думали) о батареях, которые предстояло атаковать. 28 августа около двух часов пополудни адмирал Прайс и его адъютант перешли на борт «Virago» и проследовали в Авачинскую губу на разведку. Мы пребывали в ожидании примерно до полуночи, когда адмирал вернулся, и мы получили первые сведения о силе нашего противника. Следующим утром вся эскадра пошла на вход в Авачинскую губу, подходы к которой очень величавы — по обеим сторонам высокие горы (вулканы), покрытые снегом, среди облаков они выглядят чарующе. Сбоку, на горе высотой примерно 700 или 800 футов, мы различили маяк, у которого была большая пушка, контролирующая вход, и как только мы приблизились, она выстрелила, давая сигнал батареям и городу, расположенным вне видимости от входа примерно в восьми милях вглубь бухты. Мы в красивом порядке прошли этот мыс, возглавляемые фрегатом «President» (с реющим адмиральским флагом). Встали на якорь вне пушечного выстрела батарей, на которых были люди, и которые были готовы встретить нас.
Затем адмирал приказал «Virago» подойти к пятипушечной батарее и дать по ней несколько дальних (около 2000 ярдов) выстрелов. Батарея тут же ответила огнем, и я думаю, что ядра «Virago» в тот день не принесли много толку. После перестрелки она заняла свое место среди эскадры. Боюсь быть неправильно понятым, но Петропавловск силен, и его позиция восхитительна. Русские в самом деле сделали его неуязвимым, а в действиях против них еще выяснилось, что у них хорошие и смелые бойцы. Авачинская губа, в которой расположено это осиное гнездо, величественна и велика настолько, что в ней могут свободно и безопасно маневрировать пятьдесят парусников. Само место расположено на подножии горы футов в 12 000—14 000 высотой, — вулкан, полностью покрытый снегом, — зрелище, заслуживающее внимания, и мы имели удовольствие созерцать его во время действий. Город лежит в низине, а позади него — другая гора. По своей форме гавань похожа на что-то типа подковы, и при входе в порт, с одной стороны — батарея из трех тяжелых пушек, а немного дальше в сторону города — другая длинная батарея из одиннадцати пушек, хорошо построенная, с амбразурами; расположена она на косе, тянущейся почти поперек гавани и делающей ее очень труднодоступной, а позади нее русский фрегат «Аврора» и корвет «Двина» бортами ко входу в гавань. Мы назвали это место «Змея подколодная».
Вдобавок ко двум уже указанным кораблям, к нашему прибытию там еще стояли на якоре два купеческих судна — одно из Гамбурга, другое под американским флагом. Напротив тех двух батарей на другой стороне была круглая батарея из пяти пушек (также тяжелых), которая полностью перекрывала вход. Около холма, на котором размещена эта батарея, во впадине еще батарея на семь пушек, прикрывающая бухту, и немного дальше, на той же стороне холма, низкая батарея из пяти медных пушек, также прикрывающая бухту. В добавление к ним еще три батареи в городе и вокруг него; всего восемь батарей и крепость — в общем, примерно пятьдесят пушек. 29-го, спустя день после нашего прибытия, случилось ужасное несчастье, кое на некоторое время привело в смятение всю эскадру — наш любимый старый адмирал Прайс пал, смертельно раненный, грустно сказать, пистолетной пулей, выпушенной его собственной рукой. Он был на палубе с самого утра, с шести, и даже забирался на самый топ грот-мачты фрегата «President», чтобы получше разглядеть неприятельские позиции — до полудня он нанес визит французскому адмиралу и вернулся на свой корабль весьма бодрым. Мы все уже были готовы начинать дело, как адмирал спустился вниз и прошел в корму. И в эту минуту все на борту фрегата «President» услыхали пистолетный выстрел, а вскоре стало известно, что бедный старый адмирал застрелился. Это было примерно в пол-одиннадцатого утра. Немедленно возле него были офицеры-медики, и как только бедный старый джентльмен оправился от шока, причиненного раной, он успокоился и овладел собой — куда больше, чем все, кто был около него; он различал всех, обступивших его, и с теплотой говорил о своих офицерах и матросах. «Pique» уже открыл было огонь, когда сие бедственное событие имело место; ему было передано встать на якорь, и его командир (сэр Ф. Николсон) прибыл на борт фрегата «President»; вскоре прибыл и французский адмирал (очень пожилой и немощный офицер) со своим врачом; ему стало дурно, и, мне сказали, он был настолько взволнован, что ему пришлось выйти, дабы успокоиться. Адмирал Прайс попросил сэра Ф. Николсона принять командование Кораблями Ее Величества, следовать предписанному плану взятия города и выразил уверенность в нашем успехе. Капеллан фрегата «President» был с ним в его последние минуты. В этот печальный день, конечно, ничего не было сделано; но в последующих действиях, предпринятых с истинной серьезностью, батарея по имени «Змея подколодная» пала пред нами, также, как Малая батарея и Круглая — все, что перед гаванью. В тот день ими занимались «President», «La Forte», «Pique» и «Virago». Малая батарея была вскоре подавлена, группа наших морских пехотинцев и моряков высадилась и заклепала пушки. Корабли в тот день сбили орудия Круглой батареи, и мы обратили все свое внимание на «Змею», которая причинила немало хлопот: жаркий душ из бомб и ядер вскоре умыл ее, а затем мы протрубили обед. После обеда мы вновь навестили наших «друзей», которые открыли огонь по «La Forte» с великой точностью, и несколько дыр в корпусе корабля подтверждают их меткость. В этот день на «La Forte» имели одного убитого. Вскоре в дело вступил «President», и вдвоем они вскоре покончили с батареей. Показателем стойкости русских был часовой, которого не согнали с места наши ядра: он невозмутимо вышагивал на своем посту, а ядра вонзались вокруг; надеюсь, ему посчастливилось уцелеть. «Virago», будучи под парами, получила ядро в «зад», которое повредило корабль, но никого не поранило. К вечеру все мы вытянулись из-под обстрела, удовлетворенные нашей первой попыткой.
2 сентября тело оплакиваемого нами адмирала (Прайса) было перевезено на борт «Virago», отправлено в редко посещаемую часть бухты и там предано земле. На погребении присутствовали только офицеры фрегата «President». Место захоронения в настоящее время отмечено буквами «D. Р.», вырезанными на дереве слугой адмирала.
После некоторых дебатов между сэром Ф. Николсоном и французским адмиралом, ими было решено предпринять еще одну попытку штурма 4 сентября с высадкой десантной партии морских пехотинцев и моряков с французских и английских кораблей. Они доверились двум американцам, знакомым с местностью и подобранным партией, что ходила хоронить адмирала — их доставили на борт фрегата «President». В воскресенье 3 сентября была проведена полная подготовка к высадке: все люди были экипированы и проинструктированы относительно завтрашнего дня. Все были уверены в успехе этой опасной экспедиции. В понедельник, в пол-второго ночи всем сыграли подъем с намерением произвести атаку на рассвете. После завтрака подготовились к пересадке на «Virago». Десантная партия насчитывала человек 700, из них половина — французы. Все они были хорошо вооружены и готовы к чему угодно. Множество офицеров сопровождало эту партию. В шесть часов все были на борту «Virago». Взяв на буксир «La Forte» и «President», она под паром пошла в сторону батарей. План атаки был таков, что «President» возьмет на себя батарею из семи пушек, именуемую «Батарея Седла», а «La Forte» займется пятипушечной батареей, названной «Батареей Лощины»; «Virago» же обеспечит высадку десантной партии. «President» первым отцепился от парохода примерно в 600 ярдах от Батареи Седла. Поначалу его стрельба была не очень хороша, но, приловчившись, он скорректировал огонь, и вскоре его пушки подавили батарею, нанеся большие повреждения ее орудиям. И вновь — одинокий русский торчал на батарее и держал нас в напряжении, поскольку мы думали, он может нацелить одну из пушек и выстрелить, коли представится удобный случай. Было занятно наблюдать его ухищрения за насыпью — пушка ударила, а потом он встал и начал высматривать наши передвижения через подзорную трубу. В начальной стадии этой перестрелки фрегату «President» достались серьезные повреждения; ядро влетело в пушечный порт главной палубы, убив двоих из артиллерийской прислуги и ранив остальных. Корабль был в непосредственной близости от батареи и получил соответственно: несколько ядер попало ему в борт по нижней палубе, а одно пробило сундук, принадлежащий одному из младших офицеров, оставив, странно сказать, всю одежду целой и невредимой, что вызвало восторг как у него, так и у его подчиненных. «La Forte» сбил свою батарею без особых потерь, и как только все это было сделано, десантная партия высадилась.
Грустно говорить, их последующие действия привели к фатальным последствиям. Предусматривалось, что перед продвижением к зарослям партия будет построена в боевой порядок на пляже. Вместо этого сразу по высадке каждое подразделение взяло свое собственное направление и вместо того, чтобы всем вместе войти в город по дороге, обнаружили себя взбирающимися на холм позади города среди хитросплетений густого кустарника, в котором было невозможно отличить неприятеля от своих. В поднявшейся жестокой беспорядочной перестрелке, похоже, многие французы и англичане встретили свою смерть и без вмешательства русских. Наши потери были весьма серьезны, сколь и французские — множество нижних чинов и офицеров. Капитан Королевской Морской Пехоты Паркер, под чьим командованием высадилась десантная партия, но чьи распоряжения не были услышаны, был наповал застрелен вскоре после высадки. Два лейтенанта с фрегата «President» получили серьезные раны. После безуспешной борьбы против невидимого противника протрубили отход. Всей партии пришлось спускаться с высокого холма. С кораблей видели, как наши люди падали вниз по склонам, словно подстреленные — кто головой вперед, кто катится, и все в величайшем смятении. Когда десантная партия вернулась на борт, — это где-то в 10.45 до полудня, — корабли вытянулись из-под обстрела батарей, дабы заняться ранеными и исправлением повреждений. Печальные результаты этой попытки показаны ниже — это что касается английских кораблей:
1. Корабль Ее Величества «Pique»: лейтенант Э. Блэнд, помощник Г. Робинсон, мичман Л. Чичестер, лейтенант Королевской Морской Пехоты Макколм легко ранены; лейтенант Королевской Морской Пехоты Клементс тяжело ранен; восемь матросов и 4 морских пехотинца убиты; 5 матросов и 2 морских пехотинца ранены весьма тяжело; 5 матросов и 5 морских пехотинцев тяжело ранены; 4 матроса и 1 морской пехотинец легко ранены. Всего же убитых и раненых 39.
2. Корабль Ее Величества «President»: капитан Королевской Морской Пехоты Паркер убит; лейтенанты Королевского Флота Ховард и Дж. Палмер тяжело ранены; лейтенант У. X. Морган легко ранен; пять матросов и 5 морских пехотинцев убиты; 2 матроса весьма тяжело ранены; 15 матросов и 11 морских пехотинцев тяжело ранены; 4 матроса и 4 морских пехотинца легко ранены. Всего же убитых и раненых 50.
3. Корабль Ее Величества «Virago»: мистер Уайтлок, боцман, тяжело ранен; 1 матрос и 2 морских пехотинца убиты; 3 морских пехотинца весьма тяжело ранены; 1 матрос и 3 морских пехотинца тяжело ранены; 7 матросов и 1 морской пехотинец легко ранены. Всего же убитых и раненых 18.
Всего англичан убито и ранено 107.
С этого дня мы больше не предпринимали попыток взять город. Он, несомненно, является весьма сильным местом и задал нам жару. Наше разочарование было великим, поскольку мы прошли более чем 7000 миль от Вальпараисо лишь для того, чтобы признать, что нам тут дали отпор. Мы покинули Петропавловск утром 6-го, и, спустя два часа после выхода в океан, нам улыбнулось обнаружить два неизвестных парусника, один — шхуна, другой — большой корабль с грузом; сперва мы приняли их за русские фрегаты «Паллада» и «Диана». «Virago» была отправлена за меньшим кораблем. Он оказался русским купцом, спешащим в Петропавловск с грузом продовольствия и прочего. «President», будучи самым быстроходным в эскадре, бросился в погоню за тем, что побольше. Было туманно, и русский пытался ускользнуть; но спустя несколько часов, благодаря мастерству кэптена Барриджа, «President» сблизился с ним бортами. Незнакомец оказался «Ситкой» в 700 тонн, несущей десять пушек, одним из кораблей Российско-Американской компании, идущим из Аяна, что на Охотском море, на Петропавловск с запасами продовольствия, амуниции и пр. для гарнизона на зиму. На борту был полковник и другие русские офицеры, также двадцать три русских пассажира до Петропавловска, и экипаж числом двадцать восемь человек — все они сейчас с нами. Они оказались славными малыми, их слуги весьма интеллигентны. Русских в экипаже нет вообще — все они немцы, шведы и датчане. Один молодой четырнадцатилетний мичман у нас сидит как пленник. С ними обращаются хорошо и дают все, что им пожелается. Мы сейчас идем десять узлов по штормовому ветру с «Virago» на буксире. Экипаж «приза» на борту «Ситки». Боюсь, что призовая плата будет небольшой, младшие офицеры получат шиллингов по 30.
Покуда над нами не взовьется флаг другого адмирала, мы будем под началом кэптена Фредерика с «Amphitrite», который временно становится коммодором первого класса. Мы находим эти времена трудными, — это я насчет питания, — пить нечего, и еды мало — свежего мяса нет с середины июля. Французская эскадра идет на Сан-Франциско, а мы к острову Ванкувер с тем, чтобы пополнить запасы воды, которой очень мало: в сутки по шесть пинт каждому из нас на завтрак, обед, чай и умывание.
Р.S. Посылаю вам рисунок позиций кораблей и батарей.

http://books.google.com/books?id=R4QEAAAAQAAJ&q=%22and+strength++of+the+batteries+we+were&dq=%22and+strength++of+the+batteries+we+were&hl=ru&cd=1

http://books.google.com/books?id=mJJSldn6zeUC&dq=editions:LCCNsn86013461&lr=&as_drrb_is=b&as_minm_is=0&as_miny_is=1854&as_maxm_is=0&as_maxy_is=1855&as_brr=0&hl=ru
Часть вторая (Дистракшн, стр 552)
(здесь есть стр 52)

http://books.google.com/books?id=UgMAAAAAMAAJ&dq=editions:LCCNsn86013461&lr=&as_drrb_is=b&as_minm_is=0&as_miny_is=1854&as_maxm_is=0&as_maxy_is=1855&as_brr=0&hl=ru

Рапорт капитана де Лаграндьера контр-адмиралу Феврие Депуанту о десантной атаке Петропавловска-Камчатского.
Источник: Tugdual de Kerros. Journal de mes voyages autour du Monde (de 1852 [ch224] 1855).
Text et illustrations originales de Jean Ren[ch233] Maurice de Kerret, Dessinateur sus La Forte, fr[ch233]gate de la Marine Imp[ch233]riale. [ch201]ditions CLOITRE, Bretagne, France, 2004. Pp. 177-180.
Перевод П. Калмыкова.
Капитан первого ранга де Лаграндьер,
командир Eurydice, командующий десантом
рассказывает о событиях четвертого сентября 1854 г.

После боя тридцать первого августа на Eurydice просочились кой-какие "сплетни" с Forte;. Лаграндьер счел их тем более оскорбительными для себя, что эти речи приписывались адмиралу Феврие де Пуанту. По этому поводу он пишет адмиралу второго сентября.
"Сегодня, как мне только что доложено, у нас пошли новые слухи. В нынешних серьезных обстоятельствах всякое наше слово или действие сказывается на нашей репутации. Я вполне отвечаю за свое поведение с момента нашего прибытия в Петропавловск и прошу сообщить, действительно ли вы сказали ли в присутствии офицеров Forte: "Все меня покинули; Eurydice надо было привязать, тогда бы Лаграндьер был у меня под присмотром". Такие слова из уст главнокомандующего – обвинение в неповиновении или подозрение в трусости перед врагом. Я не могу их принять ".
А пятого сентября, сутки спустя после неудачной операции, ответственность которой Лаграндьер разделял с англичанином Барриджем, он писал адмиралу Феврие:
"Адмирал, в воскресенье третьего сентября, созвав капитанов французских кораблей, Вы сообщили им решение, которое приняли совместно с командующим сил Ее Британского Величества г. Николсоном, разрушить форты в середине и на севере Петропавловского полуострова, произвести десант на этой последней батарее, заклепать пушки, затем двинуться с десантными отрядами на высоту, господствующую над городом, и взять с тыла батарею, защищающую вход в порт. Будучи назначен командовать французской колонной, составленной из отрядов Forte, Eurydice и Obligado, имею честь направить Вам сей рапорт об этой экспедиции.
Согласно Вашим приказам, я должен был договориться с капитаном фрегата Pr[ch233]sident Барриджем, назначенного командовать английской колонной. Поскольку главный план был утвержден в вашем присутствии, основанный на указаниях двух американцев, утверждавших, что точно знают места, нам осталось только проработать детали. Замысел был следующий:
Отряд морской пехоты должен был выдвинуться к высоте тропинкой вправо от Северной батареи; французские карабинеры под командой г. капитан-лейтенанта de Lacombe, незамедлительно следовали той же тропинкой; отряды Forte и Eurydice под моей командой должны были занять обратную сторону горы слева; отряды Pr[ch233]sident и Pique, руководимые капитаном первого ранга Барриджем, должны были следовать по стопам английских пехотинцев и наших стрелков. Наконец, отрядам Obligado и Virago, в отличие от остальных, предполагалось взбираться по обрыву в первом же доступном месте. Таким образом, мы должны были прибыть на вершину холма тремя различными дорогами, оттуда взять городскую батарею c тыла и удержать эту позицию. Наиблее четкие рекомендации были прописаны по двум пунктам: вперед двигаться только при уверенности в успехе и друг от друга не отрываться. Наш план был передан Вам в три часа пополудни, равно как и капитану Николсону.
В четыре часа утра десантные отряды были взяты на Virago, и она отбуксировала Pr[ch233]sident и Forte по местам напротив фортов, с которыми эти фрегаты должны были сражаться. Как только огонь батареи, перед которой мы должны были высадиться на берег, был подавлен, мы высадились и построились в назначенном порядке. Затем мы двинулись на форт, который спешно эвакуировался и который мы заклепали и вывели из строя.
Я искал дорогу, которую указали информаторы, а находил только гору, обрезанную почти вертикально, с колючим кустарником между камней и густой лесной порослью на склоне. Рассудив, что продвигаться правильным строем на подобной местности мы не сможем, я послал моего адъютанта, г. Лефевра (Lefebvre), чтобы предупреждать капитана Барриджа и просить его отвести свою часть войска, чтобы поменять наш план наступления. Но дойти Лефевру не удалось, а огонь на левом фланге усиливался. Дальнейшие колебания были неуместны, мы не могли оставить наших союзников и наших стрелков. Посему, я приказал французской колонне взбираться вверх, не считаясь с трудностью, и направляться к точке, где наши силы должны были встретиться. Мы изгнали русских на склоне, обращенном к городу, но вскоре наши отряды, лишенные возможности что-то разглядеть, принялись стрелять туда, откуда летели пули – возможно, по красным мундирам англичан, которые походили на одежды русских. Эта ошибка вероятно, убедила наших союзников, будто враг у них и сзади и спереди, и они стали отстреливаться в обе стороны. Английские солдаты, потеряв своего капитана и видя, как ранены их два лейтенанта, попятились от нас. Те же, кто шел за нами, потеряли из виду свою колонну; пули, миновавшие нас, доставались им, они в ответ стреляли вперед, часто по своим товарищам. Пальба слышалась повсюду. Мы приближались к гребню горы и уже видели городские амбары, за которыми укрывались русские, когда я услышал, что справа люди с Eurydice кричат "В штыки"! Я велел снова бить сигнал атаки и повел людей, которые у меня оставались, туда, откуда исходил призыв. Но там мы нашли только раненых французов и русские трупы. Мы еще были хозяевами положения, под прикрытием деревьев и отделенные ложбиной, но имели перед собой более значительную силу противника. А вскоре заметили лодки, возвращающиеся на борт Virago с английскими солдатами и матросами. Нас обстреливали с трех сторон. Офицеры советовали мне во избежание худшего дать отступление, что происходило уже повсюду. Больше не было шанса войскам собраться и удержаться в этом месте. Трудности местности лишили нас возможности действовать. *
Я голосом отдал распоряжение отходить, раненые были вынесены и все те, кто мог услышать, спустились теми же тропами, что проложили при подъеме. Вернувшись на пляж, я встретил капитана Pr[ch233]sident’а, и мы условились задержаться на некоторое время, чтобы прикрывать подход отставшим. По нам велся огонь с горы, которую мы только что оставили, и русскими, появившимися на дороге от городской батареи. Мы укрылись за фортом, пушки которого были нами заклепаны, и держались так минут пятнадцать, но поскольку никто больше к нам не подоспел, капитан Барридж и я дали приказ грузиться, что благополучно и было сделано.
Я не буду, Адмирал, снова указывать на главный факт – неверные сведения, обрекшие нас на непреодолимые препятствия. За исключением группы людей Forte и Eurydice, с которыми я взобрался по высоте, я не мог видеть движение отрядов; я представляю вашему глазу также доклады командиров отрядов, которые доказывают, что мы имели превосходство везде, где местность это позволила, (но что было невозможно бороться с врагом, отделенного от нас неприступными скалами), так как мы легко изгнали русских, а многочисленные найденные трупы свидетельствуют, что они понесли значительные потери. Обе имевшие место штыковые стычки закончились с нашим преимуществом.
Результата, на который вы рассчитывали, полностью достичь не удалось. Мы разрушили только береговые батареи, а батареи города могли бы взять только удерживая высоту всеми объединившимися отрядами. Наше отступление, произведенное в порядке и без панической поспешности, хотя и под огнем всех русских сил, свидетельствует о мужестве и стойкости наших матросов и о страхе, который они внушали врагу. Я видел много примеров отваги... С такими смелыми, такими устремленными людьми мы могли бы выполнить вторую часть вашего плана, если бы знали условия, в которых придется действовать.
Мы вынуждены сожалеть о потере нескольких блестящих офицеров. Мой адъютант, капитан-лейтенант Лефевр, был поражен тремя пулями, когда идя от меня с приказом, он оказался перед группой русских, в которых помедлил стрелять, принимая по одежде за англичан. Последний крик его был: "В штыки, мои друзья!" За эту смерть отомстили люди, его сопровождавшие. Г. Бурасса (Bourassat), капитан – лейтенант Eurydice, ответственный за лодки, был поражен пулей в шею, когда причаливал к берегу чтобы погрузить раненых. Г. Жикель де Туш, мичман (enseigne de vaisseau) с Obligado, получил пулю в грудь, идя на соединение с центром колонны. Из офицеров были ранены г. де Лакомб с Eurydice, пулей в бедро, г. Жикель де Туш, мичман с Eurydice, пулей в голову, г. де Сурнель, (de Sournel) мичман с Obligado, легкое пулевое ранение в бедро. Прилагаю список убитых и раненых офицеров и матросов. Потери достигают четверти бойцов. Нам противостояли силы, превосходящие вдвое.
Мне остается, Адмирал, просить Вас рекомендовать к благосклонности Императора офицеров и моряков, чей список присоединен к рапортам. Они вели себя с отвагой в атаке и хладнокровием в отступлении, которое благодаря этому стоило нам меньших потерь. Их поведение вызвало восхищение у английских офицеров. Вы заслужили славу – справедливо, что они получат награды.
С глубоким уважением, Адмирал, ваш покорный слуга, капитан первого ранга П. де Лаграндьер. "

Павел Калмыков

Корабль Ее Величества «President», Авачинская губа, Камчатка, 5 сентября.

Сэр, моя обязанность доложить Вам события, связанные с высадкой отданной под мое командование десантной партии с Кораблей Ее Величества, а также аналогичной с кораблей Его Императорского Величества под началом капитана «L’Eurydice» де Лаграндьера.
Объединенные силы, состоящие из дивизионов морской пехоты и стрелковых партий, около 700 человек, находились на борту корабля Ее Величества «Virago» в 5 часов вчерашнего утра, когда капитан де Ла Грандье повторил план атаки, уже известный мне и командирам отрядов, суть которого состояла в том, что морские пехотинцы должны были подняться на холм при поддержке моряков кораблей «La Forte» и «L’Eurydice». Моряки с кораблей «Pique», «President» и «Virago» должны были проследовать дорогой слева от морских пехотинцев с целью штурма батарей города, которые контролируют горжевой проход. Сделав это, они должны были перестроиться и ожидать дальнейших указаний.
Горжевая батарея на пляже была утихомирена орудиями «La Forte», мы высадились прямо под холмом. Неприятель был силен своей позицией и своим числом на холме, откуда они начали обстрел немедленно по нашей высадке. Морские пехотинцы как можно быстрее были построены капитаном Королевской Морской Пехоты Паркером и при поддержке высадившихся моряков взобрались на холм, который был очень крут и покрыт густыми зарослями. Эти обстоятельства дали неприятелю большое преимущество; тем не менее, он отступил, и мы взяли его первоначальные позиции.
На половине подъема морские пехотинцы и французские стрелки пошли на холм справа; левый фланг и центр удерживался моряками с кораблей «Pique», «President» и «Virago», а также французских кораблей.
Левый фланг был достаточно очищен от противника, чтобы занять позицию на фланге 2-х и 3-пушечной батарей с тыла, которые вели кинжальный огонь ядрами и картечью вдоль горжи. Отброшенный нашим ружейным огнем от своих орудий, он отступил к домам, откуда вел по нашему левому флангу жестокий ружейный огонь. Правый тем временем поднялся на холм и занял гребень, ведущий к батарее «седла», прежде обстрелянной Кораблем Ее Величества «President». При этом наши потери были весьма серьезны вследствие количества неприятеля, вышедшего на вершину холма и на наши фланги. Мы преодолели некоторое расстояние вдоль гребня, когда был убит капитан Паркер, который храбро вел людей, а лейтенанты Королевской Морской Пехоты Макколм и Клементс были ранены; примерно в это время наши люди начали отступать, и после многочисленных попыток сплотиться, непрерывный огонь заставил их отступить к пляжу. За Горжевой батареей была сформирована небольшая партия, чтобы прикрывать отход, но, поскольку шлюпки попадали в зону ружейного обстрела неприятеля, при посадке в них погибли многие из наших людей.
Потери со стороны наших союзников, без сомнения, будут доведены Вам Главнокомандующим. Их благородное поведение при атаке и их стойкость при отступлении достойны восхищения. Первый лейтенант с «L’Eurydice» Лефевр убит пробираясь ко мне, также мне довелось видеть достойное поведение нескольких французских офицеров, чьи имена, к сожалению, мне не известны.
Ни о ком нельзя сожалеть более, чем о капитане Паркере. Он был отличным солдатом и честью корпуса. Флаг-лейтенант Э. Г. Ховард был тяжело ранен, исполняя обязанности моего адъютанта. Лейтенант Джордж Палмер с моего корабля был ранен, командуя своей группой. Лейтенанты Королевской Морской Пехоты Макколм и Клементc, мистер Робинсон, помощник, — все с «Pique», — были ранены во главе своих людей.
Я благодарен всем офицерам — равно и всем людям, кто шел под моим началом. Сложность рельефа и кустарник были превыше их возможностей противостоять, в то время как невидимый неприятель стрелял по ним со всех сторон.
Прилагаю список десантной партии и потерь, которые мы понесли; единственное, что мне остается — это выразить надежду на Ваше понимание, что в данном случае мы сделали все, что было в наших силах.
Ваш покорный слуга, Ричард Барридж, кэптен.
Сэру кэптену Фредерику Николсону, баронету, Корабль Ее Величества «Pique».

Павел Калмыков
Одно из первых сообщений в прессе о Петропавловском бое. Бестолковое, полное ошибок, но не лишенное иронии.

Alta California (Сан-Франциско), октябрь 1854 г.
Сражение между Объединенной эскадрой и русскими.
Нападение на Петропавловск.
Смерть английского адмирала.
Сто русских убито.
Шестьдесят французов и англичан убито.
Взято сто военнопленных.

Французские военные корабли Eurydice, Forte и Obligado, под командой Адмирала Феврье Депуанта, прибыли прошлым вечером из Петропавловска, где имело место столкновение между объединенным флотом и русскими.
Объединенный флот, в составе шести кораблей, включая один пароход, подошел к гавани Петропавловска 29-ого августа и попытался в нее войти, хотя сезон был уже поздний, начинались шторма и туманы. Союзники смогли только приблизиться к внешним постам гавани, один из которых, выступающий далеко в море, оказался хорошо укреплен, примерно 120-ю орудиями. Немного выше, и на материковой земле, обнаружилась другая батарея; эти две союзники уничтожили и обратили людей в бегство. Продвинувшись еще ярдов на четыреста, они (союзники) различили еще одно укрепление на склоне, или на вершине обрывистого холма, за которым (холмом) укрылись два русских фрегата, Аврора и Двина, заякоренные и разоснащенные. Проход здесь был настолько узок, а погода столь неблагоприятна, что дальнейшие попытки кораблей достигнуть Петропавловска были сочтены нецелесообразными; тогда высадили небольшой отряд на один из внешних постов, чтобы оттуда взять город, но кусты или чапараль оказали величайшее сопротивление. Эскадра не была надлежащим образом оснащена для сухопутной атаки, и затея была оставлена.
Число установленных орудий было оценено примерно в сотню. Население, около 2 000 человек, было все хорошо вооружено. В дополнение к этим силам, Аврора и Двина в полной готовности стояли под защитой укреплений, недостижимые для орудий эскадры.
Приказ к атаке был дан 29-ого августа, в день прибытия эскадры, и операцию предполагалось начать на следующий день, 30-го. Смерть адмирала Прайса, случившаяся наутро, повлекла небольшую задержку, и военные действия до вечера не начались до вечера. Перестрелка продолжалась до вечера 2-ого сентября, за это время, как предполагается, около ста русских были убиты, и приблизительно 60 французов и англичан, среди которых были три французских офицера с Eurydice.
Эскадра захватила три российских торговых судна: одно - Ситка, 700 тонн, другое - шхуна, груженная припасами, которую уничтожили после того как забрали с нее ее груз и команду. Около ста человек с этих судов взяты военнопленными, от них стал известен важный факт: что весь российский флот, за исключением Двины и Авроры, находится в Охотском море, в устье реки Амур. Эта река принадлежала Китаю, но недавно захвачена русскими, которые построили в устье резиденцию и военно-морскую базу.
Река пересекает большую часть китайских владений, и русские таким образом могут получать многочисленные грузы снабжения из внутренних районов.
В утро перед атакой английский адмирал Прайс совершил самоубийство, застрелившись из пистолета на борту флагманского корабля President. Никакого убедительного резона содеянному не представлено. Из различных причин самой вероятной представляется та, что он покончил с собой в минуту легкого умопомрачения. Французский адмирал, приняв командование, открыл огонь и повел объединенный флот в бой. Жаркий огонь поддерживался с обеих сторон. Объединенный флот состоял из шести судов - трех английских и трех французских - двух фрегатов, Forte и President, двух корветов, Eurydice и Pique, брига Obligado и английского парохода.
Целью эскадры, как утверждают, было не захватить Петропавловск, но установить, где находится русский флот. Если так, то задача, конечно, выполнена, установлен важный факт, что русский флот весь стоит в гавани, и нет поэтому никакой непосредственной опасности английским судам в Tихом океане. Поскольку объединенная эскадра не располагала силами для высадки, а сезон навигации заканчивался, они решили пойти пока сюда. Английские корабли находятся на острове Ванкувер, и будут здесь через несколько дней. Аврора и Двина, находившиеся в гавани, были разоружены. Русские пленники находятся на борту французских кораблей в гавани.
Диана, наводившая страх на английских и французских торговцев наших окрестностей, если не на Амуре, то до сих пор в море. Все же, вероятнее, она вместе с флотом на новой российской базе.
Кажется несколько странным, что устанавив местонахождение цитадели и флота русских, объединенный флот не сделал попытки напасть на них или хотя бы разведать. Возможно, впрочем, что эта часть забавы приберегается для другой атаки, когда английский и французский флот будет в лучшем состоянии, подкрепив свои силы порохом и ростбифами с нашего рынка.

Alta California, Number 278, 7 October 1854
Battle between the Combined Fleet and the Russians.
ATTACK ON PETROPOLOSKI.
DEATH OF THE ENGLISH ADMIRAL.
ONE HUNDRED RUSSIANS KILLED.
SIXTY FRENCH AND ENGLISH KILLED.
ONE HUNDRED PRISONERS TAKEN.

The French vessels of war Eurydice, Forte and Obligado, under command of Admiral Febvrier Despointes, arrived here last evening from Petropoloski, where an engagement took place between the combined fleet and the Russians. The combined fleet, consisting in all of six vessels, including one steamer, arrived off the harbor of Petropoloski on the 29th of August and attempted to enter though the season was far advanced, and the fogs and storms set in. They could only approach the outward points of the harbor, one of which, extended a great distance into the sea. they found well fortified, having, it is supposed, about 120 guns mounted. A little higher up, and on the main land, they found another battery ; these two they demolished and put the people to flight. Pressing on still some four hundred yards further up, they discerned another fortification upon the side, or on the top of an abrupt hill, behind which the Aurora and Dwina, two Russian frigates, were safely moored and dismantled. The passage way here was so narrow, and the weather so unfavorable, that a further attempt to reach Petropoloski with the ships of the fleet was not deemed expedient. A few of the men were disembarked and a landing effected upon the outer point, with a view to reach the town, but the shrub or chapparel offered the utmost resistance. The squadron was not prepared with the proper facilities for a land attack, and the whole thing was abandoned.
The number of guns mounted was estimated at about one hundred. The population, numbering about 2,000, were all well armed. In addition to this force, the Aurora and Dwina were ready and well protected under the fortification, but could not be reached by the guns of the fleet
The orders for the attack were issued on the 29th of August, the day on which the fleet arrived, and operations were to commence the next day, the 30th. The death of Admiral Price, which occurred on themorning of that day, caused a little delay, and hostilities did not commence till evening. The firing continued till the evening of the 2d of September, during which it is supposed that about one hundred Russians were killed, and about 60 French and English, among whom were three French officers of the Eurydice.
The fleet captured three Russian merchant vessels, one the ship Sitka, of 700 tons, and a schooner loaded with stores, which was destroyed after her cargo and crew were taken. From these vessels about one hundred men were taken prisoners, from whom the important fact was learned that the whole of the Russian fleet, with the exception of the Dwina and Aurora, were in the sea of Ochotsk, at the mouth of the river Amoor. This river was in the Chinese possessions, but has recently been taken possession of by the Russians, who have erected a palace and made a naval rendezvous at its mouth.
The river traverses a great portion of the Chinese possessions, and the Russians are thus enabled to receive plentiful supplies from the interior.
On the morning of the attack, the English Admiral Price, committed suicide by shooting himself with a pistol on board the flag ship President. No good reason has been given for the act. Among the various causes, the most plausible appears to be that he killed himself while under a slight aberration of mind. The French admiral who succeeded to the command, opened the fire and conducted the whole affair on the part of the combined fleet. The firing was kept up hotly on both sides. The combined fleet consisted of six vessels - three English and three French - two frigates, the Forte and President, two corvettes, the Eurydice and Pique, the brig Obligado and an English steamer.
The object of the fleet is said to have been not to take Petropoloski, but to ascertain where the Russian fleet was. If this is so, they have certainly succeeded, and have learned the important fact that the Russian fleet is all in harbor, and that therefore there is no immediate danger to English vessels in the Pacific. The combined fleet had no troops to disembark, and the season being so far advanced, they concluded to come here for the present. The English vessels are at Vancouver's Island, and will be here in a few days. The Aurora and Dwina, which were lying in the harbor, were disarmed. The Russian prisoners are on board the French vessels in the harbor.
The Diana, which has been the terror of the English and French merchants here, if not at Amoor, is still at large. She is however, in all probability, with the fleet at the new Russian depot.
It appears somewhat strange that after having ascertained the whereabouts of the stronghold and fleet of the Russians, the combined fleet did not attempt a foray or even a reconnoitre of the place. It may be, however, that this part of the fun is reserved for another attack, when the English and French fleet will be in better condition, having recruited upon the best our market affords in roast beef and gun powder.