Бутлер Иосиф
ссыльный, определенный жителем Петропавловского порта в 1827 году
Бутлер ЦГА ДВ, ф. 1007, оп.1, д.7 В 1827 г. сосланный на Камчатку («наказан публично с оставлением знаков за печатание фальшивых ассигнаций») Бутлер получает наследство в Англии. Находился в наказании около 20 лет, имел 55 лет от роду, на Камчатке проживал 10 лет. Чтобы Бутлер воспользовался наследством (частью имения в Англии) его объявили жителем Петропавловского порта.
ПИСАТЕЛЬ И ИЗДАТЕЛЬ ВЛАДИМИР БУТЛЕР служил в полицейском управлении Брест-Литовска
Автор: Владимир ГЛАЗОВ | 31.07.2013
Закладки и сервисы +
Комментарии 0
Шрифт:
Еще один плод изысканий нашей постоянной рубрики «Фамильное древо Брестчины». Еще одна интересная человеческая жизнь, состоявшая из каких-то невероятных зигзагов, замысловатых сюжетных ходов, возможно, в чем-то нелепых и наивных. Литовец ирландского происхождения, родившийся в Казанской губернии, служивший три года помощником пристава полицейского управления в Брест-Литовске, а затем в белорусском батальоне Литовской армии, и писавший и издававший свои и чужие книги в Риге на русском и литовском языках…
Размотаем клубочек?
Простите великодушно, я сначала поговорю немного о политике, которая занимает место в жизни каждого нормального мужчины где-то между футболом и погодой. Мне кажется, что государство наше живет в точности по заветам Ивана Карамазова, который недоумевал: «Я никогда не мог понять, как можно любить своих ближних. Именно ближних-то, по-моему, любить и невозможно, а разве лишь дальних». Вечно у нас какие-то, мягко говоря, нестыковки с ближайшими нашими соседями, зато с дальними – Венесуэлой или, скажем, Индонезией – все в полном ажуре. Облупилась позолота фонтана дружбы народов, заложенного некогда в Советском Союзе, чистая родниковая вода иссякла в нем, которую не слишком-то благополучно заменили потоками углеводорода. Ностальгировать по тем далеко не светлым временам нам тоже, собственно, не с руки. Но от рухнувших империй всегда остаются какие-то потайные дверцы и ходы, шкатулки и коробочки, веревочки и узелочки – будь то культурные связи, простые человеческие отношения, неожиданные скрещения судеб и пересечения дорог. По мере наших слабых сил мы в «Фамильном древе Брестчины» и пытаемся свести воедино эти веревочки и узелочки, вдалеке от магистральных трубопроводов.
В одном из давних наших очерков мы рассказали о судьбе литовского языковеда, реформатора и «отца» литературного литовского языка Йонасе Яблонскисе, который на протяжении ряда лет преподавал в гимназии Брест-Литовска. История Владимира Бутлера, или на литовский манер – Владаса Бутлериса, может быть, не такая возвышенная, зато по-своему занимательная.
Из глубины веков
Известное дело, дворянство хлебом не корми – дай только повоевать. Мне бы шпагу, как говорится, да коня. Вот и далекому предку нашего героя – ирландскому дворянину Уолтеру Батлеру не сиделось на своих угодьях во время первой, по-настоящему большой, европейской войны – Тридцатилетней. Воевал он на стороне великого полководца, генералиссимуса Альбрехта Валленштейна, правда, затем вроде бы поучаствовал в заговоре против него. А уж после окончания войны так и вовсе остался на близких к нашим широтам и осел и корни дальнейшие распустил на литовских землях. То есть, этот романтический флер и жажда приключений были присущи нашему герою, что называется, генетически.
Но чтоб не зависать на рыцарских турнирах, мушкетерских дуэлях и тому подобных ярмарках тщеславия, а поскорее перебраться к нашим временам, скажем, что бабка героя принадлежала к роду Пилсудских. А отец его – Фаддей – по образованию был дорожным инженером и, будучи человеком либеральных взглядов, приобрел огромный авторитет среди крестьян и помещиков. В1861-м, после отмены крепостного права, он был избран мировым посредником. А уж во время непосредственно восстания 1863 года Фаддей Бутлер (к тому времени саксонское произношение фамилии, видимо, позабылось) не только выказывал сочувствие, но и напрямую помогал восставшим. За что и поплатился. Сослало царское правительство либерала в Казанскую губернию, естественно, с конфискацией имущества.
На азиатских ветрах
Вот таким образом и занесло потомка ирландских дворян на азиатский континент. Владимир Бутлер явился на белый свет 23 апреля 1867 года в городе Цивильске, относившийся тогда к Казанской губернии (ныне – Чувашия).
Ссылка, конечно, не тюрьма, но лишений и невзгод семья натерпелась. И холодно, и голодно. Мать, как он сам потом писал, заболела здесь туберкулезом. В конце концов, после нескольки прошений на высочайшее имя, им было позволено жить в Нижнем Новгороде.
В Нижнем же Володя получил начальное образование – окончил гимназию. С детства «наглотавшись слезы и сырца», он решает идти по коммерческой части и поступает в торговое училище в Санкт-Петербурге. Родителям позволили вернуться в родные места. В наши края, кстати, в Иваново, где у близких родственников жены Фаддея оставалось какое-никакое имущество. В Иваново они и провели остаток своей жизни.
В принципе по дальнейшей жизни Владимира Бутлера можно снимать многожанровый сериал под названием «Долгая дорога домой». Приключения, детектив, мелодрама – все, что пожелаете, на любой вкус.
Из негоциантов – в юнкера
Столичная жизнь сильно отличается от провинциальной. Оно и сейчас заметно, а уж тогда и подавно. «Экипажи, скачки, рауты, вояжи» и прочие развлечения. Но только не для торгового сословия. Новоиспеченный негоциант, видимо, тоже возжелал этого блеска светской жизни. Ну а самый прямой и короткий путь к подобному роду радостям – военный. Юноша забрасывает торговые дела и поступает в Тверское кавалерийское училище. Вот вам и первый зигзаг судьбы. Сколько их еще будет!
Полицейский
Учеба и два года службы в действующей армии… То ли не сильно впечатлили молодого офицера, то ли, как обычно это бывает в юности, на смену одним увлечениям приходят другие. Второй зигзаг Владимира Бутлера: перевод в полицейское управление. Моральные аспекты такого рода деятельности сына ссыльного либерала, видимо, не сильно допекали. Одним из первых назначений на этом поприще было как раз в Брест-Литовск, на должность помощника полицейского пристава городского управления, коим в ту пору был Аполлон Андреевич Крестовоздвиженский. Было это в 1892 году. Понадеемся, что служба для него в нашем городе была не слишком обременительной. Городок небольшой, спокойный. По большей части еврейский. Что тут было разбирать в судах, окромя споров по долговым обязательствам? Хотя кто его знает, где сейчас достанешь сводки по преступности тех лет? Вот ведь и городская тюрьма имелась. Значит, было кого сажать, свято место пусто не бывает.
Белорусский особый батальон_Каунас_начало 20-х годов
Видимо, на службе хорошо себя зарекомендовал. Потому как дальше пошел по карьерной лестнице вверх. Исполнял должность полицеймейстера в Екатеринославле, Кутаиси и Якутске. До Первой мировой войны еще успел послужить в администрации на золотых приисках бассейна реки Лены. Откуда и был мобилизован вновь в действующую армию с началом войны. Но, судя по всему, воевать довелось ему недолго. Серьезное ранение и, как следствие, демобилизация.
На родине отца
Так оно по большей части и бывает. Жизнь налажена, служба идет, семья, дети, всё как полагается. И в одночасье всё рушится. Сначала война, потом революции одна за другой. Опять, как в детстве, голод и холод, и мысли только о том, чтобы выжить. Мытарства по городам и весям рухнувшей империи, которой служил верой и правдой, словом и делом…
В 1919 году бывший сын ссыльного либерала, участвовавшего в польском восстании и бывший полицеймейстер, пожалуй, что впервые, оказывается в родных местах своего отца, в Литве. Вместе со второй женой и тремя дочерьми поселяется в Каунасе. Чем заниматься человеку в 52 года, если у тебя за спиной только военная да полицейская карьера?
Владимир Бутлер отправляется в леса под Каунасом, где в это время собирался белорусский батальон Литовской армии. А одним из тех, кто искал, скажем так, финансирование и набирал людей в этот батальон, был уроженец Брест-Литовска Вячеслав Разумович, о котором мы как-то рассказывали в одном из наших опусов. Интересно, встречались ли они? Говорили между собой? Правда, Бутлер лет на двадцать старше был Разумовича и, когда начинал службу в Брест-Литовске, тому было года три-четыре от рождения.
Но и жизнь в родных местах счастья ему не принесла. Борьба за выживание, существование на грани нищеты. Правда, понемногу стал осваивать литовский язык. Но и юношеские навыки пришлось вспомнить. Кем только не зарабатывал на хлеб себе и своим родным: торговал, был развозчиком молока, хватался за любую работу. Между тем, стал писать статьи в русскоязычной прессе Каунаса. Так десять лет и прошли в мытарствах и лишениях, пока не перебрался в Ригу.
Издательство «Школа жизни» и роман «За что?»
В Риге шестидесятилетний, изрядно побитый жизнью, но не опустивший руки старик нашел себе новое применение. Во-первых, затеял издательство с говорящим названием «Школа жизни». В то время в Риге существовало много мелких издательств, которые выпускали книги русских авторов, живших в эмиграции. «Школа жизни» было одним из таких. Бутлер издал роман весьма сомнительного автора Л. Кормчего «Гений мира». Издал сборник литовских сказок в переводе Ф. Шуравина и с предисловием Константина Бальмонта. Сохранилась переписка между Шуравиным и Бальмонтом относящаяся к процессу издания этого сборника. Бальмонт чуть ли не в каждом письме просит своего корреспондента, чтобы тот всячески надавил на Бутлера, дабы ускорить издание книги. Она-таки вышла.
Но, думается, «Школа жизни» было издательством главным образом «для себя». В нем новоиспеченный писатель издавал романы собственного сочинения. Были они написаны по-русски, а затем переведены на литовский, видимо, самим автором, понаторевшем в родном языке своего батюшки. Романы эти были основаны на автобиографическом материале и живописали быт ссыльной литовской семьи. Уже и в названии одного из романов – «За что?» – видятся, с одной стороны, тени вечных русских вопросов: что делать и кто виноват, а с другой, – укор, не знаю, небесам, что ли…
Еще, как пишут литовские литературоведы, Бутлер занимался историей семьи маршала Пилсудского, к чьему роду принадлежала и его бабка, и собирался писать об этом следующую книгу.
Круг жизни замкнулся. Окружность эта была, прямо скажем, неровная. Как, впрочем, она должна быть у людей авантюрного склада характера. Но цельность этой человеческой жизни все-таки просматривается.
Следы Владимира Фаддеевича Бутлера в тридцатых годах теряются. Каким-то образом он оказался в Чехии, в городке Млада-Буки, где и скончался, не дожив несколько месяцев до окончания Второй мировой войны.
