«Кто виноват и надобно учинить наказание, те все бегают к нему, Берингу, как прежде бегивали на Дон и в Запорожье»

Т. С. Фёдорова

О Камчатских экспедициях под руководством Витуса Беринга в разные годы издано и продолжает издаваться значительное число документов, написано множество научных исследований, монографий, статей, сняты документальные фильмы, но все эти работы освещают официальную часть деятельности экспедиций: задачи, всестороннюю подготовку, трудности передвижения по Сибири, строительство судов, великие географические открытия, значение и итоги. Персональное внимание уделено лишь руководителям экспедиций, судостроителям, тем, кто писал доносы на руководителей, и некоторым другим лицам.

Однако Первая и особенно Вторая Камчатские экспедиции – это огромная масса людей, благодаря труду которых и были построены суда и совершены открытия, имеющие мировое значение. Занятые изнурительным трудом полуголодные, плохо одетые участники экспедиций терпеливо делали свое дело и, несмотря ни на что, оставались людьми, им не было чуждо ничто человеческое. Они любили, страдали, переживали и терпели за свою любовь жестокие наказания. Об одном из таких романов подробно говорится в документах экспедиции.

Особенно бурно жизнь в Охотске протекала весной 1740 г., когда спешно завершалась постройка пакетботов «Св. Пётр» и «Св. Павел» и нервы у всех были напряжены сверх всякой меры. Один скандал следовал за другим. Именно в это время в Охотске произошли драматические события, когда у людей выплеснулись наружу долго сдерживаемые эмоции. Главными действующими лицами этих событий были штурман Авраам Михайлович Дементьев, ссыльный за прапорщика Иван Картмазов и его, как теперь принято говорить, гражданская жена Мария Леонтьевна. Кратко этот сюжет уже освещался в статье «Доносы и жалобы на Беринга как источник по истории Второй Камчатской экспедиции» (1). «Иван Кириллович Картмазов был из новгородских дворян. Ещё в 1719 г. вместе с отцом он поставлял лес для строительства Петровского канала в Кронштадте, а в последующие годы и для других построек и занимался приписками. Дело о приписках оказалось очень запутанным и разбиралось несколько лет. 8 марта 1725 г. в присланной из Кацелярии Сената резолюции ему было объявлено, что за приписки излишних лесов ”надлежал он смертной казни”, но “для поминовения” скончавшегося Петра I от смертной казни постановлено было его “освободить” и сослать на вечное житьё в Гилян и написать в солдаты вечно и в другие чины не производить» (17). Однако по резолюции Адмиралтейств-коллегии он в Гилян отправлен не был. Его отослали в Военную коллегию в Москву для отправки в персидские полки. Так Картмазов оказался в Москве и по решению Военной коллегии был сослан в Охотск.

Ещё в марте 1740 г. маленький Охотск был взбудоражен разговорами, что Мария, жена Ивана Картмазова, встречается со штурманом Авраамом Дементьевым. Дементьев в 1731 г. был направлен из Петербурга в команду Охотского правления в связи с учреждением Охотского порта, в 1736 г. по распоряжению Беринга он был «взят» во Вторую Камчатскую экспедицию. Марию приводил к штурману его слуга Фирс Филатов. 14 марта все участники этих событий были допрошены в Канцелярии Охотского порта, но они дали неверные показания. Дементьев, который уже знал историю Марии, был готов на ней жениться, но для этого было необходимо разрешение начальника Охотского правления Г. Г. Скорнякова-Писарева как его непосредственного начальника.

12 апреля 1740 г. на квартиру штурмана Дементьева пришли А. И. Чириков с женой и маленькой дочерью и штурман Второй Камчатской экспедиции М. Г. Плаутин. Приглашён был и Скорняков-Писарев. Штурманы надеялись уговорить его разрешить Дементьеву жениться на Марии, которая до этого жила с Иваном Картмазовым, но «высокое собрание» закончилось дракой. Скорняков-Писарев отказался дать согласие и был избит. Он прибежал к Берингу на пакетбот и стал ему жаловаться и кричать. «Тогда он, Беринг, видя, что я стою у него ими, Чириковым и Плаутиным мало не до смерти убит, и глаза подбиты, и лоб до крови разбит, велел збирать команду свою, говоря, буде же кто людей команды его тронет, того де он на третий день повесит» (2), – рапортовал Скорняков-Писарев в Сибирский приказ. Видимо, занятый достройкой пакетботов Беринг не выдержал, но защищал он не избитого Скорнякова, с которым у него были сложные отношения, а членов своей команды.

Взаимоотношения Марии и Картмазова имели длинную историю. Иван Картмазов был комиссаром при Санкт-Петербургском адмиралтействе. (В XVIII в. слово комиссар понималось как должность, звание заведующего припасами, смотритель, приказчик). Исполнял он порученное дело при Кронштадтском порте. 16 декабря 1732 г. по решению Главной военной коллегии, находившейся в Москве, Картмазов был сослан в Сибирь за приписку приёмщиками лесов и взятки. В ссылку он должен был ехать «навечно» с женой и детьми (3). В Тобольске его причислили к Енисейскому полку, откуда 8 апреля 1733 г. его, как человека грамотного, взял в свою команду М. П. Шпанберг для приёма и учёта различных материалов и припасов при строительстве дубель-шлюпки и наблюдения за работой. В декабре 1734 г. он был послан в Охотск и определен в команду Охотского порта за прапорщика (4).

Мария, дочь одного из слуг (возможно – лакея) тайного советника А. Л. Нарышкина Леонтия Орловцева, была проституткой. В то время и в тех слоях общества, о которых идёт речь, это слово не употреблялось, в исследованных документах её называли русским словом «б-дка». Ещё в Москве «сводница» от Спасской церкви на Арбате привела Марию к Картмазову. Живя с Иваном, Мария забеременела. Тогда он выдал её замуж за крестьянина Мусина-Пушкина Алексея Абросимова, но Мария ушла от него и вернулась к Картмазову. Когда был объявлен указ Военной коллегии об отправке его в ссылку с женой и детьми, свою законную жену и детей он отправил к отцу в Новгородскую губернию, а с Марией поехал в ссылку, выдав её за свою жену. Ещё в Москве на Святой неделе в 1732 г. у попа за Дорогомиловским мостом у них родилась дочь Орина, а затем в Охотске появились на свет ещё четверо детей (5).

На свою беду Дементьев и Мария полюбили друг друга. 13 апреля Мария прибежала со своими вещами в дом Скорнякова-Писарева и заявила, что она не жена Ивана, и они не венчались, причём Картмазов дал ей «разводное письмо» (6). Канцелярия Охотского порта начала новое расследование этого скандала. Были опрошены все действующие лица и слуга Дементьева Фирс Филатов. Все они неоднократно меняли показания, стараясь как-то помочь Марии.

В процессе расследования выяснилось, что А. Дементьев «жил блудно» с 1735 по 1739 г. с женой служивого человека Дорофея Кондратьева Агафьей Дмитриевной, когда Кондратьевы жили в Таловских зимовьях у Юдомского Креста. Зимовье Авраама Михайловича, которому было поручено наблюдать за продвижением грузов, тогда находилось на р. Юдоме в Щеках (место, где горы подходят совсем близко к реке по обе её стороны), недалеко от Креста. Штурман прижил с Агафьей дочь Екатерину, они навещали его и в Охотске (7).

18 апреля 1740 г. канцелярия Охотского порта сообщила Берингу, что, по её мнению, Дементьеву «за вины его» надлежит учинить жестокое наказание: гонять шпицрутенами через один батальон 4 раза, но так как в Охотске не было такого количества солдат, то «бить нещадно плетьми, сняв рубашку, или батогами» и написать в матросы до выслуги. Так как штурман был взят из Охотского правления в Камчатскую экспедицию, то приговор должен был «учинить» Беринг, а для экзекуции прислать Дементьева в Охотскую канцелярию (. Скорняков-Писарев несколько раз писал Берингу, требуя выполнить постановление Охотской канцелярии, «но того всего посланного к нему, не хотя ему, Дементьеву, учинить надлежащего наказания [Беринг] не принял, отговариваяся, будто не надлежит к нему со мнением присылать, и его, Дементьева, взял к себе» (9), – рапортовал Скорняков в Сибирский приказ. Не отдал Беринг для наказания и слугу штурмана Ф. Филатова.

Картмазову тоже грозило наказание шпицрутенами, но за неимением необходимого количества солдат Охотское правление «определило, сняв рубашку, бить его при сборе служивых людей батогами нещадно и написать в рядовые казаки» (10). Наказание было приведено в исполнение. Кроме того, было решено послать в Москву письмо, чтобы выяснить, жива ли его законная жена, и, если жива, прислать её к нему в ссылку (11).

Марии Охотское правление приговорило «учинить жестокое наказание: вместо кнута бить плетьми нещадно». Наказание было «учинено», после чего её «определили к чищению рыбы казённой, а пропитание ей иметь при чищении рыбы тою рыбой, а пока та работа начнётся, давать провианта против казачьих жён безмужних». Пока же рыба не пошла, ей было предписано прясть нитки для сетей и жить в доме у служивого человека А. Плотникова (12).

Но на этом история не закончилась. В ночь с 6 на 7 июня 1740 г. разразился новый скандал: Мария не ночевала на определённом ей месте и «была взята» в канцелярию Охотского порта «для расспросу, где она ночевала». «Тогда она… стала кричать и говорить невежливо и грозить Скорнякову, что если он её тронет, то она покажет на него слово и дело», – доносил Скорняков в Сибирский приказ. За дерзость её велено было бить кнутом, и тогда она «показала на меня слово», – продолжал Скорняков. Он приказал заковать Марию в кандалы, но «выпросясь у караула на двор, она, кричав, побежала к квартире Беринговой». Караульные её поймали, прибежал Картмазов и стал кричать, чтобы её отпустили, и тоже побежал к Берингу. Беринг со шхипером И. Хотяинцевым, гренадером И. Небороновым и Картмазовым пришли к канцелярии, «знатно, для отнятия её, Марьи», но Беринг повернул назад, видимо, на женщин его власть не распростра-нялась. Картмазов сбежал, и «поныне держится под охранением его, Беринговым. Требование прислать Картмазова на работу в канцелярию Беринг не выполнил, но и само требование по обычаю своему не принял» (13), – жаловался Скорняков.

Мария «для учинения наказания» была отправлена в Иркутскую провинциальную канцелярию, «ибо никому ни за какие вины в канцелярии Охотского порта чинить наказание невозможно, понеже, кто виноват и надобно ему учинить наказание, те все бегают к нему, Берингу, как прежде бегивали на Дон и в Запорожье, а выдачи от него нет и, закрывая вины их, держит под своим охранением» (14), – заключал Скорняков-Писарев очередной донос в Сибирский приказ.

Что сталось дальше с Марией и Иваном Картмазовым, как сложились их судьбы – неиз-вестно. Авраам Михайлович Дементьев, пережив душевную драму, продолжал служить во Второй Камчатской экспедиции. В работе «Северная экспедиция. 1733–1743 года» известный историограф русского флота А. П. Соколов приводит слова профессора Санкт-Петербургской академии наук, историка Г. Ф. Миллера из его книги «Lettres dґun officier de la marine Russian» о штурмане А. Дементьеве: это был «человек хорошей фамилии, молодой, прекрасный, добродетельный, опытный в своём ремесле и ревностный к службе отечеству». «Нам известен целый роман его любви, кончившийся, впрочем, весьма несчастливо» (15), – добавляет А. П. Соколов.

8 сентября 1740 г. пакетботы «Св. Пётр» и «Св. Павел» вышли из Охотска на Камчатку. На «Св. Павле» в должности за флотского мастера шёл Авраам Михайлович Дементьев. Перезимовав в гавани Св. Петра и Павла, 4 июня 1741. пакетботы покинули гавань и отправились на поиски Америки. «Св. Павлу» под командованием А. И. Чирикова повезло больше: 15 июля первым из двух судов, он подошёл к американским берегам вблизи нынешнего м. Бартоломе о-ва Бейкер архипелага Александра в широте 55°20'. Не найдя якорного места для стоянки, 17 июля Чириков послал к берегу лангбот со штурманом Дементьевым и 10 членами команды. С пакетбота видели, как шлюпка приближалась к берегу, но как она пристала, видно не было. На «Св. Павле» надеялись увидеть сигнал, однако его так и не последовало. Возвращения лангбота ожидали неделю. Предполагая, что с моряками что-то случилось и им нужна помощь, Чириков послал на берег ялбот с боцманом С. Савельевым, матросом, плотником и конопатчиком, но и он не вернулся. Судьба Авраама Дементьева и ещё 14 моряков по сей день так и осталась загадкой (16).


1. Фёдорова Т. C. Встречи с историей. Северная Пацифика глазами исследователя. Петропавловск-Камчатский, 2011. С. 148–149.
2. РГА ВМФ. Ф. 216. Оп. 1. Д. 29. Л. 248.
3. Там же. Л. 253. Вторая Камчатская экспедиция. Ч. I. Морские отряды. М., 2001. С. 76.
4. РГА ВМФ. Ф. 216. Оп. 6. Л. 23. Д. 14. Л. 167–168.
5. Там же. Д. 29. Л. 255.
6. Там же. Л. 253.
7. Там же. Л. 248.
8. Там же. Л. 247.
9. Там же. Л. 254.
10. Там же. Л. 234 об.
11.Там же. Л. 232 об., 256.
12. Там же. Л. 233.
13. Там же. Л. 233 об.
14. Там же. Л. 233 об., 234.
15. Соколов А. П. Северная экспедиция. 1733–1743 // Записки Гидрографического департамента Морского министерства. Ч. IX. СПб., 1851. С. 401.
16. Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана в первой половине XVIII в. М., 1984. С. 214–217, 225–226.
17. РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 1. Д. 19. Л. 492, 503, 614.

Фёдорова Т. С. «Кто виноват и надобно учинить наказание, те все бегают к нему, Берингу, как прежде бегивали на Дон и в Запорожье» // "О Камчатке: её пределах и состоянии..." : материалы XXIX Крашенник. чтений / М-во культуры Камч. края, Камч. краевая науч. б-ка им. С. П. Крашенинникова. - Петропавловск-Камчатский, 2012. - С. 258-261.