Материалы экспедиционных исследований по алеутам Командорских островов в архиве МАЭ

С. А. Корсун

Обособленная группа алеутов Командорских островов давно вызывает пристальный интерес лингвистов, антропологов и этнографов. Первую партию алеутов на Командоры завезли с Алеутских островов в 1825 г., последнюю в 1872 г. До конца 20-гг. ХХ в. специальных этнографических исследований среди алеутов Командор не проводилось. Значительный вклад в изучение населения Командорских островов внесли сотрудники МАЭ.

Первым алеутом, получившим высшее и отчасти этнографическое образование, был Валентин Поликарпович Хабаров. В конце 1925 г. организовали Северное отделение рабочего (подготовительного) факультета ЛГУ. Его студентами стали 24 человека, среди них был В. П. Хабаров. В 1927 г. студентов Северного отделения перевели на Северный факультет Ленинградского восточного института, а в 1929 г. на его основе создали Институт народов Севера (ИНС). В 1931 г. состоялся первый выпуск пятнадцати студентов четвертого курса ИНС, в числе которых были В. П. Хабаров и его супруга хантыйка Милица Хабарова. В 1931 г. в третьем номере сборника "Тайга и тундра" опубликовали статью В. П. Хабарова "Командорские острова" (7) и заметку М. Хабаровой "Школа на Командорских островах" (.

По возвращении на о. Беринга В. П. Хабаров занимал руководящие посты в местных органах власти. Он поддерживал деловые связи с сотрудниками отдела Сибири МАЭ. В. П. Хабаров написал научную статью "Алеуты". Приведем несколько цитат из этой работы (9).

"Жители Алеутских островов имели множество местных названий. <…> Атхинцы - Ниггугиш (нынешние Беринговцы). <…>

Наоборот алеуты Аттовских островов называли себя Унанган - т. е. в тылу по отношению полуострова Аляска. Надо сказать, что слово Унанган следует понимать двояко и нераздельно. Вернее, сперва их (жителей полуострова Аляска. - С. К.) (аттовские) за воинственность, за удачливости побеждать называли Унанган, а позже сами аттовские стали называть себя Унанган. Кроме того, слово Унанган, ведь это гордость самоназвания алеутов, связанное с воинственностью и удачливостью побеждать врага внезапно. Отсюда самоназвание Унанган (нынешние медновцы)" (там же, л. 1-2).

"По данным Алеутского райисполкома на 1 января 1938 г., алеутов в СССР - 336 чел.; мужчин 155, женщин - 148. <…> Берингийцы свой остров называют Танамаш, т. е. "наша земля", а Медный - Икун Тангих, значит "морской камень". Медновцы о-в Беринга называют Икун Танак - видимая земля, а свой остров, т. е. Медный - Танамах - значит, "наша земля" (там же, л. 3).

"У Командорских алеутов полуземлянки строились иначе: яма была не больше 0,5 м глубины, отверстие в крыше (улюгих) служило исключительно для дымохода, для входа и выхода была приспособлена в стенке дверь (камэгих). Внутри у стенки располагались нары для спанья, костер каменный находился в углу и был уже приспособлен так, что можно было печь хлеба. В 70-е гг. прошлого столетия эти юрты были заменены досчатыми домами, построенными компанией Гетчинсоны, где алеуты жили отдельными семьями. Эти дома отоплялись привозным углем или кипятком. Внутреннее устройство: скамьи, столы, полки и т. д. того же типа, как и у русских на Камчатке. Утварь исключительно покупная. Национальная одежда у Командорских алеутов сохранилась частично лишь промысловая: непромокаемая обувь (улэгих) и плащи (чигях и ливташни), остальная вытеснена привозными платьями европейского покроя.

Большую роль в питании алеутов играл промысел морского зверя, охота на птицу и рыбная ловля. Мясо морского зверя, птицы и рыбы употребляются в отваренном виде. В сыром виде иногда употребляются в пищу: печень и почки сивуча и нерпы; из морских рыб: палтус, терпуг, бычки, головки и жабры трески и печень терпуга; из лососевых: кижуча, головки красной и горбуши. Осьминог также идет в пищу отваренным, но зачастую в сыром виде. Кроме того, алеуты любят сырую икру морского ежика и др. моллюсков. Главным пищевым продуктом являются: мясо котика, треска, судачок и красная (рыба. - С. К.) запас которых делается на зиму в соленом виде в бочках. Запас из трески и красной делается также в вяленном виде (юкола) и вкладывают в бочках или в желудке сивуча. Запас сала морского зверя (сивуча и нерпы) делается вкладыванием его в сыром виде в желудки нерпы или котика. Соленые ласты морского котика употребляются исключительно в сыром виде с юколой трески или красной" (там же, л. 18-20).

"По своим религиозным воззрениям алеуты были анимистами-шаманистами. Весь мир по их представлениям населен духами. Особенное значение в культе имели: души людей, промысловых животных - души нерпы и трески, духи хозяев вод, утесов, стихий, враждебных человеку. Заговоры, рисунки, талисманы имели широкое распространение. Функции шаманов были: общение с духами для обеспечения удачи в промыслах и борьбе с духами - похитителями душ человека или духами, вселившимися в человека. <…> Основными сюжетами повествовательного творчества были родовые предания, рассказы о путешествиях и приключениях героев, о посещении ими чужих поселков, населенных великанами (аглигих), карликами (чалькаках), разными животными духами. Героем многочисленных мифов являлся ворон. Большое место в алеутском фольклоре занимают юмористические рассказы о плохих охотниках. Песенное творчество алеутов: шаманские, игровые, былинные, лирические и др. Влияние христианства получило свое отражение в фольклоре; рядом с разнообразными мифами о вороне, аглигих и чалькаках, в рассказах о происхождении промысловых животных, приключениях героев - возникли сказания о творце неба (агогех), о нечистой силе (инунаннах) и о помощнике последней (чугугорох) и т. д.

Магические фигуры, художественно сделанные из дерева, кости, клыка, камня и раскрашенные красками (из крови и желчи животных и разноцветной глины) получили свое отражение в изобра-зительном искусстве алеутов, в том числе в татуировке и раскрашивании лица. Религиозное значение имели и пляски (кагаюгих) в раскрашенных масках, изображающих героев, животных (нерпа и треска) и духов" (там же, л. 23-25).

В примечаниях к статье В. П. Хабаров отметил, что "материалами по языку служили ныне сохранившиеся сказки и рассказы на алеутском языке: Кугам Икгана (Чертова старушка), Каглягимузах (Ворон-вороненок) и др." (там же, л. 41). Сейчас местонахождение фольклорных текстов, записанных В. П. Хабаровым в 1938 г., неизвестно (1, с. 395). В 1939 г. в газете "Правда" опубликовали статью "Ломоносовы наших дней" о В. П. Хабарове и других выпускниках Института народов Севера.

Также в архиве МАЭ имеется отчет врача С. Пандре из г. Хабаровска о ее работе на о. Беринга в 1930-1932 гг. (10). Согласно ее данным, в начале 30-х гг. алеуты фактически вымирали.

"По статистическим данным Командорских островов население о-ва Беринга и о-ва Медного в 1911 насчитывало 640.

Население островов на 1 января 1930 г. было выражено в 300 человек, так что вскоре после приезда на Командорские о-ва в апреле 1930 г. передо мною стал вопрос о выяснении причин уменьшения населения на 50 % за 20 лет.

Мною было проведено сплошное обследование состояния здоровья алеутов о-ва Беринга. Записи о причинах смертности за подписью медработников я нашла только с 1925 года. При обследовании алеутов о-ва Беринга пришлось отметить значительную заболеваемость туберкулезом, главным образом легочным, что составляло 25 %. <…> Что же служит причиной такой заболеваемости и смертности от туберкулеза? Факторов много: 1. жилищные условия, 2. бытовая жизнь, 3. алкоголизм, 4. кровосмешение, 5. питание, 6. климатические условия.

Разберем вкратце каждый из указанных факторов.

Жилищные условия. Из отрывков архивов 1877-99 гг., 1905-1906 гг. по отчету доктора Малиновского видно, что "постройки были американского типа, пригодные для страны, где зреют апельсины". Из отчетов представителей Дальрыбы на Командорских островах видно, что до аренды островов советскими организациями эти домики были собственностью алеутов и совершенно не ремонтировались и приходили с каждым годом в ветхость. Да и в первые годы пребывания советских организаций Дальгосторга, Дальрыбы лесоматериал завозился только для нужд промыслов и не отпускался алеутам для ремонта их жилых помещений.

Следовательно, в течение нескольких десятков лет люди живут в сырых, холодных помещениях и затрачивают много жизненной энергии для самообогревания. <…> Бытовая жизнь. Живут в семьях дружно, чрезвычайно чутко относятся к больным, боятся обидеть больного изоляцией и при санобработке приходится подходить очень осторожно к больному и к окружающим. <…>

Алкоголизм. Во всех архивах, в книге Е. К. Суворова указывается на алкоголизм алеутов. Это, конечно, не изжито и до сих пор; никакая воспитательная работа в виде бесед о вреде алкоголизма, даже демонстрация прекрасной популярной фильмы, не приводит к желаемому результату, и зюйдоварение (самогоноварение. - С. К.) может быть несколько уменьшается, но изжить этого не удастся, вероятно, еще не один десяток лет, несмотря и на такие репрессивные меры, как принудительная работа, штраф, лишение 2-х месячного пайка сахара, нисколько не ослабляют выпивку и, мне кажется, после постановления Нарсуда в течение первого месяца варили и пили чаще. <…>

Кровосмешение. Из имеющейся у меня родословной жителей о-ва Беринга видно, что все они родственники, и если бы это были люди здоровые, то, пожалуй, по законам генетики не было бы такого вырождения от родственного скрещения, но при наличии их слабого физического развития такое кровосмешение из рода в род создает одну из причин вымирания этой национальности на Командорских о-вах. <…>

Питание. На о. Беринга нельзя сказать, что плохое, принимая, конечно, во внимание местные продукты питания: дичь, рыба сырая, соленая, плюс к выдаваемому факторией пайку. В 1930-31 гг. было недостаточно жиров и полное отсутствие овощей за последние три года. Да и в этом году не завезено овощей ни одного килограмма. Сушеные овощи выдаются тоже по 2 кг на весь год, а луку в 30-31 гг. по 1/2 кг на семью в год, а в 1932 г. по 15 грамм на человека. Ясно, конечно, что трехгодичное отсутствие в пищевом рационе овощей сказывается на питании. <…>

Климатические условия, как я уже сказала выше, при описании условий работы промысловых рабочих, суровые. Постоянная сырость, сильные ветры, небольшое число солнечных дней на о. Беринга и почти отсутствие их на о-ве Медном" (там же).

В 1949 г. внештатным сотрудником МАЭ была Елизавета Порфирьевна Орлова (1899-1976). В 1930-1935 гг. она работала на Дальнем Востоке, занималась созданием письменности для коренных народов Сибири. В 1961 г. она переехала в Новосибирск. На Командорских островах в августе-сентябре она провела более месяца. По результатам этих исследований Е. П. Орлова опубликовала статью (5).

В архиве МАЭ хранится несколько вариантов других статей, которые она собиралась опубликовать. Е. П. Орлова писала: "В 1961 году от алеутов узнала, что раньше для коллективного промысла они употребляли большую двенадцати весельную байдару "улухтах" с двойной кожаной обшивкой, на которую шло от 6 до 12 шкур сивуча; шили такую обтяжку женщины на улице всем коллективом. Живы еще несколько пожилых женщин, которые принимали участие в шитье покрышек для байдар. Хорошо помнят и бесподобную по мореходным качествам байдарку "экъях" с одним люком, на которой охотник обычно в одиночку и выходил на охоту в море; байдарки с двумя люками конструировали для обучения морской охоте мальчиков лет 12. Каркасы "решетки" делали из легкого "выкидного" дерева, прибитого морем от берегов Америки. Для обтяжки однолючной байдарки требовалось две шкуры крупных сивучей. Люки на байдарках снабжались специальным поясом-обтяжкой "того", шириной 40-50 см, сшитой из кожи сивуча и закрепленной на ободе люка полоской китового уса. Байдарки вышли из употребления в первой четверти ХХ в.; их вытеснили вельботы, моторные лодки и другой моторизованный флот.

Из шкурок морских попугаев - топорков и ипаток - алеуты шили теплые и легкие парки, без разреза спереди, и шапки. При выходе в море поверх такой теплой парки надевали камлейку с капюшоном, сшитую из сивучьих кишок. От алеутов Бадаевых Е. И. и А. И. узнала, что в ненастную погоду при выходе в море поверх сивучьей камлейки надевали еще одну камлейку с капюшоном, сшитую из кожи горл котиков, и такие же штаны. На ноги обували торбаса, скомбинированные из кожи горла котика - голенища, нерпичьей кожи - переда и кожи сивуча - подошвы. На голову надевали деревянную шляпу с вытянутой в виде клюва передней частью для защиты от ветра и брызг. Садясь в байдарку в таком костюме, охотник обтягивал себя под мышками поясом "того", туго завязывал вздержку, сплетенную из сухожилий кита, и становился вполне водоупорным. В таком одеянии алеуты смело выходили в море при дожде, ветре и даже в шторм.

Бадаевы рассказывали, что из одной кишки большого сивуча выходило две камлейки для взрослых людей. Из 50 горл котиков шили одну камлейку, а из 38 горл шили мужские штаны, рукавицы и капюшон. При бережном отношении камлейка служила 3-4, а иногда и 5 лет, совершенно не пропуская воды. Были особые умельцы затягивать капюшон и рукава, чтобы туда не просочилась вода: "Вот и палец свободно зайдет за капюшон и рукава, а вода не попадет, хоть залезай прямо в воду" - добавила Е. И. Бадаева. В таком снаряжении на байдарках ездили на о. Беринга, на Камчатку и даже на о. Атту.

Теперь кишки, пузыри, желудки и горла морских зверей идут в отходы, а раньше это было самое необходимое сырье для изготовления промысловой одежды, обуви, утвари, которые часто по своим качествам не уступали предметам фабричного производства.

Сивучий пузырь - желудок "санхух" всегда сохранялся. Выделанный "санхух" использовался как сосуд для хранения вяленой рыбы - юколы; в "санхух" маленького сивуча входит 50-60 штук обрезной юколы, а в "санхух" большого сивуча при умелой укладке - до 500-600 штук. Когда юкола уложена, "санхух" представляет собой плотно набитый тугой пакет, из него через горловину ртом высасывают воздух. Ю. А. Будакова, алеутка с острова Беринга, рассказывала, что "сразу видно, как воздух выходит из пузыря". Затем горловину плотно завязывали ремешком или сухожильным шнурком. В такой упаковке в сенях, под крышей, юкола сохраняется целый год, не пылится и не плесневеет. В августе 1961 г. я видела небольшой "санхух" с юколой в сенях дома алеута С. Д. Березина.

В хозяйстве раньше было все свое, самодельное: воду приносили домой не в ведрах, а в сивучьих пузырях, в них же хранили и жир морского зверя. Формы и размеры пузырей различных морских животных самые разнообразные, в зависимости от размера они и использовались в хозяйстве. Нитки сучили из сухожилий кита - они отличаются особой прочностью, не перепревают от сырости; сучили нитки и из крапивы. На Командорах сохранились люди - мужчины и женщины, которые умеют выделывать кишки и шкуры морских животных и шить из них одежду и обувь. Имеются еще женщины, которые умеют плести из морской травы "керьюх" - сумочки, кошёлки, корзины, циновки - образцы редкого и неповторимого искусства алеутов.

В прошлом алеуты питались главным образом мясом и жиром морских животных - котика, сивуча, нерпы, моржа и кита; рыбой свежей и вяленой, мясом и яйцами птиц: гусей, уток, чаек, ар, гагар, топорков, ипаток. Сотни и даже тысячи яиц запасали на весь год. В большом употреблении были всевозможные моллюски и "икра" - гониды морских ежей. Слова "агух агахтал", обозначающие отлив, переводятся, как "морских ежей рождение", а прилив - "агух чигдул" - "морских ежей гибель". И в настоящее время преобладает та же самая пища, и до сих пор "икра" морских ежей считается лакомой пищей. В пищу употреблялись раньше и теперь, но в меньшем количестве, морские водоросли, морская капуста, которые в изобилии встречаются у берегов островов. Сбор дикорастущих и употребление их в пищу, - особенно листьев дикого лука - черемши и клубней сараны, сохранился до сих пор, но запасают их в меньшем количестве. Запасали и запасают ягоды: жимолость, шикшу, рябину. Природа щедро наделила Командоры продуктами питания, но все же с каждым годом все большее значение приобретают привозные продукты: мука, крупа, сахар, конфеты, чай, сливочное и растительное масло, всевозможные консервы и пр. На Командорах бытует 6 национальных лирических песен, которые алеуты поют на своем родном языке, а именно "Агитадам" - "Товарищ" - самая любимая песня о друге, утонувшем в море; "Ягнанасим асхинуис" - "Удачная охота за девушками"; "Кихяхчис малгадулас" - "Песни поют и плачут"; "Итан,их" - "Первый"; "Сулхаяхтас" - "Обманщик" и "Укогом яман,аю" - "Жду, не дождусь". Песня "Агитадам" записана на магнитофонную ленту в исполнении алеута П. Ф. Волокитина - моего ученика по Дальневосточному техникуму народов Севера, участника лингвистической бригады, которая под моим руководством в 1931-1932 гг. написала первый алеутский букварь "Агадгих хан,аких" - "Солнца восход", который был одобрен Учпедгизом и подписан к печати, но, к сожалению, не был издан.

У алеутов Командорских островов до сороковых годов бытовали и часто исполнялись 5 танцев, они иногда исполняются и в наши дни. Это: "Балансах", Кадриль, Восьмерка - "самый длинный и красивый танец" в их определении. Эти танцы, несомненно, заимствованы у служащих и администрации промыслов, но несколько видоизменены в зависимости от национального вкуса. Сохранились еще два, действительно национальных, танца-инсценировки, это "Тулукидах" и "Кагадугех". В последнем передается жизнь охотника от ранней юности до старости. Танец этот исполнялся в национальной одежде: мужчины выступали в камлейках, торбасах из нерпичьей кожи с черными голенищами, поставленных на белые сивучьи подошвы, в деревянных шляпах, с копьями и стрелами в руках; женщины - в парках и шапках, сшитых из шкурок топорков и ипаток, или в тужурках, сшитых из рыбьей кожи; на ногах - торбаса с черными голенищами на белых подошвах. При исполнении танца "Тулукидах" мужчины выходили на середину обширной комнаты и принимались играть в бубны, ударяя по ним рукой - колотушек для бубнов никогда не было. Бубны были небольшие, круглые, с подвесками или колокольчиками. В танце изображались различные сцены охоты на морских зверей. Женщины сидели справа от входа, хлопали в ладоши в такт игре бубнов и выкрикивали: "Хи-хи, ха-ха! Хи-хи, ха-ха!"

С 1945/1946 года танцы исполнялись уже в других костюмах: мужчины выступали во всем черном: костюм, галстук, но требовалась непременно белая рубашка. Женщины, все как одна, выходили в черных юбках и белых кофточках, на ногах - торбаса с черными голенищами, белыми подошвами и с белыми ремнями-завязками. По мнению алеутов, было очень красиво, стука не было никакого, а только шелестели по полу кожаные мягкие подошвы. В танцах держались всегда парами - мужчина с женщиной; однополые пары ни в коем случае не допускались в круг игры или танца, одиночки сиде-ли у стен.

В последние годы алеуты стали забывать свои танцы, даже стесняются выступать с ними. Молодежь охотнее танцует современные бальные танцы. Из национальных игр сохранилась игра взрослых на меткость "какан,ис" - "камни". "Камни" всегда изготовляли из костей морской коровы (их было 6, да один из меди). Играли две пары - метали камни, которые должны были попасть в определенное место. В случае выигрыша в средину "камней" бросали медный "камень" и выигравший кричал: "Кудахи!" - "Выиграл!". В "какан,ис" играли обычно дома в ненастную погоду. У стены на самом далеком расстоянии клали на пол подушку, в ней делали углубление и с другого конца комнаты метали "камни", которые должны были попасть в лунку, сделанную в подушке" (11).

В 1952 г. на работу в МАЭ пришла Роза Гавриловна Ляпунова (1928-1992). В 70- 80-е гг. она провела шесть полевых сезонов среди алеутов Командорских островов. Р. Г. Ляпунова входила в состав постоянно действующей Северной экспедиции ИЭ АН СССР (Москва) под общим руководством заведующего сектором народов Сибири И. С. Гурвича. Приведем несколько цитат из её отчета по результатам исследований 1981 г.: "Основной недостаток сегодняшней этнической ситуации на Командорах можно сформулировать так: интересы местного коренного населения отступили на второй план перед стремлением развивать норковое производство и увеличивать численность населения. Необходима коренная переориентация экономики с учетом потребностей коренного населения и на основе научно обоснованных рекомендаций. Необходимо, чтобы в районе, носящем название Алеутского национального, обращалось перво-степенное внимание на подъем культуры алеутов. Представителями местных организаций иногда высказываются странные взгляды на эти проблемы. Новый директор зверозавода П. Ф. Данилин в беседе с нами, указав, что эффективность работы у приезжих выше, чем у коренного населения, нашел причину этого в нарушении трудового законодательства: некоторых алеутов, после увольнения, вызванного длительными запоями и прогу-лами, восстанавливают на работе под давлением райкома КПСС и райисполкома только потому, что они - алеуты. Таким образом, многие существуют как бы за счет государственных дотаций и имеют возможность беспрепятственно пьянствовать. П. Ф. Данилин видит государственный интерес в строгом наказании нарушителей трудовой дисциплины независимо от их национальной принадлежности и не хочет даже думать о создании такой социально-экономической структуры, в которой алеуты заняли бы место, наиболее способствующее их дальнейшему культурному подъему. Надо заметить, что высказывания об эффективности труда алеутов вообще чрезвычайно противоречивы. Это объясняется тем, что алеуты оказываются незаменимыми на промысле и других подобных видах труда, где нет нормированного рабочего дня и требуется инициативность в сочетании с физической сноровкой, но привыкание к однообразной работе от часу до часу на зверозаводе происходит очень тяжело; новые навыки не могут укорениться на протяжении жизни одного только поколения" (12).

По результатам исследований 1988 г. Р. Г. Ляпунова писала: "Здесь нужно сказать о нефор-мальных объединениях алеутов вокруг какого-то алеутского лидера (мужчины или женщины). Скорее, это не лидер в полном смысле этого слова, а человек, в доме которого можно собраться своим кругом, не стесняясь, есть традиционную пищу (соленые ласты котика, настоящую несоленую юколу с душком, соленое мясо котика и проч.), общаться на алеутском или русско-алеутском языке. Здесь можно услышать и оригинальный алеутский фольклор. К сожалению, объединяются здесь и для выпивок. И вот среди этого круга лиц сохраняются <…> традиционные алеутские брачные отношения, т. е. свобода добрачных отношений, терпимость внебрачных связей, временные легко расторжимые браки. Отсюда - есть незамужние алеутские женщины с детьми, есть женщины с русским мужем и с 1-2 и даже 3-мя детьми с алеутскими фамилиями и отчествами (как правило, в случае добрачных или внебрачных детей дается фамилия и отчество деда ребенка или первого мужа женщины, обычно алеута). Эти неформальные группы более всего сохраняют алеутские национальные традиции, язык, характер, некоторые обычаи. Именно этим в значительной степени обязана алеутская народность тем, что не сбываются прозвучавшие почти 30 лет назад (прогнозы. - С. К.) И. С. Гурвича об окончательном слиянии алеутов с русскими в ближайшем будущем. Нам представляется, что не будет его и в обозримом будущем - благодаря существующим таким группам - в большей мере. Сохраняется среди них и традиционный алеутский обычай усыновления родственниками (чаще с материнской стороны) детей-сирот" (13).

Что касается введения в научный оборот собранных полевых материалов, то они использовались Р. Г. Ляпуновой при написании главы "Этническая история командорских алеутов (первая четверть XIX в. - современность)" в монографии "Алеуты. Очерки этнической истории" (2, с. 177-201). Этнографическое описание культуры алеутов здесь не приводится. При ее написании Р. Г. Ляпунова использовала социологическую схему, примененную ранее М. А. Сергеевым (6, с. 88-110). Эти же сведения она повторила в двух статьях (2, 3).

1. Легенды и мифы Севера: Сборник / сост. В. М. Санги. М., 1985.
2. Ляпунова Р. Г. Алеуты. Очерки этнической истории. Л., 1987. 228 с.
3. Ляпунова Р. Г. К этнической истории командорских алеутов // Краеведческие записки. Петропавловск-Камчатский, 1989. Вып. 6. С. 40-61.
4. Ляпунова Р. Г. Алеуты // Сибирь: этносы и культуры (народы Сибири в XIX в.) / отв. ред. З. П. Со-колова. М. ; Улан-Удэ, 1999. Вып. 4. С. 12-36.
5. Орлова Е. П. У алеутов Командорских островов // Известия Сибирского отделения Академии наук СССР. Новосибирск, 1962. № 8. С. 3-10.
6. Сергеев М. А. Советские острова Тихого океана. Л., 1938. 281 с.
7. Хабаров В. П. Командорские острова // Тайга и тундра. Сб. № 3. Л., 1931. С. 53-58.
8. Хабарова М. Школа на Командорских островах // Тайга и тундра. Сб. № 3. Л., 1931. С. 89-90.
9. АМАЭ. Ф. К-V. Оп. 1. № 106.
10. Там же. Ф. 23. Оп. 1. № 27. Л. 5.
11. Там же. Л. 28-30.
12. Там же. К-I. Оп. 2. № 1307. Л. 12-13.
13. Там же. № 1595. Л. 10-11.

Корсун С. А. Материалы экспедиционных исследований по алеутам Командорских островов в архиве МАЭ // "О Камчатке и странах, которые в соседстве с нею находятся..." : материалы XXVIII Крашенник. чтений / М-во культуры Камч. края, Камч. краевая науч. б-ка им. С. П. Крашенинникова. - Петропавловск-Камчатский, 2011. - С. 115-120.

Ранние топонимы Командорских островов второй половины XVIII в.

Н. А. Татаренкова

Светлой памяти
Галины Николаевны Чуян
посвящается

По утверждению В. Н. Берха (4, с. 5), первые русские промышленники, занимавшиеся освоением Алеутских островов во второй половине XVIII в., пользовались картой Камчатского (Берингова) моря, составленной знаменитым российским гидрографом адмиралом Алексеем Ивановичем Нагаевым на базе материалов Второй Камчатской экспедиции и дополненной данными рапортов Емельяна Басова. После того как рапорт Басова о походе 1747-1748 гг. был препровожден в Правительствующий Сенат, оттуда был направлен Указ в Адмиралтейств-коллегию с тем, чтобы при составлении общей карты была учтена и эта информация. Коллегия поручила исполнение дела А. И. Нагаеву, который "составил из всех прежних сведений выписку, приложа к оной карту, коею и руководствовались промышленники". Очевидно, дополненная карта со временем была утрачена (3, с. 11-15).

В следующее десятилетие были "сочинены" первые карты-схемы непосредственно Командорских островов. В опубликованном виде до нас дошла только одна такая карта - о. Медного, прилагавшаяся к статье Г. И. Спасского 1822 г. (10, с. 281-290). Статья базировалась на отчетах зимовавших на Командорах обергиттенфервальтера (маркшейдера) Петра Яковлева (1754-1755 гг., судно "Капитон" с мореходом Наквасиным) и штурманского ученика Потапа Зайкова (1773-1774 гг., бот "Владимир" компании Ореховых). Карта была составлена Яковлевым в 1758 г. в г. Якутске и передана с оказией в Петербург. Гипотетически Яковлев был в состоянии составить и карту о. Беринга, так как провел на нем большую часть времени, но, вероятно, выполняя инструкцию Берг-коллегии, ограничился одним островом, содержащим запасы медной руды. Поход имел предысторию: 11 августа 1751 г. Емельян Басов получил инструкцию и прилагающуюся копию с указов Берг-коллегии, которыми "поручалось ему описать и положить на карту островов, где находится самородная медь и изследовать месторождение ея". Но поручения выполнить не смог, а осенью 1753 г. на Камчатку прибыл маркшейдер Яковлев, посланный от горного ведомства, чтобы идти с Басовым и мореходом Наквасиным на остров для освидетельствования меди. В конечном итоге Басов в поход взят не был.

Если верить рукописи А. Полонского (2), карту-схему обоих островов составлял также штурманский ученик Василий Софьин после вынужденного пребывания на Командорах в 1766-1768 гг.: 24 июня 1766 г. шитик "Св. Авраам" "коснулся земли" и, вследствие полученных повреждений, был разобран и перестроен на новый. В течение двух лет часть команды была задействована в промысловых и судоремонтных работах на о. Медном, в то время как группа из 14 человек была отправлена на о. Беринга. Однако, к сожалению, обнаружить саму карту не удалось, вероятно, со временем она была утрачена.

Таким образом, при проведении анализа самого раннего этапа освоения островов приходится базироваться на карте Петра Яковлева и словесных описаниях, приведенных в рукописях Александра Полонского (ок. 1840 г. р., сослан на водворение, с 1864 г. находился в Мариинском округе) (11). Третьим источником являются записи членов команды Второй Камчатской экспедиции.

Остров Беринга

Настоящий раздел базируется главным образом на материалах дневников Георга Вильгельма Стеллера. Ввиду того, что детальное изучение темы проводилось в прошлом веке многими специалистами и увенчалось изданием русскоязычной версии "Георг Вильгельм Стеллер. Дневник плавания с Берингом к берегам Америки 1741-1742" (1), эта часть не является в полной мере самостоятельным исследованием и во многом повторяет трактовки перевода, приведенные Андреем Кирилловичем Станюковичем. Однако без анализа самых первых топонимов статья выглядела бы неполной.

Члены команды разбившегося пакетбота "Святой апостол Петр" были вынуждены зимовать в бухте, получившей впоследствии название бух. Беринга, а позже - бух. Командор. На этой земле нашли последний приют 14 членов экипажа, в числе которых был капитан Витус Йонассен Беринг. В связи с этим первые десятилетия освоения оба острова называли Беринговыми, в то время как о. Беринга называли о. Командора. Впоследствии названия поменялись местами и приобрели современное звучание.

В своих дневниках для обозначения местности Георг Стеллер использовал собственные топонимы, из которых только два закрепились на острове. "13 ноября мы продолжали строительство… таскали домой за четыре версты от Лесной речки большие бревна" (12, с. 104, 186), - пишет ученый. Простые математические расчеты указывают на то, что речка находилась приблизительно в 4,3 км от бух. Командор. Большинство исследователей, начиная со Стейнегера, сходятся во мнении, что речь идет о расположенной в С-З направлении р. Половине, однако Половина лежит приблизительно в 5,5 версты. Немногим ближе 4 верст расположена речка Кислая Капуста, получившая название благодаря тому, что в бухту часто прибивает морскую капусту, в дальнейшем "киснущую" (перегнивающую) на берегу, здесь также скапливается выбросной плавник. Речка находится в Ю-В направлении, идти до нее ближе, но не быстрее, виною тому сыпучие грунты. Еще одна "подходящая" речка - это расположенная близ Половины р. Уюм, расстояние до нее составляет 4,3 версты. Очевидно, Половина и Уюм подходят гораздо больше, чем Кислая, в то же время большие бревна могли быть выброшены не непосредственно близ устья, а в зоне заплеска между речками, к примеру, у одного из ручьев.

"Дубинками мы забили четырех выдр (речь идет о каланах, или морских бобрах, они же - морские выдры), половину спрятали в речке, получившей название Бобровой речки; поле, где мы их убили, стало Бобровым полем" (12, с. 104, 187). Станюкович считает, что это может быть р. Передовая, находящаяся в Ю-В направлении от лагеря, правда, не в 7, как указано в сноске, а в 9 км. Мыс Толстый было бы вполне логично назвать Бобровым полем, но смущает расстояние: как следует из следующей цитаты, Бобровое поле расположено не далее, чем в 4 верстах, а речка должна быть и того ближе. Кроме того, Бобровая, похоже, является своего рода антиподом Козловой - первые два месяца ходили на небольшие расстояния в разные стороны от лагеря. Вероятнее всего, это и есть р. Кислая Капуста.

"В ноябре и декабре мы убивали морских выдр на Бобровом поле и у Козловой речки, в трех-четырех верстах от наших жилищ; в январе - у Китовой речки, в шести-восьми верстах; в феврале - у Усов и Большой Лайды, в двадцати-тридцати верстах. В марте, апреле и последующие месяцы морские выдры полностью исчезли к северу от наших жилищ, мы переходили на южную сторону земли и приносили выдр за двенадцать, двадцать, тридцать и даже сорок верст" (12, с. 119). Станюкович считает, что Козловой речкой могла быть р. Уюм, расположенная несколько южнее и ближе, чем р. Половина. Это вполне вероятно. На Козловое поле в 5 верстах к западу от жилищ был выброшен свежий кит (12, с. 133), мясом которого питалась команда. Следовательно, на этом участке следует искать р. Китовую, ею может быть любой ручей близ р. Половины. Странное название "Козловое" Станюкович ассоциирует с козлами для распилки леса, которые могли стоять близ речки, однако козлы едва ли стояли бы по всему "полю", быть может, топоним был связан с запахом. К примеру, Ваксель сравнивал запах мяса котиков с запахом старого козла. Относительно происхождения данного топонима остается только теряться в догадках, давая волю своему воображению.

Топоним Большая Лайда - единственный, не вызывающий сомнений. Это устаревшее архангельско-сибирское понятие до сих пор широко распространено на Командорах и обозначает относительно ровную проходимую часть морского берега, как правило, песчаного или каменистого. Лайда соответствует совокупности супралиторали и верхнего (в сильный отлив - и среднего, и нижнего) горизонта литорали. Большая Лайда протянулась от м. Толстого до бух. Старогаванской и севернее, но у Стеллера она пространственно ограничена Буяном или Шайбой.

Усы - один из двух топонимов, дошедших до наших дней. Одноименная бухта расположена приблизительно в 8,5 версты от лагеря Беринга. Едва ли аналогичное своеобразное название появилось бы вторично спустя десятилетия приблизительно на том же участке. Можно предположить, что Стеллер видел в Усах некую пространственную границу - то, что находилось за ними, считалось удаленным. Станюкович не комментирует происхождение топонима, но можно пофантазировать и представить, что либо в бухте были найдены китовые пластины - усы, либо это как-то связано с усами такелажными - изогнутыми наделками в виде рогов, крепящимися к пятке гафеля и охватывающими с двух сторон мачту. Какого рода "усы" были в бухте и почему топоним сохранился до наших дней, не вполне непонятно.

В приведенном дневнике Стеллера не описывается м. Манати, между тем, это название было дано именно командой Беринга: "…а отъ южнаго мыса, который от насъ названъ капъ Манатъ, то есть морских коров", - писал в своем журнале Софрон Хитрово (8, с. 28).

Еще один несохранившийся топоним - это бух. Стеллера: "5 апреля… отправились на промысел на юг. …набрел на очень широкую, просторную пещеру в скале. …не страдая от дыма, который уходил вверх в узкую расселину над нами… Впоследствии пещера и бухта были названы моим именем, потому что были открыты моей артелью" (12, с. 127, 128). Загадка уже много лет будоражит умы островитян. Очевидно, указанная пещера была разрушена землетрясением - облик береговой линии меняется постоянно и довольно ощутимо благодаря подвижкам Командорской микроплиты. Вне сомнения, что бухта находится близ современной Лисинской. Возможно, речь идет о бух. Бобровой - Л. М. Пасенюк (7, с. 197) описывал небольшую сквозную пещеру близ Бобровых камней на южной оконечности бухты. Парадокс заключается в том, что впоследствии именем Стеллера были названы самая высокая гора острова, природная арка и была даже попытка назвать самую крупную речку, но бухта, исторически связанная с именем натуралиста, так и не была выявлена. Последним специалистом, ведшим поиски в данном направлении, была Г. Н. Чуян.

В XVIII в. возникли еще два топонима, представляющие несомненный исторический интерес, и также со временем утраченные. Это бух. Басова и Низовцова (Низовцева). Сложность определения в данном случае заключается еще и в том, что бухты переименовывались в зависимости от социального статуса и благополучия их эксплуататоров. В отчете бывшего сержанта команды Охотского порта сибирского казака Емельяна Басова о походе 1745-1746 гг. мы находим следующие строки: "…въ трети его (Беринга) отъ западного края обыскали постоянную гавань; тамъ судно ввели въ речку, а на берегу построили юрту" (2). По приведенному описанию и совокупности других признаков, здесь не приводимых, в упомянутой гавани легко узнается Никольский рейд (13, с. 227-232). Эту версию подтвердили изыскания Г. Н. Чуян, изучавшей "План Гавани басовской западной стороны командорского острова" (5). На схеме-рисунке бухты, некогда скопированной с подлинника штурманом Михайло Кулаковым (год не указан), хорошо узнаваемы Входной риф, устье р. Гаванской, о-ва Топорков и Арий Камень, а также кекур Орлов Камень. Подобных очертаний больше не наблюдается нигде на острове.

В то же время во второй рукописи А. Полонского приводятся следующие строки: "на юго-зап. два места удобныя только для плоскодонных судов, какия были промысловыя, одно, Низовцова гавань, в 12 м. от с-з. конца острова и другое, недалеко от ю-в. мыса, Басовская гавань; в обеих гаванях промысловыя суда вводились для отстоя на зиму в речки. Низовцова гавань (с 1751) удобнее Басовской по безопасности отстоя судов в озере, из котораго выходит самая большая на острове речка, протекающая до 11/2 версты и устье которой заметно с моря по Топоркову островку, находящемуся на юге от него в 21/2 м" (1, л. 1 об.). Из описания следует, что с 1751 г. гавань Басовская, она же Никольский рейд, была переименована в гавань Низовцова. Этот факт легко объясним. Положение Басова пошатнулось после похода 1745-1746 гг., с этого момента в компании начались раздоры. Басов жаловался на команду, промышленники обвиняли Басова в произвольном распоряжении добычей. По возвращении на Камчатку недовольные отказались от участия в его компании и продали свои паи. Скандал был настолько громким, что бывшие компаньоны пригрозили Басову "въ отмщение за прежния обиды, притеснения и обманы, изгнанием его с островов, где только его застанут" (2). С другой стороны, усилия Басова в описании обнаруженного камчадалом Ильей Пирожниковым в 1747 г. месторождения меди на о. Медном не увенчались успехом. С каждым годом его положение ухудшалось, пытаясь исправить ситуацию, он не пошел в поход 1749-1750 гг., передав полномочия и поручения своему доверенному, мореходу Дмитрию Наквасину. К лету 1750 г. "Св. Петр" полностью перешел во владение Н. М. Трапезникова, и мнение Басова уже не играло особой роли, а в скором времени шитик и вовсе разбился у берегов о. Атту, команда вернулась на Камчатку только в 1752 г.

Одновременно с Наквасиным в 1749-1750 гг. на Командорах зимовал "Св. Борис и Глеб" компании все того же купца Трапезникова. Но в то время как "Св. Петр" Наквасина промышлял на Медном, "Борис и Глеб" расположился на Беринга. Принимал ли казак Григорий Низовцев в походе личное участие, не известно - он указан в отчетах лишь как рядовой компаньон. Зато во время плавания бота "Св. Иоанн" компании Югова 1751-1754 гг. он исполнял должность морехода. Важно заметить, что с подачи Басова 5 августа 1747 вышел официальный запрет Большерецкой канцелярии производить промыслы на о. Беринга (с 11 августа 1751 г. запрет распространился и на о. Медный). Официальное разрешение Сената на ведение промысла на обоих островах было дано одному лишь иркутскому купцу Емельяну Югову - 28 января 1748 г. Но так как во время похода Югов умер на о. Беринга, старшим остался Низовцев. Легко догадаться, что в качестве базы он избрал самую удобную бухту острова, в которой к тому же до последнего времени водились морские коровы. С этого года бухта стала носить его имя.

Где же разместилась "новая" Басовская гавань? Мы знаем, что бухту следует искать недалеко от м. Манати на Ю-З стороне острова, и что она имеет речку, в которую можно завести плоскодонное судно. Еще одно описание двух удобных бухт дано у С. П. Крашенинникова (6, с. 136): "...есть два места, которыми в плоскодонных судах, каковы щерботы, нетокмо к берегу, но и в озера истоками их заходить можно. Первое место верстах в 50, а другое во 115 от южно-восточной изголови острова". "Другое" место - современный Никольский рейд, далее в тексте приводится более точное его описание. А вот "первым" может быть только Перешеек - хотя расстояния указаны неточно, можно рассчитать пропорциональные соотношения, и тогда мы в любом случае выходим на него. Другое указание на Перешеек дано в журнале Софрона Хитрово (8, с. 29): "Судну такому, которое ходит глубиною фут 5 или 6… Только в одном месте против жилья нашего на другой стороне найдено одно озеро, из котораго в море есть устье, и по глубине того устья и озера, как мы видели, можно б такому судну в полную воду войти в него и стоять чрез зиму спокойно, только весьма того опасно, понеже всякой год устье того озера замывает песком и делаетъ весною в том же или в другом месте устья". Итак, два свидетельства указывают на бух. Перешеек, однако, сильно смущают три момента: во-первых, на старых картах слишком плохо прописано побережье близ указанного озера, во-вторых, устье озера с трудом можно назвать речкой, в-третьих, бобровая залежка находилась значительно южнее. В то же время, на всех ранних картах указано оз. Лисинское (на карте Дыбовского 1885 озеро обозначено как Перешеек, но изображено на месте Лисинского или Серебренникова), в которое также можно было ввести судно, где есть речка, и совсем недалеко располагались мощные залежки ценного пушного зверя. Таким образом, на бух. Басовскую остаются два кандидата: Перешеек и Лисинская.

Третья бухточка, известная сейчас как Старая Гавань, очевидно, была менее востребована, по крайней мере в зимнее время. Не имея в наличии ранних карт острова, сложно проследить, как именно она эксплуатировалась и имела ли другие названия. Единственное, что можно утверждать наверняка, топоним появился не позднее конца XVIII в.: "Из нихъ старая гавань промышленных - на вост. стороне о., небольшое, саж. на 80, углубление, от котораго в обе стороны тянутся мили на 11/2 в море обсыхающия лайды" (1, л. 1об.).

Остров Медный

Главным источником информации в данном случае служит карта Петра Яковлева, составленная им в 1758 г. в Якутске. Очевидно, при составлении маркшейдер руководствовался полевыми записями, однако, карта составлена неточно, и дело не только в очертаниях береговой линии, которые для тех лет не столь уж дурны. При ближайшем рассмотрении видно, что в то время как одни бухты хорошо узнаваемы, несмотря на искаженные пропорции, другие неузнаваемы вовсе. Та же закономерность касается топонимов. Создается ощущение, что автор-составитель лично посещал далеко не все указанные точки и многие участки наносил на основании опросной, весьма и весьма сомнительной, информации. Это легко объяснимо, так как из его рапорта (9, с. 183-186) следует, что зимовку, т. е. большую часть времени, он провел на о. Беринга, в Низовцовой гавани (в рукописи Полонского указывается, что Яковлев зимовал на Медном, но, учитывая свидетельство самого Яковлева, утверждение следует считать ошибочным). Оправданием для подобного решения послужил предлог, что на о. Медном не осталось "[морских] коров для пропитания", на деле же, по всей видимости, интерес похода заключался не столько в изучении месторождения меди и составлении карты, сколько в добыче каланов (14, с. 156-159). Найти пропитание на Медном не составило бы труда, а вот популяция морских бобров к тому времени там, действительно, изрядно поредела.

В результате краткосрочного пребывания на о. Медном Яковлев довольно точно нанес северо-восточное побережье, по крайней мере его северную и центральную части. Бухта Колесовская соот-ветствует современному топониму Песчаная, хотя надпись на карте расположена несколько выше (севернее) м. Песчаного. В бухту впадает р. Колесовка, современная Песчанка. Колесов был одним из соучредителей (пайщиков) похода шитика "Св. Симеон и Анна" 1747-1749 гг., промышлявшего на о. Медном; во время следующего похода 21 августа 1750 г. шитик полностью разбился у берегов того же острова. Можно предположить, что судно разбилось или имело зимовье где-то на этом участке. Бухта Басовская соответствует современной гавани Преображенской, в нее впадает р. Басовка. Этот топоним требует дополнительного пояснения, оно приводится ниже. Петровская бухта соответствует современной Жировой (Жировской) бухте, она легко узнаваема по озеру, в которое впадает р. Петровская, современное название речки - Быстрая. Рыбная бухта соответствует современной бухте Гладковской, в озеро впадает р. Рыбка, ее современно название - Озерная. Надо отдать должное, первоначальные "рыбное" название гораздо больше подходит участку, изобилующему рыбой, нежели несколько обезличенные "Гладковская" и "Озерная".

Дальше начинаются несоответствия: бух. Песчаная, скорее всего, соответствует современной бух. Тополевской, но непонятно, что за озеро обозначено близ устья. Бухта при Якутской юрте соответствует современной бух. Водопад - она узнаваема главным образом по впадающей речке, имеющей V-образное разветвление в среднем течении, в ней угадывается безымянная речка, прежде имевшая название Якутск; в эту же бухту впадает р. Дектерева. Возможно, подразумевалась современная бух. Ожидания, Водопадная также может на поверку оказаться Никольской. Не совсем понятно, почему на карте Яковлева неясно выражен и практически отсутствует м. Черный, вместо него нанесен Кекурник - группа из 6 островков-останцов (кекуров), к этому же "Кекурнику", вероятно, относятся Глупышиные Столбы. Единственное, что не вызывает сомнений в южной части острова, это Островной перешеек, имеющий яркие характерные очертания. Это один из немногих топонимов, не менявших свое название, сейчас он, как и прежде, называется Перешеек Островной.

Труднопроходимое западное побережье о. Медного изображено настолько недостоверно, что остается только теряться в догадках. Участок, "где песок серной находится", вероятнее всего, соответствует бух. Западной; Фролова бухта первая - бух. Середине; Песчаная бухта с впадающей р. Дикой - бух. Сенькина; Фролова бухта вторая - Второй Солдатской бухте, а, предположительно, Всевидовская гавань (надпись напечатана неразборчиво) - Первой Солдатской бухте. И тут мы видим откровенные несоответствия. Во-первых, довольно странно, что указано сразу две бух. Фролова. Единственный известный на сегодня промышлявший на о. Медном Фролов - это монастырский, имевший паи во второй компании Басова 1745-1846 гг.; позже он ходил в злополучный поход 1754-1758 гг. на гукоре "Св. Петр", эта трагичная история, вне всякого сомнения, заслуживает того, чтобы ее увековечили на карте, вот только Яковлев не мог о ней знать. Во-вторых, на западном побережье нет ни одной бухты, которую можно было бы назвать гаванью. В-третьих, в отчете о промысле "Св. Симеона и Анны" 1747-1749 гг. дается очень точное описание промыслового участка Всевидовых: "Шитик введен в гавань на северовосточной стороне острова, где он простоялъ спокойно два года. Гавань с того времени носитъ название Всевидова, от имени Тотемскаго купца Андрея Всевидова, прикащика Рыбинскаго, который за отсутствием хозяина, правил его делами в Сибири и отправлял суда на промысла. Самая компания обыкновенно называлась Всевидовской" (2). Становится очевидным, что речь идет о современной Преображенской гавани, обозначенной на карте Яковлева как бух. Басовская. Если предположить, что Басовская - на самом деле Всевидовская, становится понятным тот факт, что рядом расположена бух. Колесовская. И, наконец, исчерпывающее описание бух. Всевидова приводится во второй рукописи Полонского (1, л. 1 об.): "На с-з. стороне, в 10 м от с-в. оконечности о. залив, лучшим указателем котораго служит Снежная гора и в нем Всевидова гавань (1747) в ш. 54°47'5''". В описании допущена описка - на острове нет С-З побережья, есть С-В и Ю-З, но ориентир "Снежная гора" (ныне, вероятнее всего, г. Гаванская) вполне узнаваем, кроме того, широта приведена достаточно точно и развеивает всякие сомнения.

Возникает вопрос, при чем тут Басов? Вероятно, проблема имеет как минимум два аспекта: с одной стороны, первооткрыватель бухты все же Басов, а не Всевидовы. Во время похода 1745-1746 гг. команда Басова еще не знала этого места и "по неимению гавани, [стояла] на якоре"; зато в 1747 г. во время поисков меди "прибылою водою шитик выбросило на берег и повредило. <…> Рабочие построили прежде елбот и отправились на нем собирать по берегу приносимый морем лес на исправление шитика. Исправленное судно поставлено в найденной на N стороне острова гавани". Очевидно, речь идет именно об этой гавани. С другой стороны, Яковлев не мог не чувствовать угрызений совести за то, что так жестоко обошелся с Басовым, не взяв его в поход и по сути тем самым подписав ему смертный приговор: финансовое положение Басова ухудшилось до такой степени, что он был вынужден отлить несколько фальшивых рублей, чтобы накормить семью. Обман был раскрыт, и в 1756 г. Басов был осужден как фальшивомонетчик. На момент составления карты история уже получила огласку.

1. АГО. Р. 60. Оп. 1. № 1. Л. 1 об.
2. Там же. № 2.
3. Барканова Л. А. Достойный сын века Просвещения России - адмирал Алексей Иванович Нагаев // Люди великого долга: мат. XXVI Крашенинник. чтений. Петропавловск-Камчатский, 2009. С. 11-15.
4. Берх В. Н. Хронологическая история открытия Алеутских островов, или подвиги Российского Купечества. С присовокуплением исторического известия о меховой торговле. СПб., 1823. С. 5
5. РГВИА ВУА. Отд. № 586. Карта морская № 34.
6. Крашенинников С. П. Описание земли Камчатки. Т. 1. Петропавловск-Камчатский, 1994. С. 136.
7. Пасенюк Л. М. В одиночку на о. Беринга., М. 1981. С. 72-73; Стеллер Г. В. Дневник плавания с Берингом к берегам Америки 1741-1742 / ред. А. К. Станюкович. М., 1995. С. 197.
8. Пекарский П. П. Архивные разыскания об изображении несуществующего ныне животного Rhytina borealis // Записки Имп. Акад. наук. Т. 15. Пр. 1. СПб., 1869. С. 28
9. Пекарский П. П. Рапорт Петра Яковлева / Записки Имп. Акад. Наук, т. 10, кн. 2. СПб., 1867. С. 183-186.
10. Спасский Г. И. Описание острова Медного // Сиб. вестник. 1822. № 18. С. 281-290.
11. Список участников восстания 1863-1864 гг., сосланных в Западную Сибирь. По материалам диссертации Мулиной С. А. "Участники польского восстания 1863 года в западносибирской ссылке". Омск, 2005 [Электронный ресурс]. Режим доступа: kdkv.narod.ru/1864/Ssilka-ZapSib.html#15
12. Стеллер Г. В. Указ. соч.
13. Татаренкова Н. А. К вопросу о возможной дате празднования юбилея села Никольского, администра-тивного центра Алеутского района (Командорские о-ва) // О Камчатской земле написано… : мат. XXIII Крашенинник. чтений. Петропавловск-Камчатский, 2006. С. 227-232.
14. Татаренкова Н. А. Способы охоты на морскую корову (Hydrodamalis gigas) и одна из причин ее стремительного вымирания // Сохранение биоразнообразия Камчатки и прилегающих морей: докл. VII междунар. науч. конф. 28-29 нояб. 2006 г. Петропавловск-Камчатский, 2007. С. 156-159.

Татаренкова Н. А. Ранние топонимы Командорских островов второй половины XVIII в. // "О Камчатке и странах, которые в соседстве с нею находятся..." : материалы XXVIII Крашенник. чтений / М-во культуры Камч. края, Камч. краевая науч. б-ка им. С. П. Крашенинникова. - Петропавловск-Камчатский, 2011. - С. 199-204.