Камчатские ездовые собаки: история и современность

Т. С. Зайковская, В. О. Матвеева

Изучение ездового собаководства – актуальная проблема для краеведения Камчатки. Собаки традиционно использовались многими малыми народностями нашего полуострова как вид транспорта до середины ХХ в. Перепись 1876 г. на Камчатке зарегистрировала около 10 тыс. собак (только учтённых), в начале ХХ в. их было приблизительно 50 тыс. Но в суровые послевоенные годы, когда для сохранения ценных лососевых пород рыбы планомерно уничтожались ездовые собаки, древняя традиция ездового собаководства едва не исчезла на Камчатке.

В настоящее время ездовое собаководство на Камчатке интенсивно возрождается благодаря энтузиазму камчатских каюров, участвующих в ежегодной международной гонке на собачьих упряжках «Берингия». В крае появились питомники собаководства «Сибирский клык», «Кайныран» и другие. Но проблема возрождения остается актуальной на сегодняшний день, современные собаководы недостаточно четко представляют себе особенности камчатской ездовой собаки, наиболее характерные черты которой практически утрачены. Заводчики нуждаются в описании особенностей камчатской ездовой с целью сохранения их характеристик и возрождения истинно камчатской ездовой собаки.

В нашем исследовании поставлены цели: изучение истории собаководства в Камчатском крае и определение особенностей камчатской ездовой собаки.

Для достижения целей исследования были поставлены следующие задачи:
1. Обобщить сведения по истории ездового собаководства на Камчатке, определить роль собаки в жизни коренного населения полуострова;
2. Охарактеризовать особенности камчатской ездовой собаки;
3. Исследовать пути сохранения камчатского ездового собаководства;
4. Обобщить полученные сведения и сделать выводы по проведенному исследованию. Методы работы над исследованием:
– Изучение и анализ научных источников и архивных материалов по истории ездового собаководства;
– Посещение музеев, этнических выставок, этнокультурных центров, питомников ездовых собак.

Данные, полученные в нашем исследовании, имеют практическую ценность, характеристики камчатской ездовой собаки будут переданы в питомники для применения в племенной работе.

История ездового собаководства на Камчатке

По мнению исследователя народов Севера профессора Карла Бернарда Виклунда, собаки очень важны в изучаемой культуре и территории. Первые упоминания о ездовом собаководстве мы нашли в записках известнейшего исследователя Камчатки С. П. Крашенинникова, который пишет, что «основным средством передвижения населения Камчатки служили олени, но оседлые коряки и чукчи, а также ительмены в качестве транспорта использовали и упряжки собак». Эти заметки позволяют утверждать, что ездовое собаководство гораздо старше езды на оленях и что на полуострове Камчатка оно появилось несколько тысячелетий назад. Подтверждение этому нашли московские палеоэкологи под руководством доктора биологических наук Л. Г. Динесмана, которые раскопали кости собак в древнеэскимосских поселениях Чукотского полуострова и с помощью радиоуглеродного анализа определили их возраст в 2480–2630 лет. Там же впервые найдено погребение древней собаки с полностью сохранившимся скелетом.

Русский этнограф Владимир Иохельсон в 1900 г. описал свои наблюдения по жертвоприношению собак. Эти данные свидетельствуют о том, что собаки играли значительную роль в духовной культуре коренных народов Камчатки. Традиционные похоронные ритуалы сохраняются по сегодняшний день в северной части Камчатки. Почитание собак проявляется и в повседневной жизни: с любовью выращиваются щенки, о них часто говорят, занимаются ими, прививают эту любовь детям.

Георг Кеннан в записках «Кочевая жизнь в Сибири, или приключения среди коряков и других инородцев» писал: «...Единственными средствами к сообщению между разбросанными селениями Камчатки служат сани, запряженные собаками, вьючные лошади и лодки. На всем полуострове вы не найдете ничего похожего на дорогу», и там же: «Главные удовольствия камчадалов заключаются в пении и плясках, играх ножным мячиком на снегу и езде на санях, запряженных собаками. Зимние путешествия камчадалов совершаются исключительно на собаках, и нигде этот народ не выказывает лучше своего природного искусства и сметливости» (3).

Уникальные сведения по истории ездового собаководства представлены в статье «Собаководство на Камчатке в начале 1920 гг.» Л. Штреккера и И. Сванберга (перевод Л. Абрамян). Важные этнографические данные по традиционному собаководству были описаны зоологом Стеном Бергманом. Бергман провел большую часть времени своего пребывания на Камчатке со своими собственными ездовыми собаками, он пришел к выводу, что в жизни малых народов Камчатки собака всегда играла огромную роль. Стен Бергман писал: «Все торговцы, священники, охотники, чиновники и т. д. передвигались на собаках, каждый мужчина старше 15 лет имел свою собственную упряжку из 10 собак, и в деревне из 15–20 домов обычно было около 200–300 собак». Бергман также сообщал о бережном отношении к ездовым собакам: «…щенков одевали в меховые шубки для того, чтобы выдержать холод» (.

Из дневников С. Бергмана также известно, что «эвены использовали ездовых собак наряду с упряжными оленями». Поэтому они очень хорошо умели управляться с собаками: «если собачья упряжка встречала оленью, одна из сторон, обычно оленья упряжка, которая была в критической ситуации, меняла направление, сделав большой полукруг».

Бергман считал очень важным приучение камчатских ездовых собак к оленям, иначе «собаки бы стали полностью дикими и неслись бы на большой скорости к оленьей упряжке. Если каюр не мог удержать их и собаки сталкивались с оленьей упряжкой, они раздирали оленей и пожирали их». Поэтому и оленьи упряжки никогда не въезжали в поселения. С. Бергман отмечал в своих записках, что собаки вокруг юрт эвенов были привязаны за переднюю лапу, что предотвращало их побег для нападения на оленей.

По свидетельству С. Бергмана, эвены хорошо ухаживали за ездовыми собаками и редко их хлестали – в отличие от ительменов, которые, по его мнению, обращались с упряжными собаками очень жестоко. У эвенов щенкам разрешалось входить в юрту, с ними обращались очень хорошо и часто ласкали; также с ними играли дети. К ездовым собакам относились по-доброму, члены семьи очень привязывались к ездовым собакам.

С. Бергман пишет, что «для упряжки обычно использовались кастрированные самцы. Это было нужно, чтобы собаки лучше работали, были более спокойными и не обращали внимания на самок, когда встречали их. Самок иногда тоже использовали, но никогда в качестве ведущей собаки. В нарты впрягали не более 8 собак, привязывали парами по центральной линии с 2 ярдами (1 ярд – 0,91 м) между каждой парой. Самых сильных ставили ближе к нартам, а самых послушных – во главе. Как правило, положение собаки не менялось во время путешествия. Только в случае, если груз был тяжелый, а путь далекий, все собаки с правой стороны переставлялись на левую – для того, чтобы все время упряжка не находилась под напряжением с одной и той же стороны и одним и тем же образом. Когда груз был тяжелым и путь шел наверх, собакам помогали, таща за дужку, которая находилась спереди» (.

C. Бергман подробно описал команды, которые использовали каюры: «Когда собакам надо было идти вправо, коряки выкрикивали “tje, tje, tje (дже, дже дже)”, точно так же говорили и ительмены. Для того, чтобы остановить их, говорили “tay”. По всей Камчатке использовалась единая команда “zuda” (направо) (предполагается: сюда). Когда трогались, давалась команда “nuka” (ну-ка), а когда останавливались – “stoi”». Исследователь также описал специфику использования собачьих нарт: «зимой, когда было очень холодно, полозья нарт намазывали теплой или холодной жидкостью (часто мочой), чтобы они покрылись льдом. В летний период собачьи нарты помещались на деревянную подставку и укрывались соломой. Часто собак впрягали в оленью нарту. Материалом для поводьев служила грубая шкура – тюленья или, иногда, медвежья. Обитый железом шест, длиной примерно в 1 м, с ремешком на верхнем конце, использовался и для того, чтобы тормозить нарты, и для того, чтобы подгонять собак. Торможение происходило благодаря тому, что шест втыкался в снег позади второй пары собак, считая с начала; этот метод использовался и ительменами (.

Из путевых заметок исследователей Камчатки известно, что эвены обычно кормили собак юколой (вяленый лосось). После того как забивали оленя, из отбросов готовился суп для собак. Во время поездки им всегда давали юколу. Большинство оленеводов-чавчувенов кормили собак и олениной, и вяленым лососем. По дороге им давали кусок рыбы или замороженной оленины. Ездовые собаки привязывались снаружи юрт на протяжении всей зимы, и им не разрешали входить в юрту. Кормили их также снаружи. Только щенкам разрешалось входить в юрту. Летом собак отпускали, и они должны были сами добывать себе еду. Они ели отбросы вокруг балаганов (домики на сваях для хранения рыбы).

На собачью нарту обычно садились, свесив ноги в одну сторону. Оленеводы – коряки и эвены, которые привыкли сидеть, широко расставив ноги, часто и на нартах сидели так же. Собак не использовали летом. Обычно собачья упряжка была даже не в каждой юрте. Женщины никогда не управляли собаками. Коряки никогда не использовали носочки для собак или меховую одежду для щенков.

Некоторые данные о происхождении и типах упряжного собаководства можно найти в научных публикациях отечественных этнографов М. Г. Левина (4), А. В. Смоляка (1978), в книге В. И. Борисова (2007), в Энциклопедии коренных и малочисленных народов (9), в издании «Традиционная культура и природопользование народов Севера», в статье Е. и С. Панюхиных – создателей собачьего питомника, основателей спортивных гонок на собачьих упряжках на Камчатке (7).

В разные годы в печати озвучивались различные точки зрения на ездовое собаководство. Так, в статье старшего ветврача Г. Садовского, участника Анадырской комплексной экспедиции Министерства сельского хозяйства РСФСР высказывалась серьезная тревога по поводу ездового собаководства Камчатки. Садовский считал, что ездовая собака соберет в себе ценнейшие качества, выработанные и отработанные человеком в течение многих веков. Поэтому он предлагал ввести поощрения за сохранение и выращивание полноценного молодняка (6).

Но в 1955 г. в газете «Камчатская правда» появился фельетон «Золотые собаки», автор которого С. Назаров считал, что вкладывать большие деньги в развитие собаководства неразумно. Ответом на этот фельетон стала небольшая заметка старшего научного сотрудника Камчатского отделения ТИНРО И. Куренкова, который писал, что «улучшение породы собак – дело давно назревшей необходимости».

В том же 1955 г. в газете «Камчатская правда» тему о ездовом собаководстве продолжил биолог-охотовед П. Могилевский. Он призывал власти к тому, чтобы разведение ездовых собак было поставлено на особый контроль, а организация и руководство племенной работой осуществлялось бы зоотехнической комиссией (5).

В 1957 г. на страницах «Камчатской правды» мы нашли упоминание о поездках вулканологов на собачьих упряжках к подножию влк Корякского. Туда, где на машинах добраться было невозможно, собаки служили науке.

«Камчатская ездовая» собака стала стандартом породы в служебном собаководстве Российской Федерации в 1992 г.

Особенности камчатской ездовой собаки

А. Гейц, доцент кафедры охотоведения Иркутского сельскохозяйственного института, изучавший охотничье собаководство, отмечает и существенное для ездовых собак: «Вязки же, к сожалению, преобладают вольные и лишь немногие, создав племенные гнезда, стараются вести “свою породу”, из чего следует, что порода камчатских собак не очень соблюдалась». Особенно камчатская ездовая ценится за быструю адаптацию к суровым погодным условиям нашего края (2).

В записках Георга Кеннана мы выделили еще одну из важных характеристик камчатской ездовой собаки: «Они (камчадалы) сами создали свою породу собак, так как настоящая сибирская собака есть не что иное, как полуприрученный арктический волк, который сохранил все свои волчьи инстинкты и привычки» (3).

Окрас ездовых собак может быть очень разнообразным: белые, черные, серые, черно-белые или коричневые, а у хорошей собаки, как считали эвены, обязательно должен был быть острый выступ на шее.

С. Бергман отмечал, что камчатские ездовые собаки были очень энергичные, очень выносливые, весной при благоприятных условиях загруженные они могли с легкостью пробежать 100 верст (приблизительно 107 км) в день.

Г. Садовский, старший ветврач Анадырской комплексной экспедиции, охарактеризовал наиболее существенные качества ездовой камчатской собаки, рекомендуемые в целях улучшения породы. По мнению Садовского, в ездовой собаке должны быть культивированы все ценнейшие качества, выработанные и отработанные человеком в течение многих веков. Ветврач рекомендовал осуществлять улучшение качества ездовой собаки путем отбора лучших экземпляров животных. Вот краткий перечень условий, которыми он рекомендовал руководствоваться при ежедневной практической работе над улучшением ездовых качеств собак:

«В целях вживления лучших производителей надо проводить окружные и областные состязания собак на выносливость, скорость и грузоподъемность. Следует ввести поощрения за сохранение и выращивание полноценного молодняка.

Грузоподъемность ездовой собаки в условиях Севера составляет 16 килограммов на голову, скорость движения 6–7 километров в час. При таких условиях упряжка должна легко пройти без длительного отдыха не менее 300 километров, по 60–70 километров в день. Отмечены единичные случаи рекордных скоростных пробегов чукотских ездовых собак. Старые каюры указывают на имевший место пробег от с. Маркова до пос. Анадырь протяжением в 800 километров за шесть дней. Как утверждают местные жители, в Анадырском районе собачья упряжка с врачом, едущим к больному, за сутки прошла 200 километров.

Собака должна быть вынослива и нетребовательна к уходу, кормлению и содержанию. Характерна для ездовых собак растянутость формы тела. Собаки, у которых длина равна высоте, более быстроходны, но слабосильны и менее выносливы. Для хорошей ездовой собаки основным видом движения должна быть рысь, иноходь, тогда как собаки часто переходят в галоп и карьер.

Положительным моментом ездовой собаки считается массивность груди, холки, передних ног, спины, поясницы с хорошо развитой мускулатурой и ярко выраженными сухожильями. Голова должна быть волчьего типа, но короче, чем у волка, линия перехода – со лба на морду резко выражена, морда также массивная, глаза небольшие, косо поставленные (внешние углы глаз выше внутренних), темно-коричневого цвета, зубы крепкие, губы плотно прилегающие к челюстям.

Особенно типично для северных ездовых собак наличие под челюстью или на щеках кожных бугорков (бородавок) и пятого пальца на задних ногах, что указывает на сходство их с волками.

У ездовых собак должна резко бросаться в глаза развитость передних ног, ширина лап, их мускулистость и жесткость мякишей пальцев, с умеренно коротким, густым и жестким волосяным покровом. Шерсть между мякишами пальцев образует своеобразные щетки, обеспечивающие собаке устойчивость при беге по скользкой поверхности и задерживающие стирание подошвы лап.

Шерстной покров ездовой собаки должен быть хорошо развит и густ, с сравнительно длинным подшерстком, хорошим, равномерно прикрывающим все тело собаки. Масть ездовых собак допускается самая разнообразная и при создании породного ядра не имеет существенного значение. Опытные каюры умышленно подбирают масти различных оттенков, так как в пути управлять одномастными собаками тяжело для зрения.

Темперамент животного играет решающую роль, поэтому желательно иметь ездовых собак со спокойным и уравновешенным характером. Надо всегда иметь в виду, что характер собаки и отдельные хозяйственно-полезные навыки слагаются под действием внутренних и внешних факторов, при которых вырастет поголовье собак» (6).

Традиционное собаководство стало угасать на Камчатке в 70-е гг. ХХ в., но на сегодняшний день можно утверждать, что древнее занятие малых народностей получает новую жизнь.

Проекты сохранения ездового собаководства в Камчатском крае

На сегодняшний день основными направлениями ездового собаководства становится спортивное собаководство и туризм на собачьих упряжках. Спортивные гонки на собачьих упряжках во многом сохраняют знания и опыт старых камчатских каюров, они сохраняют и развивают традиции.

Одним из первых и очень эффективных проектов сохранения традиционного собаководства на Камчатке стали международные гонки на собачьих упряжках – «Берингия». С 1990 г. их организовывал и проводил Александр Печень. Больше двадцати лет гонка неизменно стартовала в административном центре Быстринского района – с. Эссо, сопровождалась большим праздником, куда съезжались гости со всего полуострова и спортсмены. Но в 2014 г. чиновники изменили маршрут гонки, приказав участникам стартовать с территории Елизовского района.

За годы существования гонки «Берингия» камчатские каюры смогли значительно улучшить породу ездовых собак, но характеристики камчатской ездовой все же во многом оказались утраченными.

Для проведения экскурсионных прогулок на собачьих упряжках недалеко от Петропавловска-Камчатского была открыта спортивно-туристическая база «Камчадал», на территории которой находится питомник камчатских ездовых собак «Сибирский клык». В питомнике «Сибирский клык» мы узнали, что в 1999 г. сюда были привезены камчатские ездовые Джигит и Белка, стоявшие в упряжке 12 лет.

Для экскурсионных прогулок на собачьих упряжках создан питомник ездовых собак в этнической деревне «Кайныран». В этнокультурном комплексе «Кайныран» также разводят ездовых собак, но камчатской ездовой там нет.

Мы посетили питомник ездовых собак «Снежные псы», где узнали, что цель его создания – интенсивное развитие ездового спорта, организация соревнований по летним и зимним дисциплинам ездового спорта. С момента основания поголовье собак возросло вдвое и сейчас насчитывает около 50 собак, среди которых есть представители таких пород, как аляскинский хаски, маламут, норвежский метис и аляскинский метис, но нет камчатской ездовой. Предпочтение отдается аляскинским хаскам, так как именно в этой породе в большей степени присутствуют гены камчатской ездовой породы. «В своё время камчатскую ездовую вывозили на Аляску, теперь мы обращаемся туда в поисках корней этих животных», – рассказал руководитель питомника, известный каюр Андрей Семашкин.

Вице-премьер Камчатского края Валентина Броневич в ходе визита в питомник ездовых собак общины «Дети Севера» объявила о планах создания детских школ по обучению езде на собачьих упряжках, что позволит увеличить доходы общин коренных малочисленных народов Севера.

Изучение исторической литературы, современных источников, посещение питомников, общение с каюрами – всё это позволило сделать вывод, что камчатская ездовая собака – уникальная порода, идеально приспособленная к камчатскому климату и требованиям людей. Ездовое собаководство на Камчатке утратило своё хозяйственное и бытовое значение, однако пути его сохранения – это использование ездовых собак в спортивных и туристических целях. Имеет возрождение ездового собаководства и социальный аспект – в сфере обслуживания собак, спорта и туризма создаются новые рабочие места. К сожалению, нельзя не отметить, что на сегодняшний день чистота породы камчатской ездовой собаки не соблюдена, поэтому перед камчатскими заводчиками стоит сложная задача ее возрождения.

По теме нашего исследования подготовлена лекция, выпущен буклет, разработан стендовый доклад, размещённый в школьном музее средней школы № 41 Петропавловска-Камчатского.


1. Антропова В. В., Левин М. Г. Упряжное собаководство Сибири в конце XIX и начале XX веков // Историко-этнографический атлас Сибири. М. ; Л. : Изд-во Академии наук СССР, 1961.
2. Гейц А. // Охота и охотничье хозяйство. № 6. 1969.
3. Кеннан Г. «Кочевая жизнь в Сибири, или приключения среди коряков и других инородцев» [Электронный ресурс]: www.kamchatsky-krai.ru/geografy/ 10.01.2013.
4. Левин М. Г. О происхождении и типах упряжного собаководства // Сов. этнография. 1946. № 4.
5. Могилевский П. Нерешенные вопросы ездового собаководства // Камч. правда. 1955.
6. Садовский Г. Больше внимания ездовому собаководству // Камч. правда. 1955.
7. Традиционная культура и природопользование народов Севера. М. : АКМНСС и ДВ РФ, 2005.
8. Штреккер Л., Сванберг И. Собаководство на Камчатке в начале 1920-х гг. // Пятые Международные исторические и Свято-Иннокентьевские чтения. Материалы. С. 225–233.
9. Энциклопедия коренных и малочисленных народов. М. : ЦС КМНС РИТЦ, 2005.
10. [Электронный ресурс]: www.stenbergman.se
11. Jochelson W. The Koryak. The Jesup North Pacific Expedition Publications, Memoir of the American Museum of Natural History, New York; Leiden : Brill, 1908.

Зайковская Т. С., Матвеева В. О. Камчатские ездовые собаки: история и современность // «На перекрестке континентов» : материалы XXXI Крашенник. чтений / М-во культуры Камч. края, Камч. краевая науч. б-ка им. С. П. Крашенинникова. - Петропавловск-Камчатский, 2014. - С. 145-150.

Вопросы упряжного собаководства камчадалов начала XIX в. (перевод с немецкого «Наблюдений во время путешествия вокруг света в 1803–1807 годах» Г. И. Лангсдорфа)

Л. В. Садовникова

Упряжное собаководство как часть национальной культуры коренных народов Камчатки является объектом пристального внимания ученых разного уровня.

Еще в 1946 г. известный советский этнограф, антрополог и археолог Максим Григорьевич Левин в своей статье «О происхождении и типах упряжного собаководства» дал четкое определение данному виду собаководства: «…под упряжным собаководством следует понимать только те специализированные формы транспортного собаководства, которые связаны с наличием ездовых собак, специально тренируемых и используемых только для транспорта, с наличием определенных типов собачьих нарт, собачьей упряжки и методов езды на собаках» (4).

Примечательно, что в статье упомянуто имя Григория Ивановича Лангсдорфа, а поскольку книга до сих пор не переведена на русский язык, то в качестве примера взят только его чертеж саней.

«Историко-этнографический атлас Сибири» под редакцией М. Г. Левина и Л. П. Потапова, изданный в 1961 г., содержит целый раздел, посвященный упряжному собаководству (авторы В. В. Антропова и М. Г. Левин); однако, по утверждению авторов, «материалы, относящиеся к концу XVIII и началу XIX в., к сожалению, очень неполны» (3, с. 58).

Тем не менее, уже в начале XIX в. упряжное собаководство на Камчатке было довольно хорошо развито, имело большое значение для ительменов, оседлых коряков, русских, живущих на этой территории, основным занятием которых были охота на морского зверя и рыболовство. Кроме того, собачья упряжка являлась чуть ли не единственным транспортным средством в центральной части полуострова в зимний период.

Редкий путешественник и исследователь Камчатки не проявлял интереса к упряжному собаководству, особенно это касается зарубежных ученых. Почти каждый из них, одни в большей степени, другие – в меньшей, считал своим долгом упомянуть в научных трудах незабываемую езду на собачьих упряжках, излагая при этом свои наблюдения за содержанием ездовых собак, их физическими возможностями, поведением, привычками, а также за характерными особенностями относительно устройства ездовых и грузовых нарт.

Об этом свидетельствуют материалы в книге «Собаководство на Камчатке в XVIII–XX веках» (сост. В. И. Борисов), которые, начиная со Стеллера и Крашенинникова и заканчивая современными публикациями о собаководстве, подтверждают живой интерес и озабоченность людей, рассматривающих упряжное собаководство в качестве традиционного занятия камчадалов (5).

О Лангсдорфе я говорила на прошлых Крашенинниковских чтениях (2). Хочу только добавить, что 18 апреля 2014 г. исполнилось 240 лет со дня его рождения.

Глава 14 двухтомного труда Г. И. Лангсдорфа «Наблюдения во время путешествия вокруг света в 1803–1807 годах» называется «Камчадальские собаки, рассматриваемые как упряжные животные». Далее следует мой перевод (Л. С.) указанной главы:

«Повсеместное и разнообразное использование собак европейцами хорошо известно; для охотника они – незаменимые спутники; пастух доверяет им свои стада, хозяин и путешественник – безопасность своего имущества. Многие островитяне Южного моря (южная часть Тихого океана) разводят их, как мы свиней, в качестве откормочного скота, а все народы, проживающие вдоль Северного моря от Оби, по всей северной Сибири, на Камчатке, Курильских островах до северных владений Японии, на расстоянии более 100 градусов долготы друг от друга, а именно: остяки (устаревшее название народов, проживающих в Сибири), самоеды, большая часть тунгусов, коряков, чукчей, камчадалов, курильцев и айнов на Йессо и Чоке используют собак в качестве ездовых животных.

Отдельные племена последних народов больше используют северных оленей, другие – собак; первых называют кочевыми, последних – оседлыми.

Поскольку из всех названных народов камчадалы больше всех заинтересованы в упряжном собаководстве, и мало кто слышал название этого полуострова без того, чтобы не вспомнить о принятой здесь ездовой почте, а мы, по-моему, не имеем других сведений, кроме тех немногих, что сообщили нам Стеллер и Крашенинников, то мною двигал вполне здоровый интерес в отдельной главе изложить собранные во время моего пребывания на Камчатке наблюдения за ездовым собаководством.

У камчадальских собак острая, выступающая вперед морда, заостренные, прямо торчащие уши, длинный, сильно волосатый, лохматый хвост; по своей наружности, телосложению, размерам, взгляду и по самому образу жизни они очень схожи с волками и во многом напоминают наших так называемых шпицев (порода собак) и европейских овчарок.

Кожа покрыта либо гладкими короткими, либо мохнатыми длинными волосами, а на шкуре – настоящей шерстью, длинной, нежной, мягкой, которую можно было бы также хорошо прясть, как и овечью, если ее тщательно собрать, промыть и обработать. Тех собак, у которых вот такие шерстеподобные и длинные мохнатые волосы, называют общим именем вельможи или волосатые, и их шкуру ценят преимущественно как теплый мех и оторочку для одежды.

Этот вид собак в большинстве своем проблематичен для упряжки и часто едва может использоваться при свежевыпавшем и глубоком снеге, так как мягкий снег набивается между волосами, замерзает и мешает собаке быстро бегать. Длинноногие и тонковолосые собаки особенно хорошо подходят для легкой упряжки. Встречаются отдельные собаки, которые, как и наши, лают, но большинство просто воют и только изредка лают. Масть довольно разнообразная, есть черные, белые, серые, рыжие, и на этих окрасках всевозможные пятна.

Круглый год они живут под открытым небом, ни разу не заходя в жилище или сарай. Летом они роют себе ямы в земле, чтобы было прохладнее лежать, а зимой таким же образом прячутся в снегу, чтобы укрыться от холода. Я неоднократно был свидетелем, когда они зимой в пургу были совершенно засыпаны снегом, без движения, и их, зарытых под глубоким снегом, нужно было еще найти. Эти собаки лучше переносят холод, чем жару. Весной, при более теплой погоде они задыхаются, как будто совершили дальнее путешествие.

Как только через несколько недель щенков отучают от материнского молока, содержание их начинается с того, что их привязывают посредством длинной и тонкой палки, закрепленной на ошейнике, или цепи на столбе, таким образом удерживают от перегрызания ремней и кожаных предметов, которые в дальнейшем служат для привязывания или упряжки, и в то же время вынуждают их привыкать лежать спокойно.

До тех пор, пока они еще маленькие, их кормят хорошо сваренным рыбным супом, который они едят с удовольствием и едят так много, что порой с трудом могут шевелиться, и можно подумать, что у них вот-вот треснет пузо. Этот суп необходимо давать тепловатым и ни в коем случае не горячим. При таком кормлении собаки очень быстро растут и становятся сильными. Тех собак, которые довольно много едят, заранее пророчат в пригодную, сильную ездовую собаку. Вообще, лучшими считают тех, у кого сильный скелет, высокие и широкие лапы, прямостоящие, длинные и острые уши, выступающая вперед заостренная морда, откинутая назад мощная голова и широкая грудь.

В пять месяцев или же между пятым и шестым все выбранные для упряжки собаки подвергаются кастрации (первая операция, которая готовит их для дальнейшего назначения); благодаря этому они так же, как и наши лошади, делаются более выносливыми к чрезмерным нагрузкам и в дальнейшем сдерживаются от всякого рода ненужных мыслей. Эта операция проводится лучше всего весной или летом, во всяком случае, пока тепло, так как осенью или зимой заживление длится достаточно долго.

И только немногие, в основном предназначенные для продолжения рода некастрированные собаки, а также суки (за исключением самых крайних случаев) привязываются.

Довольно странным является то, что обыкновенные кастрированные ездовые собаки становятся, так сказать, заклятыми врагами для остальных и при каждой возможности кусают всех вокруг.

Вторая операция, которой должны подвергнуться ездовые собаки, называется «энглизация», или подрезание хвоста. Поскольку хвост в естественном состоянии очень длинный и сильно покрыт волосами и мешает собакам при быстром беге, поэтому редко можно увидеть собак с неподрезанным хвостом. Эта операция делается только тогда, когда развитие у собаки практически закончено, и впервые ее проводят между вторым и третьим годами жизни; камчадалы не делают это раньше, так как считают, что операция может навредить росту собак и уменьшить силу этих животных.

Весьма примечательно то, что из-за постоянного членовредительства и повторения этой операции у каждого последующего поколения иногда из-за противоестественного насилия могут рождаться собаки без хвоста; такой случай я сам наблюдал в Малках, в одной довольно большой деревне в средней части Камчатки; тогда мне стало понятно, что и в Англии временами (особенно среди пород больших ломовых лошадей) рождаются лошади без хвоста.

По мере того как собаки еще растут, если нет возможности по-другому сохранять их силы, то запрягать их нельзя. За этим правилом очень строго следят; в последние годы из-за недостатка времени в заботе о запасах на зиму и частых дежурств на морозе камчадалы потеряли очень много ездовых собак и вынуждены были запрягать щенков уже в 7–8 месяцев, из-за чего численность и качество их настолько снизились, что вместо трех-четырех собак, которых ранее использовали для легкой упряжки, запрягали уже 5–6.

С сожалением камчадалы вспоминают времена своих предков, когда те могли проявлять особую заботу о разведении собак; щенков содержали в ямах под землей, и их ежедневно кормил один и тот же человек.

После первой операции их время от времени запрягали вместе с другими, уже привыкшими, ездовыми собаками, чтобы постепенно приучать к тасканию нарт, но каждый раз их снова возвращали в яму до тех пор, пока окончательно не выдрессируют. Выращенные таким образом собаки были светобоязненны и нелюдимы. При малейшем шорохе или взлете дуги они пугались и рвались изо всех сил. Три таких собаки, которые впервые были запряжены в возрасте около трех лет, были сильнее шести, используемых в настоящее время. Щенки, которые по природе своей были более резвыми, чем остальные, быстро становились очень сильными, вследствие чего в первые годы их неохотно использовали для езды на дальние расстояния, а только для коротких поездок или на легких работах. Для дальних поездок и подвод предпочтительнее были пяти-шестигодовалые собаки.

Каждая собака, пока она еще маленькая, получает кличку, которая обычно зависит от цвета или особых примет, например, Черное Ухо, Длинное Ухо, Висячее Ухо, Острый Нос, Красное Пятно, Серая или Черная Голова, Тигр, Белая Лапа, Тупой Хвост и т. д. Тех собак, которые приносили особую пользу, в случае если запряжена стая собак, и та или иная не выполняет свою работу, с угрозой окрикивают по имени, после чего хорошенько пришпоривают. Это необходимо тогда, когда при управлении собачьей упряжкой помогают не поводок или кнут, а слова.

Пища собак в большей степени состоит из свежей, замороженной, вареной, сушеной и протухшей рыбы, при этом их кормежка требует особого внимания, и каждый камчадал, считающий себя хорошим хозяином и содержащий собак, придерживается самых строгих правил в собаководстве. Летом большинство собак ищут себе пропитание сами; они держатся по соседству к морским берегам или рекам и выслеживают рыбу, стоя по брюхо в воде, а иногда и полностью погружая голову под воду, и когда видят рыбу, с такой осторожностью хватают ее, что добыча редко ускользает от них. При изобилии этой пищи, например, когда лосось косяками заходит в реки, собаки едят только их головы, а тушки оставляют на берегу, как будто они менее приятны на вкус.

Осенью свободно бегающие и кормящиеся собаки от голода возвращаются в деревни, где хозяева их привязывают, чтобы они не могли устраниться от предстоящей нартовой езды. Поскольку они очень жирные, то ежедневно получают только маленький кусочек сухой или замороженной рыбы, а в некоторые дни вообще ничего, чтобы они день за днем становились поджарыми, так как жирная собака неповоротлива и нерасторопна. День и ночь их голод и жалобы о потерянной свободе сопровождаются ужасным завыванием, и так как каждый камчадал обладает, по крайней мере, шестью собаками, т. е. столькими, сколько ему требуется для упряжки нарт, то в одной деревне, население которой от 15 до 20 жителей, находятся, самое малое, от 120 до 140 собак; и стоит только некоторым подать голос, одновременно раздается страшный вой. При огромном избытке рыбы летом и нехватке ее зимой приходится делать запасы на зиму: рыбу чистят и вялят; для этого выкапывают большие ямы, куда забрасывают тысячи рыб, плотно закрывают их соломой, тесом и землей. Когда в дальнейшем такую яму открывают, то рыба, превратившаяся в гнилое месиво, распространяет неприятную чумную вонь, которая заполняет всю округу, но, кажется, не производит особого впечатления на обонятельные нервы камчадалов. Такого рода зловонная рыба, наряду с другой падалью, составляет лакомство для собак и дается им только изредка маленькими порциями. При дальнейшем единении русских с камчадалами этот вид корма почти вышел из моды. Основным кормом зимой является замороженная или вяленая рыба, называемая юколой, и в зависимости от размера рыбы или от жирности или сухощавости собак рыбу делят на большие или меньшие порции. Особенно мне бросилось в глаза, что ту часть рыбы, которую собаки предпочитали летом, а именно голову, зимой они совершенно игнорировали; впрочем, это вполне естественно, так как рыбьи кости и острые крепкие зубы вяленого лосося служат причиной кровоточивости пасти почти при каждом приеме пищи у голодных собак, которые с волчьим аппетитом набрасываются на еду.

До тех пор, пока реки зимой покрыты льдом и вода недоступна, собаки утоляют жажду снегом или льдом.

Лошадь, если ее необходимо использовать, должна быть сначала хорошо накормлена. Совсем по-другому обстоит дело с собаками; эти могут бежать с пустым желудком, а если их, прежде чем запрячь, хорошо накормить, возможно, из благих намерений или же по незнанию, а затем заставить работать, то по пути их тошнит, у них открывается понос, и они явно теряют силы и здоровье. Поэтому каждый раз их запрягают натощак и кормят только вечером, после завершения работы. Если их хотят покормить утром перед выездом или в самом начале езды, в случае, когда нужно срочно выезжать, тогда каждой собаке бросают половинку юколы; в этом состоянии они бегут и тянут нарты целый день и могут преодолеть 60–80 и даже 100 верст с почти пустым желудком.

Когда упряжка прибывает в место назначения, то разгоряченных собак нельзя сразу же кормить; нужно подождать по крайней мере час, если собаки преодолели путь в 30–40 верст, и два часа, если они пробежали 60–70 верст, чтобы они предварительно полностью охладились; тогда их можно накормить и на всю ночь оставить в покое, после чего они снова могут продолжить езду.

Если хозяин хорошо обходится со своими собаками, то по преодолении половины пути он позволяет им немного отдохнуть и каждой из них бросает кусочек сухой рыбы; это настолько придает им силы и бодрости, что вторую часть пути они преодолевают с наибольшей скоростью и легкостью. На дальние расстояния собаки бегут намного лучше с некоторым ограничением рациона; причем первые дни пути должны быть короче, чем последующие. Если те же самые собаки 5–6 дней ежедневно преодолевают от 40 до 50 верст, то хорошо бы дать им суточный отдых, после чего вдоволь накормить, тогда они сохранят свои силы на много дней.

Из-за резвости, недостатка дрессировки, дурной привычки или голода собаки нередко перегрызают изготовленные из тюленьей кожи ремни, которыми их привязывают или запрягают. Это обстоятельство может поставить путешественника в затруднительное положение; поскольку он изза недостатка ремней вынужден будет остаток пути пройти пешком. Хорошая собака, даже при сильном голоде, не позволяет себе перегрызть сбрую.

Воровское чутье свойственно многим камчадальским собакам, так что они, несмотря на самое суровое наказание, не могут удержаться от того, чтобы не украсть все, что ни попадется им на глаза; в этой части натуры они похожи на волков и лисиц.

Когда я был у коряков, ночью мои собаки сорвались, стащили у хозяйки мешок с рыбьим жиром, перегрызли его и выпили весь жир, который на следующее утро вызвал у них сильную диарею.

Издающееся зловоние для них очень приятно, и часто они ссорятся из-за человеческих испражнений. Если весной временами недостаточно сухой рыбы, их кормят медвежьим жиром или тюленьим салом, между тем, им дают ровно столько, сколько необходимо, чтобы поддержать их жизнь, и до тех пор, пока свежая рыба опять не войдет в реки. Кормление мясом портит собак и делает их неуклюжими.

Раздраженные от голода, весной они собираются в стаи; когда верховая езда заканчивается и ощущается недостаток корма, часто сообща они нападают на крупный рогатый скот, раздирают его и едят. Меня уверили, что они свирепствуют даже между собой и что большие собаки поедают щенков и слабых собак. По этой причине разведение овец и свиней на Камчатке почти невозможно, хотя для этого можно было бы просто построить сарай для откармливания.

После того как собак всю зиму скудно кормили сухой и мороженой рыбой, а весной рыба снова прибывала в реки, камчадалы не позволяли собакам насытиться ею в полной мере, а считали, что сначала они должны постепенно привыкнуть к этому лакомству, и что перемена в питании может частично навредить силе и качеству собак. По всей вероятности, они переедали и от этого страдали диареей; поэтому каждый собственник хороших собак весной варит свежий рыбный суп и кормит им до тех пор, пока они снова не привыкнут к летнему лакомству из свежей рыбы.

Обычное чувство бдительности, свойственное собакам, совершенно отсутствует у камчадальских собак. Их сноровка основывается на одном лишь «таскании», и они проявляют доказательство своей верности и преданности путем отдачи сил, особенно тому, от кого получают еду, или кого признают своим хозяином. Поэтому каждый любитель хороших собак кормит их сам и не уходит до тех пор, пока они все не съедят; и это, прежде всего, необходимо из-за того, что всегда находится собака, которая жаждет украсть корм у других.

По всей Камчатке находятся действующие почтовые станции, от которых отправляются на собаках, как в Европе на лошадях. Станции удалены друг от друга на расстояние от 30 до 40 или 50, а некоторые – 70 верст. Каждый путешественник получает для себя и своего экипажа нарту с шестью запряженными собаками и сопровождающего, т. е. камчадала, который едет на других нартах с шестью запряженными собаками и остатком экипажа, а затем возвращает назад нарты и собак. Сколько человек участвует в путешествии, столько и отдельных нарт им предоставляется; причем, обычно каждый сам себе ямщик и едет самостоятельно. Почтовые собаки – менее привыкшие к хозяину, чем другие, послушно везут любого человека. К тому же еще камчадальский сопровождающий, который обычно является владельцем, едет перед пассажиром, и поскольку собаки, принадлежащие ему, всегда видят своего хозяина, то охотно следуют за передней нартой.

Число собак, которых запрягают в нарту, частично зависит от груза, который необходимо доставить из одного места в другое, частично от добротности собак и состояния дороги или санного пути. В легкую нарту с одним человеком и небольшим багажом требуется 4–5 собак, чтобы быстро доехать. Шесть собак могут с легкостью везти от 14 до 16 пудов или 640 фунтов по хорошей дороге. Если нужно увезти более тяжелый груз, то необходимо запрячь больше собак.

На обычных почтовых собаках за один час преодолевают 10–12 верст, а на хороших ездовых собаках – 15–20 верст. Это возможно при условии хорошей санной дороги и непродолжительного времени, в противном случае на тех же самых собаках 40–50 верст можно проехать за 2,5–3 часа, но невозможно преодолеть 80 верст за 6 часов.

На очень хороших собаках можно, не меняя их, за два раза по 24 часа проехать 200 верст и за три дня самое большее 300 верст, но затем необходим отдых.

Почтовые собаки, привыкшие к бегу и нагрузке и, впрочем, будучи не всегда самыми лучшими ездовыми собаками, передвигаются очень быстро, даже если они бегут день и ночь. В Тигиле, населенном пункте на северо-западном побережье Камчатки, я встретил унтер-офицера, посланного в качестве курьера, который преодолел 15 сотен верст за девять с половиной дней, следовательно, все 24 часа напролет он проезжал свыше 150 верст со сменой собак на каждой станции.

Если у кого-то есть желание найти лучшего в деревне владельца или любителя собак, чтобы запрячь его хороших и просто привыкших к нему собак, то ему не следует отставать, по крайней мере, когда он едет один, в отличие от плохих почтовых собак; потому что, как только они слышат чужой голос, а не голос своего хозяина, то становятся безразличными и едва шевелятся, как бы им не угрожали и не наказывали. Однажды по совету я купил в одной маленькой деревне хорошую собаку, которая еще никогда не знала другого хозяина, а только того, кто вырастил и ежедневно кормил ее. После того как собака стала моей собственностью, я запряг ее вместе с другими, уже привыкшими ко мне собаками и покинул ее место рождения; она постоянно оглядывалась назад, не хотела бежать вперед и тянула очень плохо, несмотря на наказания. На следующей станции она перестала есть корм, который я ей бросал, была неспокойна, постоянно оглядывалась на дорогу, откуда прибежала, и выла еще несколько дней, пока, наконец, не привыкла ко мне и с достоинством не подтвердила свою репутацию.

Число собак, которых запрягают перед нартой, частично зависит от груза, который необходимо доставить от одного места к другому, частично от добротности собак и состояния дороги или санного пути. В легкую нарту с одним человеком и небольшим багажом требуется 4–5 собак, чтобы быстро доехать. Шесть собак могут с легкостью везти от 14 до 16 пудов или 640 фунтов по хорошей дороге. Если нужно увезти более тяжелый груз, то необходимо запрячь больше собак.

Щенков можно испортить, если их с ранних лет заставлять возить тяжелые грузы; так как они привыкают к медленному шагу и в дальнейшем не могут быть использованы вместе с быстро бегущими собаками.

Собаки обычно бегут рысью и весьма равномерным ходом, так что, когда они в движении по хорошему санному пути, то бегут час за часом почти на одинаковом расстоянии.

Стеллер говорит: «При хорошей погоде и дороге без остановки можно проехать от 100 до 140 верст за 15 часов».

Если собаки в упряжке небрежны и ленивы и не обращают внимания на угрозы, то по дороге их наказывают; наказание совершается, в основном, розгами и только изредка палками, т. к. последними можно повредить ногу или ребро и сделать их непригодными к езде.

Весь почтовый обоз управляется не при помощи уздечки и ремней, а просто словами; в этом состоит существенное различие между обозом и упряжкой; последние все время следят за передними и точно повинуются, при условии, если собаки хорошие, команде своего каюра, который кричит им по-камчадальски: направо или налево, быстро или тихо. «Направо» по-камчадальски звучит «кахках», «налево» – «хучахуча»; «быстро» или «вперед» или «тихо» и «стой» – «атн», произносится через нос, приблизительно как длинное французское «эн».

Ценность собаки на Камчатке также различна, как ценность лошади в Европе. Обычная пригодная для упряжки ездовая собака стоит 40–50 руб., а очень хорошая гоночная и собака-поводырь временами примерно от 100 до 150 руб. Щенок, которого отняли от матери и по которому нельзя понять, что из него получится, стоит обычно 10 руб.

Лучшие собаки встречаются сейчас в западной части полуострова на пути от Тигиля в Большерецк, так как жители освобождаются от собак с меньшей пригодностью для тягловой работы и меньшей склонностью к принуждению. При покупке собак многие каюры осматривают ляжки собак и при этом утверждают, что если на верхней части ляжки волосы сильно стерты, то это лучший показатель работящей ездовой собаки, так как упряжные ремни при сильной езде прилегают к ляжке, а у ленивой собаки никогда не найдешь и следа стершихся волос. Другие отрицают и рассматривают это как доказательство добротности собаки.

Для хорошей упряжки используют, безусловно, смышленую собаку-поводыря, так как от этого одного зависит комфортабельность езды, поскольку за ней следует весь остальной обоз; именно в этом и состоит настоящая работа собак, если собака-поводырь плохая, то, как и другие собаки, она бежит налево, когда следует бежать направо.

В случае, если собаки плохие и нет собаки-поводыря, то, чтобы все же спокойно добраться от одного места до другого, необходимо пустить вперед хорошо запряженную нарту, и тогда плохие собаки без труда бегут по следу. Обладая хорошо натасканной собакой-поводырем, нужно всю зиму, На перекрестке континентов 319 как можно чаще, поддерживать этот навык, так как если ею недостаточно часто командовать и она большую часть зимы бегает позади других нарт, то забывает о своем мастерстве и значительно теряет свою ценность.

На Камчатке и во многих других северных странах собаки в качестве тягловых животных предпочтительнее, чем лошади.

Собаки перед нартами могут бежать по глубокому снегу, слегка подмороженным пескам и болотам, через реки и взгорья, там, где лошадям, безусловно, не удается. Зимний запас рыбы, предназначенный для корма собак, намного легче заготовить в огромном количестве, чем сено для лошадей. Собаки гораздо выносливее и при дальней езде от 2 до 3 дней вполне довольствуются несколькими сушеными рыбами, взятыми с собой в качестве провизии для человека и скота, и тем не менее, работают, в то время как лошади, напротив, из-за недостатка корма такие нагрузки не выдержали бы. Зимой, даже в самые сильные морозы, они не нуждаются в особом уходе в сарае, как лошади, и все лето выискивают себе пропитание без малейшего попечения своих хозяев.

Мех старых отживших или уже непригодных для езды собак используется преимущественно для очень теплой меховой одежды; и вообще, собаководство, безусловно, вызывает меньше трудностей, чем коневодство.

Собаки, предназначенные для упряжки, всю зиму должны сидеть на цепи. По мнению камчадалов, таким образом они сохраняют свои силы.

Привязывание собак или «сажание» их на цепь, кроме всего прочего, очень важно, так как для езды на нарте они должны быть в любое время под рукой; если им предоставить свободу, то многие собаки, заметив, что их намереваются запрячь, становятся довольно хитрыми, убегают прочь и не возвращаются до тех пор, пока голод не принудит их к этому.

Они не должны свободно бегать еще и потому, что они легко начинают ссору друг с другом, и иногда хорошая ездовая собака, получив злосчастный укус, становится на краткое или длительное время непригодной для службы.

Если собаки очень жирные и малопригодны для упряжки, тогда на некоторое время им предоставляют свободу, так как опыт подсказывает, что собаки в частом и произвольном движении быстрее худеют.

Наконец, я хочу еще обратить внимание на некоторые заболевания, отчасти свойственные только упряжным собакам: так, особенно те, что запрягаются ближе всего к нартам, подвергаются вывихам ключевого сустава, в особенности, когда нарты при очень неровных дорогах зачастую неожиданно попадают в яму или впадину, то под тяжестью навьюченного груза упряжь вокруг спины и груди собак получает такой сильный удар, что уставшую собаку относит далеко в сторону, и ключица выскакивает из сустава. Почти каждый камчадал хорошо осведомлен о подобном казусе, следовательно, случись это с его собакой, он спешит на помощь и без дальнейших вредоносных последствий вставляет кость; если он это просмотрит или запустит, то даже самая лучшая собака впоследствии не будет представлять ценности.

Если собаки в очень стойкие морозы (в декабре, январе) вымокнут в родниковом ключе, то часто они отмораживают лапы и всю зиму непригодны для упряжки.

Весной, когда днем подтаявший снег и вода холодными ночами покрывается только тонкой ледяной коркой, которая едва выдерживает груз упряжки, нужно искать способы, чтобы уберечь лапы собак; поскольку они бегут по колкому, жесткому замороженному снегу и при быстром беге стирают до крови голеностопные суставы. Чтобы предотвратить эту беду, им обычно надевают кожаные чулки, которые закрепляются на передних и задних коленных суставах. Но многие собаки не выносят такого принуждения, сдирают их, так как они мешают им свободно двигаться.

Если собак заставляют тащить тяжело нагруженную нарту по жесткой и скользкой санной дороге, то они напрягаются и так сильно впиваются когтями лап в лед, что они вырываются из фаланги и лапы на длительное время повреждаются.

Порой случается, что собаки неожиданно прекращают принимать пищу и худеют; тогда камчадалы удаляют им то, что в обычной жизни называют перепонкой, а точнее, подъязычную уздечку, и утверждают, что это переносится очень болезненно (возможно, преувеличено), и собаки вскоре после удаления выздоравливают.

Другими обычными заболеваниями являются: солитер, кровавая рвота, дизентерия, и, по рассказам камчадалов, все виды болезней, свойственные человеку; и все же весьма примечательно, что, несмотря на мои частые и точные расспросы, по всей Камчатке я не смог получить сведений ни об одном случае бешенства собак.

О собачьей упряжке, я полагаю, лучше дать четкое представление путем точного рисунка с пояснениями, чем путем пространного описания.

Ездовые нарты изготавливаются простым и изобретательным способом лишь из березовой древесины и ремней без единого гвоздя, то прочнее и выше, то слабее и легче, в зависимости от того, для чего используются: для перевозки товара, просто для охоты или для езды путешественников. При изготовлении необходимо следовать определенным правилам, от которых зависит качество.

Бросается в глаза, что почти все нарты по всей Камчатке имеют одну и ту же ширину колеи, таким образом, можно легко найти путь по хорошей санной дороге, состоящей, так сказать, из двух борозд, в которые попадают полозья всех едущих друг за другом нарт.

Хорошая легкая нарта редко весит более 20–22 фунтов и, несмотря на это, такая крепкая, что может изо всей силы наехать на дерево и не разбиться. Грузовая нарта во всех отношениях изготовлена крепче, а, следовательно, и тяжелее.

Полозья в передней части нарты по ширине должны находиться на расстоянии где-то около половины дюйма друг от друга, чем задние, за счет чего нарта скользит по дороге намного легче. Само сиденье крепится на четырех ножках, из которых передние приблизительно на полдюйма выше, чем задние. Сиденье не должно быть слишком высоким, так как нарта может легко перевернуться. Несмотря на то, что большинство нарт предназначены только для одного человека, однако в крайнем случае на ней могут поместиться два человека, если они разместятся по обеим сторонам, один по правую сторону, другой – по левую, как на скамейке.

Каюр всегда сидит сбоку и, чтобы сохранить прямое положение нарты, в любое время должен быть готов спрыгнуть, пробежать рядом с ней и снова запрыгнуть на нее; вообще, в способе балансировки и сохранности нарт в любой момент в целости и равновесии заключается мастерство каюра.

Кроме обычных саней есть еще другой вид, предназначенный просто для перевозки грузов, который называется нартами (первоначальное значение слова). Они похожи на длинную скамью, стоящую на четырех ножках и снабженную с обеих сторон бордюрами; находящиеся внизу нее полозья имеют ту же самую ширину, что и остальные сани.

Самой необходимой оснасткой при езде на нарте является остол, коленчатая, согнутая в притупленный угол крепкая палка с железным наконечником на нижнем конце и изящно оплетенная ремнями и с бубенчиками или звенящими колокольчиками на верхнем конце. Остол применяется вместо поводка и кнута; если нужно заставить собак бежать, то им бряцают, если ехать медленно или остановиться, то остол с необходимой силой втыкают в снег или лед перед передними полозьями и таким образом сдерживают бег собак. Таким же образом им можно регулировать силу нарты; при крутом спуске с горы, поскольку нарта, особенно, если она еще и тяжело нагружена, бежит быстрее, чем собаки и наезжает на них, то нарта первой достигает подножия горы, а вся собачья упряжка волочится за ней. В этом случае каюр уже по дороге слазит с нарты и идет пешком следом, сдерживая нарту.

В дальнейшем остол необходимо рассматривать в качестве командной палки, так как если, например, человек находится в лесу на охоте, то путем постоянного крика «ках-ках» (направо) и «хуча-хуча» (налево) очень скоро распугивает всю дичь; поэтому хорошие ищейки должны внимательно следить за остолом; если каюр бьет им по снегу справа или совсем тихо стучит им по правым полозьям, то нужно ехать налево, и наоборот, если бьет им по левой стороне нарты, то направо. Это настоящее удовольствие охотиться с хорошей ищейкой, с которой, не открывая рта, можно приблизиться к дичи или добраться до ближайшего дерева или куста, откуда удобнее стрелять.

Камчадал редко садится на нарту, не взяв с собой пару лыж, которые для него очень важны. На них он идет по лесным массивам и горам, покрытым глубоким снегом, чтобы по следу преследовать соболя, и на них же он прокладывает дорогу, по которой с большим усилием и трудностью пробираются собаки; при этом он идет впереди нарты и притаптывает снег, по которому затем собаки могут следовать намного легче. И, наконец, лыжи особенно необходимы, чтобы сохранить санный путь в хорошем состоянии, так как когда слезаешь с нарты без них, то проваливаешься иногда по колено или по грудь и служишь причиной больших ям и дыр, которые очень затрудняют езду следующим нартам.

Лыжи состоят из тонких и длинных дощечек, которые заострены на переднем и заднем концах с обеих сторон, спереди загнуты вверх, в середине имеют выпуклость, посредством которой становятся очень эластичными. Для облегчения ходьбы, особенно при подъеме в гору, нижнюю часть лыж обтягивают мехом тюленя или морского котика так, чтобы направление ворса шло спереди назад, это облегчает движение вперед по гладкой поверхности и затрудняет скольжение назад из-за жесткого трения.

На передней половине дощечки закрепляются ремни, посредством которых лыжи очень легко привязываются к ноге. Ремни помещаются на передней части, так как задняя часть сама отклоняется назад, и ходьба из-за этого значительно облегчается, потому что передняя часть при движении вперед сама стремится вверх.

Средний размер лыж составляет 4,5 фута в длину и 7 дюймов в ширину. В общем, длина и ширина лыж зависят от веса и роста человека, для которого они предназначены. У мальчиков от 12 до 14 лет они меньше, чем у взрослых мужчин.

Есть люди, которые благодаря исключительным способностям к ходьбе на лыжах могут на них подниматься в гору и спускаться с нее, и меня уверили в том, что отдельные, хорошо натренированные лыжники на хороших эластичных лыжах, то есть на лыжах, загнутых в середине кверху, делают шаг, равный пяти обычным шагам или 15 футам; таким образом, в этом случае бег на лыжах равнозначен езде на нарте.

Прирожденные к охоте камчадалы, чтобы убить дикого барана или архара, поднимаются на высокие горы и используют для этого коньки, которые выглядят, примерно, как лыжи, и состоят из длинных палок, расположенных друг от друга на ширине 7–8 дюймов, идущих почти параллельно друг другу, спереди и сзади соединенных между собой, размером от 2,5 до 5 футов. На нижней поверхности с каждой стороны вделаны костяные острия, которые врезаются в лед и предотвращают скольжение. Эти коньки, которые точно так же, как и лыжи, закрепляются на ноге, применяются на возвышенностях и подобных местностях, на которых временами лежит низкий, скользкий замороженный снег, и вместе с тем заменяют в дальнейшем сани. Пространство между палками заполняется поперечными рейками и ремнями.

В некоторых местностях Камчатки, в которых жители должны восходить на высокие горы и ледники, для большего облегчения пользуются сильно заостренными железными пластинами, которые закрепляются (обычно пристегиваются) на ногах; они называют их послуками и с их помощью взбираются на самые отвесные, покрытые льдом горы и склоны.

Чем чаще происходят поездки на собаках, тем больше неудобств они приносят; потому что каждый хочет иметь своего собственного извозчика, а в густом лесном массиве, особенно в гору, собаки едва выдерживают, поэтому даже самые ловкие каюры зачастую ударяются о дерево и порой пешком приходят домой с окровавленными головами или другими травмами. Вообще, быстрая и благополучная езда в большей степени зависит от погодных условий; так что такую поездку по суше вполне можно сравнить с морским путешествием.

Очень щепетильно каюры наблюдают за погодой, выезжают при попутном ветре, много говорят о нынешних, будущих или бывших пургах или о кратковременных поездках, если ветер и погода позволяют. В пургу, бурю и при встречном ветре езда прекращается, и люди вынуждены искать убежище в ближайшем лесу или в хижине, как в гавани, или же возвратиться на последнюю станцию, с которой выезжали, и ждать там несколько дней хорошей погоды; и, наконец, если каюр находится на далеко простирающейся снежной поверхности, то он разыскивает путь по знакомым лесным вершинам, холму, горе или необычному лесному массиву, чтобы потом ориентироваться по ним так же, как моряк – по мысу или острову» (1, с. 235–255).


1. Langsdorff G. H. Bemerkungen auf einer Reise um die Welt in den Jahren 1803 bis 1807. Bd. 1–2. Frankfurt-am-Main: F. Wilmanns, 1812. 303 p.; 335. Mit Kupfern und einem Musikblatt.
2. Лангсдорф Г. И. Письма и материалы. Камчатка в немецкоязычных публикациях Г. И. Лангсдорфа 1805–1809 гг. (Комментарий Б. Н. Комиссарова, перевод писем Л. В. Садовникова) // «Всеобщее богатство человеческих познаний»: мат. XXX Крашенинниковских чтений. Петропавловск-Камчатский, 2013. С. 182–193.
3. Историко-этнографический атлас Сибири / под ред. М. Г. Левина и Л. П. Потапова. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1961. 497 с.
4. Левин М. Г. О происхождениях и типах упряжного собаководства // Советская этнография. 1946. № 4.
5. Собаководство на Камчатке в XVIII–XX вв. В материалах путешественников и исследователей (сост. В. И. Борисов). Петропавловск-Камчатский, 2007. 152 с.

Садовникова Л. В. Вопросы упряжного собаководства камчадалов начала XIX в. (перевод с немецкого «Наблюдений во время путешествия вокруг света в 1803–1807 годах» Г. И. Лангсдорфа) // «На перекрестке континентов» : материалы XXXI Крашенник. чтений / М-во культуры Камч. края, Камч. краевая науч. б-ка им. С. П. Крашенинникова. - Петропавловск-Камчатский, 2014. - С. 313-321.

Собаководство на Камчатке в начале 1920-х гг.
(перевод Л. Абрамян)

Л. Штреккер, И. Сванберг

Этнобиологи особенно заинтересованы в отношениях между животными и людьми. Многие виды тесно связаны с людьми вплоть до одомашнивания, а одомашненные животные существуют практически во всем мире. Кроме того, многие приполярные этнические группы традиционно держат укрощенных животных, которые им необходимы для выживания: особенно оленей и собак. Происхождение и процесс окультуривания оленеводства обсуждались учеными более века (20; 23; 13; 3).

Кроме того, собаки были чрезвычайно важны для выживания приполярных народностей, хотя до настоящего времени исследование их роли было скудным. Несмотря на тот факт, что собаки были обнаружены практически во всех человеческих обществах, они долгое время игнорировались культурными антропологами и этнобиологами (14). Исследователи попытаются описать и проанализировать собаководство у коренных народностей Камчатки в 1920-х гг. с использованием полевых заметок шведского исследователя.

В начале ХХ в. несколько скандинавских археологов, этнологов и лингвистов приняли участие в дискуссии о происхождении оленеводства. Важный вклад внес профессор Карл Бернард Виклунд (Karl Bernhard Wiklund) (1863-1934), который основал исследования саамского языка в Уппсала и продвинул шведское исследование по языку и культуре саами на международный уровень. Как профессор в области финно-угорских языков, он страстно желал собрать сравнительный лингвистический материал и этнографические данные из северной Европы. Он также запросил информацию у коллег и исследователей, которые контактировали с оленеводами на местах (в полевых условиях). Для этой цели он составил специальный вопросник, который был напечатан в 1915 г. Вопросник содержит 104 очень детальных и многословных вопроса и все еще представляет интерес для всех, кто исследует историю оленеводства. Но, как он утверждает во введении, собаки тоже очень важны в изучаемой культуре и территории, особенно как упряжные животные. Именно поэтому 2 секции из 21 посвящены исключительно изучению ездового собаководства. Вопросы об охотничьих и сторожевых собаках рассматриваются в других секциях (28, с. 2).

Одним из шведских исследователей, который внес вклад в исследование Виклунда, был зоолог Стен Бергман (1895-1977). Когда он отправился в свою первую азиатскую экспедицию, он изучал оленеводство коренного населения Камчатки по поручению Виклунда. Очень мало информации об этом было приведено в популярных описаниях путешествий, которые Бергман опубликовал после экспедиции, но его полевые заметки все еще хранятся в архивах К. Б. Виклунда среди коллекции рукописей библиотеки университета Уппсала. И только некоторая часть была опубликована до настоящего времени (27). Записи Бергмана также содержат интересные этнографические данные по традиционному собаководству у эвенов и коряков в начале 1920-х гг. Эти записи вместе с его опубликованными описаниями путешествия являются основой нашего исследования. Хотя в настоящее время существует большой интерес к ездовым собакам, очень немногое известно об их традиционном использовании и содержании у народов Севера (12).

Поскольку Стен Бергман провел большую часть времени своего пребывания на Камчатке со своими собственными ездовыми собаками, то ознакомился и изучил их "на практике"! (6). В связи с этим его ответы на вопросник Виклунда являются особо ценными. Только некоторые собранные им данные, касающиеся собак, были включены в его описания.

Собаки как упряжные животные были частью повседневной жизни всего населения Камчатки. Когда Бергман путешествовал по полуострову, ездовые собаки были обычным средством передвижения. Все торговцы, священники, охотники, чиновники и т. д. передвигались на собаках. Как описывает Бергман, каждый мужчина старше 15 лет имел свою собственную упряжку из 10 собак, и в деревне из 15-20 домов обычно было около 200-300 собак. Кроме того, собаки также играли ключевую роль в духовной культуре коренных народов Камчатки. Русский этнограф Владимир Йохельсон описал наблюдения по жертвоприношению собак в своей монументальной монографии о коряках с 1900 г. (17, с. 95). Вплоть до наших дней, хоть и в другой форме, у коряков это все еще практикуется в традиционных похоронных ритуалах в северной части Камчатки. Это высокое почитание собак также проявляется и в повседневной жизни, например, когда с любовью выращиваются щенки, когда говорят о них и т. д. (Личное наблюдение Лизы Штреккер во время ее полевых исследований на севере Камчатки в 2009 г.; 6, с. 58).

Принимая во внимание тот факт, что собаководство, в общем, было чрезвычайно важно для жизни на Камчатке, сравнительно немного написано об этом феномене. Следует отметить, что не хватает научной литературы по различным вопросам относительно ездовых собак на Камчатке. Этот факт отмечают и антропологи, и кинологи, которые могут только утверждать, что прежние знаменитые породы, какие описаны, например, Леонардом Стейнегером (1896), утеряны. В связи с этим документальные источники - такие, как дневники путешествий, общие научные описания Камчатки, а также фотографии и фильмы, снятые путешественниками по Камчатке, являются ценными источниками информации по традиционному собаководству на полуострове. Многие из этих описаний были собраны воедино В. И. Борисовым (2007) в его высокоинформативной книге о собаках на Камчатке в ХVIII - нач. ХХ вв. Факт, о котором не упоминается в книге, это спрос на шкуры камчатских собак перед Первой мировой войной. Собачьи шкуры требовались в Северной Америке. Больше всего шкур экспортировалось из Маньчжурии (100 000 шкур в год!), но из-за высокого спроса собачьи шкуры экспортировались и из других мест, включая Камчатку (11, с. 437).

Источники по ездовым собакам в северной Сибири в основном датируются временем, когда этнографы пытались выяснить происхождение различных культурных особенностей, в данном случае собак как упряжных животных. <>Образцовой работой такого рода является исследование Левина по происхождению ездовых собак (1946) или исследование по собаководству в Сибири во второй половине ХIХ - начале ХХ вв. Антроповой и Левина (2). Более поздние источники восходят к паре кинологов и восторженных каюров, особо заинтересованных в камчатской ездовой собаке, Елене и Сергею Панюхиным, которые ведут Интернет-блоги и журналы о своем опыте и работе с камчатскими ездовыми собаками. Тем не менее, не существует общего исследования по камчатским ездовым собакам.

Дневники путешествий Стена Бергмана были переведены на русский язык (9), но все еще не опубликованы ни вопросник Виклунда, ни еще более ценные ответы Бергмана, касающиеся собак. Наша цель - представить некоторые этнографические наблюдения по собаководству, сделанные Стеном Бергманом у коряков и эвенов во время его экспедиции с 1920 по 1922 г.

Стен Бергман был главой экспедиции, состоящей из молодых, пытливых и смелых людей, которые покинули Стокгольм 16 февраля 1920 г. Она стала одной из последних иностранных экспедиций на Камчатку до распада Советского Союза, когда полуостров снова стал открытым для ученых из не советских стран (16, с. 38). Для Стена Бергмана это было началом его выдающейся карьеры в качестве знаменитого исследователя и одного из самых популярных шведских писателей середины ХХ в. (26). Помимо Стена Бергмана (зоолог) и его жены Дагни Бергман, экспедиция включала Эрика Хультена (ботаник), его жену Эльзи Хультен, Эрнста Хэдстрёма (таксидермист) и Рене И. Малази (Малэс) (энтомолог) (6, v).

Целью экспедиции, спонсируемой Шведским географическим обществом и многими выдающимися шведскими компаниями, было собрать ботанические и зоологические образцы и этнографические коллекции для музеев Швеции. Члены будущей экспедиции уже были друзьями во время учебы в университете. К тому времени они представляли свою экспедицию на Камчатку, где планировали проводить научные исследования по ботанике и зоологии во время своего пребывания. После 4-месячного путешествия через Суэц экспедиция, наконец, прибыла в Японию в мае 1920 г. Члены экспедиции провели несколько недель в Японии, чтобы пополнить оборудование и провиант, прежде чем отплыть с советским судном "Командор Беринг" из Хакодате до конечного пункта - Камчатки. Научная экспедиция начинается с чрезвычайно драматического приезда: летом 1920 г. они терпят кораблекрушение на м. Лопатка.

Члены шведской экспедиции оставались на Камчатке практически 3 года, усердно собирая коллекции и проводя исследования. Обоснования для экспедиции были разными, как и научные задания, и такими же стали и результаты. Зоологические результаты были опубликованы в более чем 40 изданиях, под заголовком "Ergebnisse der schwedischen Kamtchatka-Expedition 1920-1922" в журнале "Arkiv fцr zoology 1925-1935", опубликованном Шведской академией наук. Другие материалы экспедиции - рукописи, письма, статьи из газет и дневники Стена и Дагни Бергман и Эрика Хультена - хранятся в архиве Центра истории наук в Шведской королевской академии наук. Ботанические и зоологические контрольные образцы, собранные во время экспедиции, сейчас являются собственностью Музея естествознания в Стокгольме. Кроме того, архивный материал хранится у дочери Бергмана - Астрид Бергман-Саксдорф и ее сына Дженса Саксдорфа (25, 61f.).

Стен Бергман, глава экспедиции, впоследствии говорил об этом путешествии, как о приключении: "Kamtchatka: skildringar frеn en treеrig forskningsfдrd" (1923) (9).

Его целью была орнитология. Так, он собрал 420 чучел птиц и описал 135 видов, которые встречали и на которые охотились он и другие члены экспедиции во время их пребывания на Камчатке. Позднее он опубликовал монографию по птицам Камчатки и Курильских островов на основе собранных образцов и своих наблюдений (7). Его работа ценится за большой вклад в орнитологию полуострова (19). Другие научные статьи, которые он опубликовал, встретили меньшее одобрение. Достоверность описания гигантского камчатского медведя подвергалась и подвергается серьезным сомнениям (8; 15, с. 46).

Помимо исследования по зоологии, Бергман намеревался собрать этнографический материал по коренным этническим группам Камчатки - ительменам, эвенам и корякам. В связи с ограниченными средствами этнографическая коллекция была ограничена коряками и ительменами. Сегодня этнографические коллекции экспедиции Бергмана на Камчатку принадлежат Музею этнографии в Стокгольме.

Осенью 1920 г. супруги Бергман и Эрнст Хедстрём отправились на судне в Усть-Камчатск. По случайному стечению обстоятельств они не смогли попасть на последнее в том году судно на юг. Будучи совершенно не готовыми к этому, без какой-либо теплой одежды, они вынуждены были остаться там на зиму. Эта ситуация подвела их к решению пройти 800 км до Петропавловска на лыжах с ездовыми собаками, которые будут их тащить. Из Усть-Камчатска они шли вдоль р. Камчатки, пока не достигли главной долины Центральной Камчатки. В течение зимы 1921/1922 гг. супруги Бергман совершили второе путешествие до Центральной Камчатки длиной в 2150 км на лыжах и с ездовыми собаками. Для этнографических наблюдений второе путешествие, начатое в декабре 1921 г., является более значимым, т. к. оно было совершено с целью проведения этнографических исследований и сбора материалов по ительменам и эвенам. В этот раз Стен и Дагни Бергман шли одни на одной нарте с 10 отобранными собаками, и на этот раз они были, практически, опытными каюрами.

В это путешествие Стен Бергман взял с собой вопросник по оленеводству, составленный К. Б. Виклундом. Эти записи были расшифрованы в 1923 г. Хотя собаководство не так сильно, как оленеводство, было затронуто политическими изменениями, последовавшими вскоре, исследование Бергмана дало ценную информацию изнутри, из первых рук, по уходу за собаками в то время.

Во время этой поездки они проехали от Петропавловска на север вдоль р. Камчатки до Козыревска. Оттуда они посетили эвенов и коряков в горах. Далее они доехали до Ключей, затем через Еловку до Седанки, Утхолока и Коврана параллельно побережью Охотского моря к югу: через Хайрюзово, Сопочное и Большерецк. Через Апачу и Начики они вернулись назад в Петропавловск. На пути они посетили ительменские деревни, а также корякские и эвенские кочевые пастбища оленей. В апреле 1922 г. супруги Бергман вернулись в Петропавловск с большими этнографическими коллекциями (6).

Описание ездовых собак Бергмана в его дневниках путешествий четко показывает, что он использовал список вопросов. Он упоминает такие вопросы о собаках, которые не могли возникнуть из контекста, как, например, замечание о том, что щенков одевали в меховые шубки для того, чтобы выдержать холод. Порядок фактов, который он приводит о традиционном собаководстве, соотносятся с порядком в вопроснике. Это также можно отметить при сравнении информации, которую он дает о коренных группах, перечисляя те же самые вопросы в том же порядке. Естественно, это ведет к повторам, которые будут устранены в последующих описаниях.

Выдержка из вопросника Виклунда (28):

"М) Упряжные животные

59) Пользуются ли оленями или собаками или даже другими животными, чтобы тащить нарты. Пользуются ли собаками как упряжными животными только для коротких путешествий или чтобы привезти дрова или воду и подобное, или лишь для развлечения? Хорошо ли обращаются с животными? Они привязчивы к людям? Имеются ли особенные сараи или вольеры для упряжных животных?

60) <...> Пользуются ли суками как упряжными животными? То же во время беременности? Кастрируют ли упряжных собак? По какой причине и в каком возрасте? Какая собака запрягается лидером упряжки?

61) Какой породы упряжные собаки, и как они выглядят? Умеют ли они лаять? По каким внешним признакам можно узнать хорошую упряжную собаку? Принимаются ли меры для улучшения породы собак? Как ладят упряжные собаки с оленями? Что происходит, когда собачья упряжка по дороге встречается с оленьей?

62) Как и в каком возрасте объезжаются <...> упряжные собаки? Только самых сильных выбирают? Упряжные олени и собаки очень ручные и послушные? Хорошо ли они объезженные? Можно ездить на них, не готовя дорогу (или хотя бы след снегоступов)? Они напрямую бегают или со многими поворотами?

63) Сколько стоят упряжные <...> собаки по сравнению с обычными? Сколько упряжных <...> собак у одной семьи в среднем?

<...>

О) Собачьи нарты

75) Описывай словами и картинками обычный для этой местности тип собачьих нарт со всеми подробностями (и тоже те нарты, на которых привозят дрова и воду). Покроются ли полозья как-нибудь льдом? Как летом хранят нарты? Как строят временные собачьи нарты? Запрягают собак в оленьи нарты? Почему поперечная палка, куда привязывают трос у собачьей нарты, дугообразная, а у оленьей нарты прямая?

76) Описывай словами и картинками со всеми подробностями обычные для собак шлейки и ремни. Когда-нибудь слышали о том, что петлю одевали собакам на хвостовую часть корпуса?

77) Во время езды пользуются палкой, прутом или плетью, как она выглядит и как ей пользуются?

78) Сколько собак запрягают перед нартой? В каком порядке? Куда ставят самых сильных собак? Кто вожак? Ставят суку вожаком? Почему? Часто меняют порядок собак во время езды? Почему?

79) Помогают ли люди собакам тащить нарту? Каким образом? Как выглядят их петли, с помощью которых они тащат?

80) Как и какими криками управляют упряжкой направо или налево, как ее разгоняют, замедляют, останавливают? Как ее привязывают во время пауз?

81) Упряжные собаки обычно энергичные или ленивые? Что делают с уставшими собаками? Собаки очень выносливые? Какое расстояние можно преодолеть на собачьей упряжке в течение одного дня или часа, не мучая собак? Какой вес может тащить собачья упряжка (сколько собак)?

82) Чем кормят упряжных собак? По дороге? Им дают столько, чтобы они были сытыми? Кормят их вне палатке? Позволяют ли им вообще входить в палатку? А щенкам? Жестоко с ними обращаются? Сложно ли для хозяину собак заготавливать много корма для них? Число их собак этим ограничивается? Есть ли края, которые не подходят для содержания собак из-за большего холода и бурных пург?

83) Как сидят на нартах? Одевают ли на ноги во время езды снегоступы (или только один)?

84) Пользуются собачьей нартой также летом? Используют собак, чтобы тащить лодки? Как это происходит?

85) В каком порядке ездят нарты одной семьи одна за другой? Умеют и имеют ли женщины право управлять собачьими упряжками?

86) Используют ли собак для катания на лыжах? Этим занимаются только как видом спорта?

87) Надевают собакам на лапки носки, и как они выглядят? Шьют ли одежду для щенков?"

Согласно историческим источникам кочевые эвены постепенно появились в Центральной Камчатке только в середине ХIХ в. В отличие от коряков-оленеводов, чавчувенов, стада оленей у них были меньше. Животные у них были крупнее, и их использовали также для езды. Территория, на которую прибыли эвены, в основном тогда была необитаемой, и их иммиграция и заселение на Камчатку происходили мирно. Эти две этнические группы можно легко отличить друг от друга по их языку (эвены говорят на тунгусском языке, а коряки так же, как и ительмены, - на чукотско-камчатском), материальной и духовной культуре, и по их самоопределению (1; 16).

Стен Бергман и его жена посетили различные зимние стоянки эвенов, и таким образом имели возможность поговорить с разными информантами. Однако его главным источником информации был эвен Иван Петрович. Супруги Бергман несколько дней пребывали в качестве гостей в его юрте, которая стояла недалеко от р. Быстрой. Интервью проводились на русском языке (6). В оригинале рукописи, в общем и целом, ответы распределены согласно вопроснику Виклунда. Описания последующего в основном взяты из ответов Стена Бергмана на вопросник и обогащены информацией из дневников путешествий.

Хотя Бергман и не проводит разграничения, совершенно ясно, что для него "коряк" равноценен "чавчувену" (кочующий оленный коряк). Коряки, которые ориентировочно делятся на кочующих и несколько оседлых групп, являются самой большой по численности этнической группой в северной Камчатке. Его основным информантом по ездовым собакам, относящимся к чавчувенам, был человек, которого звали Акей. Бергманы провели несколько дней в его лагере, и хотя он признает, что их общение страдало из-за плохих навыков русского языка их хозяина, они упоминают, что интервьюировали его. Далее они направились к его отцу, который жил недалеко от р. Быстрой. Здесь они пробыли недолго и поехали к кочевым эвенам (Там же). Поскольку у Акея была собачья упряжка, можно предположить, что информация, касающаяся ездовых собак у чавчувенов, восходит к нему. Поскольку чавчувены были оленеводами, не у всех юрт были свои собственные собачьи упряжки.

Ительмены - оседлая коренная этническая группа, которая живет в южной части Камчатки.

В своих исследованиях Бергман отмечает особенности различных этнических групп, тем не менее, можно утверждать, что сходство намного перевешивает различия. Для того, чтобы избежать повторов, наблюдения, приведенные в следующих секциях, являются общими для Камчатки, этнические особенности будут указаны.

Эвены использовали ездовых собак наряду с упряжными оленями. Это требовало хорошего управления собаками: если собачья упряжка встречала оленью, одна из сторон, обычно оленья упряжка, которая была в критической ситуации, меняла направление, сделав большой полукруг. Если бы не приучение к оленям, собаки бы стали полностью дикими и неслись бы на большой скорости к оленьей упряжке. Если каюр не мог удержать их и собаки сталкивались с оленьей упряжкой, они раздирали оленей и пожирали их. Как описывал Стен Бергман, он едва мог сдерживать своих собак, когда они вдалеке видели оленью упряжку. По этой же причине оленьи упряжки никогда не въезжали в поселения. Только обеспеченные эвены имели собак, так же, как и те, кому нравилось посещать ительменские селения.

Если эвены брали взрослую собаку, которая выросла у ительменов, сначала она была дикой по отношению к оленям, но постепенно, после года или около того, привыкала. Помимо этого Бергман видел, что собаки вокруг юрт эвенов были привязаны за переднюю лапу, что предотвращало их побег для нападения на оленей (там же, с. 153). Щенки, которые рождались в юртах, привыкали очень быстро.

Бергман представляет исчерпывающие записи о той роли, которую играли собаки как упряжные животные, а также описывает используемые упряжь и нарты. К тому же рассматриваются разведение и уход за собаками.

Эвены довольно хорошо ухаживали и за упряжными оленями, и за ездовыми собаками и редко их хлестали, в отличие от ительменов, которые, согласно сведениям Бергмана, обращались с упряжными собаками очень жестоко. У эвенов щенкам разрешалось входить в юрту, с ними обращались очень хорошо и часто ласкали; также с ними играли дети. К ездовым собакам относились очень гуманно. Он не мог и подумать, что кто-то будет говорить о привязанности людей к упряжным оленям, но, с другой стороны, можно было сказать о привязанности к ездовым собакам. Для упряжки обычно использовались кастрированные самцы. Кастрацию проводили либо весной, либо осенью, предпочтительно, когда собакам был один год, но иногда и позже. Зимой было слишком холодно, чтобы кастрировать их. Собак кастрировали, чтобы они лучше работали, были более спокойными и не обращали внимания на самок, когда встречали их. Иногда самок тоже использовали, но никогда в качестве ведущей собаки.

Обычно эвены приобретали собак, купив их у ительменов, но иногда они могли использовать своих собак в качестве упряжных. Собака, выбранная в качестве ведущей, была лучшей и самой смышленой. Окрас собак был очень разнообразным: белые, черные, серые, черно-белые или коричневые. Согласно убеждению эвенов, у хорошей собаки должен был быть острый выступ на шее.

Редко когда более 8 собак впрягали перед нартами. Их привязывали парами по центральной линии с 2 ярдами (1 ярд - 0,91 м. - Авт.) между каждой парой. Самых сильных ставили ближе к нартам, а самых послушных - во главе. Как правило, положение собаки не менялось во время путешествия. Только в случае, если груз был тяжелый, а путь далекий, все собаки с правой стороны переставлялись на левую - для того, чтобы все время упряжка не находилась под напряжением с одной и той же стороны и одним и тем же образом. Когда груз был тяжелым и путь шел наверх, собакам помогали, таща за дужку, которая находилась спереди.

Когда собакам надо было идти вправо, коряки выкрикивали "tje, tje, tje (дже, дже дже)", точно так же говорили и ительмены. Для того, чтобы остановить их, говорили "tay". По всей Камчатке использовалась единая команда "zuda" (направо) (предполагается: сюда? - Авт.). Когда трогались, давалась команда "nuka" (ну-ка. - Авт.), а когда останавливались - "stoi".

Ездовые собаки были обычно энергичными, если не сказать несдержанными. Уставшей собачьей упряжке либо разрешали отдохнуть, либо хлестали, либо кормили, чтобы взбодрить собак.

Собаки были очень выносливыми. Информант Бергмана утверждал, что весной при благоприят-ных условиях, загруженные, они могли с легкостью пробежать 100 верст (приблизительно 107 км. - Авт.) в день. В среднем, 10 верст проходили за час, если намеренно не ехали быстро. Когда торопились, можно было проехать и 15-20 верст в час. Нормальный вес для упряжки из 8-10 собак составлял 10 пудов, т. е. 160 кг, включая каюра. Можно было значительно увеличить груз, однако никто не брал слишком большой груз, если предстояло долгое путешествие на недели или месяцы.

Собачья упряжка (hдjeken - на эвенском, в соответствии с записями Бергмана, ср. hejekti (4)) эвенов в 1920-х гг. была абсолютно идентичной с упряжкой ительменов. Зимой, когда было очень холодно, полозья нарт намазывали теплой или холодной жидкостью (часто мочой), чтобы они покрылись льдом. В летний период собачьи нарты вместе с оленьими помещались на деревянную подставку и укрывались соломой. Часто собак впрягали в оленью нарту. Если передняя перекладина на оленьей нарте, к которой прикреплялся ход, была изогнутой, как на собачьей нарте, было намного удобнее бить по задним копытам оленя.

Собачья упряжь эвенов была того же типа, как и более простая из двух моделей, найденных у ительменов. Эвенский информант Бергмана никогда не слышал об упряжи, в которой поводья лежали поверх спин животных. Поскольку собаками обычно управляли без поводьев, это утверждение может быть расценено как ответ на один из вопросов Виклунда. Материалом для поводьев всегда служила грубая шкура - тюленья или, иногда, медвежья. Обитый железом шест, длиной примерно в 1 м, с ремешком на верхнем конце, использовался и для того, чтобы тормозить нарты, и для того, чтобы подгонять собак. Торможение происходило благодаря тому, что шест втыкался в снег позади второй пары собак, считая с начала; этот метод использовался и ительменами.

Эвены обычно кормили собак юколой (вяленый лосось. - Авт.). После того как забивали оленя, из отбросов готовился суп для собак. Во время поездки им всегда давали юколу. Большинство оленеводов-чавчувенов кормили собак и олениной, и вяленым лососем. По дороге им давали кусок рыбы или замороженной оленины. Зимой они редко наедались досыта (т. е. получали недостаточно еды. - Авт.). Ездовые собаки привязывались снаружи юрт на протяжении всей зимы, и им не разрешали входить в юрту. Кормили их также снаружи. Однако щенкам разрешалось входить в юрту. Летом собак отпускали, и они должны были сами добывать себе еду. Они ели отбросы вокруг балаганов (здесь: домики на сваях для хранения рыбы - Авт.).

На собачью нарту обычно садились, свесив ноги в одну сторону. Оленеводы - коряки и эвены, которые привыкли сидеть, широко расставив ноги, часто и на нартах сидели так же. Собак не использовали летом. Собак никогда не использовали для буксировки лодок, потому что, согласно наблюдениям Бергмана, у коряков не было лодок. У семьи никогда не бывало более одной упряжки. Обычно собачья упряжка была даже не в каждой юрте. Женщины никогда не управляли собаками. Коряки никогда не использовали носочки для собак или меховую одежду для щенков.

Как показано в данной статье, Стен Бергман дает полный обзор традиционного собаководства на Камчатке. Его этнокинологические исследования представляют особенный интерес по двум причинам. Они сделаны в соответствии с научным вопросником, разработанным Карлом Виклундом. Более того, Бергман сам стал опытным каюром на Камчатке, т. е. он на практике совершал то, о чем писал. Наблюде-ния Бергмана по собаководству проясняют тот факт, что тогда собаки играли центральную, главную роль в повседневной жизни на Камчатке. В настоящее время это уже не так. Сравнительно небольшое количество людей в северной Камчатке держат собак в качестве рабочих животных. Новое направление на Камчатке - это управление упряжкой в спортивных и туристических целях, в основном в южной части Камчатки. Это подразумевает новую породу собак, различные нарты и упряжи, так же, как и в целом, другую роль собак.

Тем не менее, современные каюры на Камчатке высоко ценят знания и опыт старых, местные традиции управления упряжкой. "Камчатская ездовая" стала стандартом породы в служебном собаководстве Российской Федерации в 1992 г. Эта порода ценится за быструю адаптацию к суровым погодным условиям Севера.

Хотя резкий спад ездового собаководства на Камчатке начался в 1970-х гг. в связи с политикой государства, традиционное собаководство на Камчатке никогда не прекращалось. В отдаленных районах полуострова каюры все еще являются неотъемлемой частью жизни, которая все еще похожа на традиционный образ жизни коренного населения. Как было указано в настоящей статье, ценность собак также отражается в духовной культуре этих народов.

В настоящее время не просто остается все меньше и меньше собачьих упряжек в селениях Севера, но и исчезают типичные собаки. В связи с этим специалисты и теоретики разработали несколько проектов для сохранения породы, как и самих каюров. Одним из таких проектов являются соревнования собачьих упряжек на Камчатке - "Берингия", которые снова возвращают внимание камчатской публики к собачьим упряжкам.

Как было указано выше, информации об историческом собаководстве и управлении собачьими упряжками на Камчатке не очень много, поэтому дневники путешествий являются очень важным источником информации. Всеобъемлющий доклад Стена Бергмана представляет особую ценность для каждого, кто интересуется традиционным собаководством на Камчатке.

Мы глубоко признательны Дженсу Саксдорфу, внуку Стена Бергмана, за предоставление исторических фотографий, сделанных его дедушкой во время экспедиции на Камчатке (www.stenbergman.se).

Иллюстрации к статье - в приложении на СD.

1. Андерсон Грегори Д. С. Языковые контакты на юге Центральной Сибири. Wiesbaden : Harrassowitz, 2005.
2. Антропова В. В., Левин М. Г. Упряжное собаководство Сибири в конце XIX и начале XX веков // Историко-этнографический атлас Сибири. М. ; Л. : Изд-во Академии наук СССР, 1961. С. 55-78.
3. Баскин Л. М. Северный олень. Управление поведением и популяциями, оленеводство, охота. М. : Товарищество научных изданий КМК, 2009.
4. Bensing J., Hesche W. and Scheinhardt Lamutische Wцrterbuch. Wiesbaden : Harrassowitz, 1980.
5. Bergman S. Vulkane Bдren und Nomaden. Reisen und Erlebnisse im wilden Kamtschatka. Stuttgart : (German translation of Kamtchatka: skildringar frеn en treеrig forskningsfдrd. Stockholm : Albert Bonniers, 1923, 1926.
6. Bergman S. Auf Schi und Hundeschlitten durch Kamtschatka / german translation Strecker und Schrцder. Stuttgart, 1928.
7. Bergman S. Zur kenntnis nordasiatischer Vцgel. Ein Beitrag zur Systematik, Biologie und Verbreitung der Vцgel Kamtschatkas und der Kurilen. Stockholm : Bonniers, 1935.
8. Bergman Sten. Observation the Kamtshatkan bear // Journal of Mammalogy. 1936. Vol. 17. May 2. P. 115-120.
9. Бергман С. По дикой Камчатке. Петропавловск-Камчатский : Камчат. печатный двор. Кн. изд-во, 2000.
10. Борисов В. И. Собаководство на Камчатке в XVIII-XX вв. (В материалах путешественников и исследователей). Петропавловск-Камчатский : Идат-Бланк, 2007.
11. Brass E. Aus dem Reiche der Pelze Vol. 2. Naturgeschichte der Pelztiere. Berlin : Verlage der neuen Pelzwaren-Zeitung, 1911.
12. Coppinger L. The World of Sled Dogs. New York: Howeli Book House, 1977.
13. Clutton-Brock J. The Walking Larder: Patterns of Domestication, Pastoralism and Predation. London : Unwin Hyman, 1990.
14. Cummins, Bryan D. First Nations, First Dogs: Canadian Aboriginal Ethnocynology. Calgary, Alberta, Canada : Detselig, 2002.
15. Eberhart, George M. Mysterious Creatures: A Guide to Cryptozoology. Т. 1. Santa Barbara : CA: ABC-CLIO, 2002.
16. Gernet K. Evenen. Jдger, Rentierhirten, Fischer: Zur Geschichte eines nordostsibirischen Volkes im russischen Zarenreich. Wiesbaden : Harrassowitz, 2007.
17. Jochelson W. The Koryak. The Jesup North Pacific Expedition Publications, Memoir of the American Museum of Natural History, New York; Leiden : Brill, 1908.
18. Левин М. Г. О происхождении и типах упряжного собаководства // Сов. этнография. 1946. № 4. С. 75-108.
19. Lobkov E. Die Vogelwelt Kamtschatkas // Acta ornithoecologica. 1997. № 3. С. 319-451.
20. Nelleman G. Theories on Reindeer-Breeding // Folk. 1961. № 3. P. 91-103.
21. ПАДС "Пояснительная записка к проекту временного стандарта камчатской ездовой лайки" www.pads.ru/mode.985-l.en-type.html (30.10.2011).
22. Панюхина Е., Панюхин С. Камчатская ездовая - аборигенная порода камчатского полуострова // Друг. 1997. № 7-8. С. 2.
23. Skjenneberg S. Reindeer husbandry in Fennoscandia, in: Wildlife Production Systems: Economic Utilisation of Wild Ungulates, eds. R. J. Hudson, K. R. Drew and L. M. Baskin. Pp. 207-222. Cambridge : Cambridge University Press, 1989.
24. Stejneger L. H. The Russian Fur-Seal Islands. Washington, D. C. : Government Printing Office, 1896.
25. Strecker L. Die Ethnobotanik der Kamtschatka-Halbinsel. Erfassung und Beschreibung des Datenmaterials in prдsowjetischen, nicht-russischen und einigen rezenten Quellen. Universitдt Hamburg, 2007.
26. Svanberg I. Mannen som дlskade fеglar: Sten Bergman och Japan, in: Fjдrrannдra: kontaker mellan Sverige och Japan genom tiderna, eds B. Edstrцm and I. Svanberg. Pp. 119-136. Stockholm : Arena, 2001.
27. Svanberg I. & Lindin L. Traditional Reindeer Husbandry among the Evens of Kamchatka in the Beginning of the 1920's, in: Contributions to Circumpolar Studies, ed. Hugh Beach. Pp. 151-179. Uppsala : Department of Cultural Anthropology, 1986.
28. Wiklund K. B. Frageschema fьr die Erforschung des Renntiernomadismus. Journal de la Sociйtй Finno-Ougrienne. 1915. № 30. С. 7.

Штреккер Л. Собаководство на Камчатке в начале 1920-х гг. (перевод Л. Абрамян) / Л. Штреккер, И. Сванберг // Пятые Международные исторические и Свято-Иннокентьевские чтения "К 270-летию выхода России к берегам Америки и начала освоения Тихого океана (1741-2011)" : материалы : 19-20 окт. 2011 г. - Петропавловск-Камчатский, 2012. - С. 222-232. - Библиогр. : с. 231-232.