Конечно, Антон Девиер -- не совсем камчатский ссыльный. Но нам

он интересен потому, что командовал Охотским портом, которому подчинялась Камчатка

Девиер

сын португальского еврея, переселившегося в Голландию и здесь крестившегося, родился в 1682 году. После смерти отца, оставшись круглым сиротой и без всяких средств, Дивиер поступил юнгой в голландский флот и в 1697 году находился на корабле, которым командовал, во время пребывания своего в Голландии, Петр Великий на морских маневрах, устроенных для государя амстердамскими властями. Своею красивою внешностью, ловкостью и расторопностью Дивиер обратил на себя внимание Петра, который предложил молодому юнге поступить к нему в услужение, обещая, если он будет служить честно и верно, позаботиться о его дальнейшей судьбе. Дивиер с радостью согласился и на другой же день был зачислен в штат царской прислуги "пажом". Петр не ошибся в своем выборе. Дивиер, действительно, оказался способным, исполнительным и честным слугой. Не обладая большим умом, он был, однако же, смышлен, вкрадчив, бескорыстен, неутомим и, кроме всего этого, отличался живым, веселым характером. Благодаря таким качествам, он скоро заслужил расположение государя, был сделан сперва царским денщиком, а затем генерал-адъютантом, что, по тогдашнему воинскому уставу, равнялось чину полковника. Освоившись с русским языком и обычаями, войдя в круг людей, приближенных к царской фамилии, Дивиер все-таки чувствовал себя чуждым в высшем обществе, которое относилось весьма холодно к португальскому выходцу. Он решил преодолеть это препятствие женитьбой. Обратить свои искательства в среду родовитых боярских семей он не смел, зная, что его еврейское происхождение явится здесь непреодолимой препоной; оставалось пробовать счастья у новой аристократии, созданной Петром из разночинцев, выдвинувшихся на высшие ступени государственной иерархии своею службою и дарованиями. У всесильного и самого выдающегося представителя этой аристократии, князя Александра Даниловича Меншикова, была сестра Анна, не особенно красивая и уже в годах, почти потерявшая надежду выйти замуж, так как гордый и зазнавшийся князь постоянно находил всех сватавшихся к ней женихов не достойными породниться с ним. Красивому и ловкому португальцу удалось без особенных усилий влюбить в себя перезрелую девушку. Чтобы достичь своей цели, он предварительно соблазнил ее, а затем уже явился к Меншикову и, сознавшись во всем, просил ее руки. Меншиков пришел в страшный гнев. Вне себя, он бросился на Дивиера, избил его и, не довольствуясь этим, позвал своих челядинцев и велел им бить насмерть непрошенного жениха. Несчастному Дивиеру едва удалось вырваться из рук людей Меншикова. Избитый и окровавленный, он бросился с жалобой прямо к государю. Петр принял близко к сердцу это дело, позвал Меншикова и, не принимая никаких возражений, велел ему в течение трех дней обвенчать сестру его с Дивиером. Понятно, что после такого происшествия между всесильным временщиком и навязанным ему родственником возникла непримиримая ненависть. Оба, разумеется, внешним образом скрывали ее, но в душе только ждали удобного случая погубить друг друга. Петербург сделался столицей, в сущности, с 1710 года, когда Петр Великий окончательно перебрался в него с семьей, сосредоточил здесь высшую администрацию и повелел переслать сюда на постоянное житье мастеровых людей из центров России, с их семействами, в числе 15000 человек, и построить для них на средства казны жилища. Вследствие этого, город начал быстро обстраиваться и через несколько лет народонаселение его определялось уже приблизительно в 35000 оседлых жителей. Разнообразные меры государя к улучшению внешнего быта населения новой столицы, развитию в ней промышленности и торговли, устройству благообразия и благочиния, потребовали создания особого учреждения, которое наблюдало бы за точным исполнением всех этих мер. Такое учреждение явилось в лице первого в России генерал-полицеймейстера и подведомственной ему канцелярии. Петр нашел, что наиболее подходящим человеком для столь ответственной должности был Дивиер, в честности и распорядительности которого он имел уже немало случаев убедиться. 27 мая 1718 года состоялся следующий высочайший указ сенату: "Господа сенат! Определили мы для лучших порядков в сем городе генерал-полицеймейстера, которым назначили нашего генерал-адъютанта Дивиера; и дали пункты, как ему врученное дело управлять. И ежели против оных пунктов чего от вас требовать будет, то чинить. Также всем жителям здешним велите публиковать, дабы неведением никто не отговаривался. Петр." Хотя о деятельности Дивиера, как первого генерал-полицеймейстера сохранились лишь отрывочные и случайные сведения, тем не менее и по ним можно вывести заключение, что он вполне оправдал ожидания государя и был энергическим, усердным и толковым исполнителем стремлений Петра устроить новую столицу по образцу европейских городов. Необходимо заметить, что Петербург того времени был не что иное, как окруженное лесом болото, среди которого пролегали местами непроходимые от грязи и ночью совершенно темные улицы, с разбросанными на обширном пространстве лачугами и наскоро сколоченными хижинами; только кое-где, на Адмиралтейской стороне и около Петропавловской крепости, встречались барские дома, построенные на голландский манер. Состав населения был самый разнообразный: рабочие и мастеровые, насильно согнанные со всех концов России, мелкие торговцы всякой всячиной, солдаты, иностранные шкипера и матросы, чухонцы, колодники и разный сброд, искавший заработка и наживы; пьянство, разврат, воровство, насилие и грабежи, были обычным явлением и постоянной угрозой для обывателей. При Дивиере был сформирован первый полицейский штат, состоявший из 10 офицеров, 20 унтер-офицеров и 160 нижних чинов; устроена пожарная часть, для которой медные трубы выписаны из Голландии; поставлено в разных местах 600 фонарей, освещавшихся конопляным маслом; замощены камнем главные улицы; заведены фурманщики для своза с улиц нечистот и навоза; обращено особенное внимание на свежесть продаваемых съестных продуктов, причем постановлено, чтобы все торговцы носили "белый мундир" по образцу: "для прекращения воровских приходов и всяких непотребных людей" учреждены по концам каждой улицы шлагбаумы, при которых находились караулы; просивших милостыню велено ловить и, по наказании батогами, высылать из города; установлены штрафы за необъявление о приезжающих и отъезжающих, за принятие в работы людей без паспортов, за азартную игру или пьянство, за пение на улицах, за неосторожную езду, за неисправное содержание печей и дымовых труб и т. д. Дивиер каждый день объезжал город, лично наблюдал за порядком и соблюдением установленных правил. По словам голштинского камер-юнкера Берхгольца жившего в Петербурге в конце царствования Петра Великого, он отличался своей строгостью и внушал обывателям такой страх, что они дрожали при одном его имени. Деятельность Дивиера была оценена государем, который произвел его, 6 января 1725 года, в генерал-майоры. 28 января 1725 года, Петр Великий умер, не успев сделать никаких распоряжений относительно престолонаследия. Благодаря быстрым и верно обдуманным мерам, своевременно принятым Меншиковым, Екатерина I была провозглашена самодержавной императрицей. Несмотря на неограниченное влияние, приобретенное вследствие этого Меншиковым на Екатерину, Дивиер был защищен от его вражды личным расположением государыни, к которой имел свободный доступ во всякое время, считаясь в царской семье как бы домашним человеком. Екатерина любила веселого португальца, забавлявшего ее своими шутками и неистощимыми рассказами. Оставаясь генерал-полицеймейстером Дивиер получил 21 мая 1725 г. орден св. Александра Невского, 24 октября 1726 г. возведен в графское достоинство, а 27 декабря того же года, пожалован чином генерал-лейтенанта. Кроме своих прежних обязанностей, Дивиер исполнял разные другие поручения, по указанию императрицы, и, между прочим, был даже послан в 1727 г. в Курляндию отстаивать русские интересы. Почему именно была возложена такая дипломатическая миссия на Дивиера, трудно объяснить, но для характеристики его необходимо сказать о ней несколько слов. В Курляндии, составлявшей тогда ленное владение Польши, проживала вдовствующая герцогиня Анна Иоанновна, а герцогом номинально числился последний потомок Кетлера, шестидесятилетний герцог Фердинанд, пребывавший, вследствие неприязни к нему курляндского дворянства, в Данциге. Ввиду престарелого возраста Фердинанда, курляндцы решили еще при его жизни избрать себе нового герцога. На собранном в Митаве сейме герцогом был избран побочный сын короля польского и саксонского Августа II, граф Мориц Саксонский, причем избиратели предложили Анне Иоанновне вступить в брак с новым герцогом. Мориц являлся нежелательным кандидатом как для Польши, так и для России. В Гродно был немедленно созван польский сейм, который постановил уничтожить избрание Морица, а решение о дальнейшей судьбе Курляндии отложить до смерти герцога Фердинанда. Такое постановление Гродненского сейма, указывавшее на возможность присоединения Курляндии к Польше, произвело сильное впечатление на курляндцев. С одной стороны, усилилось раздражение против Польши, грозившее явным сопротивлением; с другой раздались голоса, убеждавшие покориться тяжелой необходимости и слиться с Польшей. Подобная развязка была бы в высшей степени невыгодна для России, и потому императрица поручила Дивиеру отправиться в Митаву и уверить курляндцев, что мы готовы защищать их самостоятельность и право избирать герцога, лишь бы он не принадлежал к саксонскому дому. Вскоре по приезде Дивиера в Курляндию, Мориц, продолжавший оставаться в Митаве и упорно отказывавшийся подчиниться постановлению Гродненского сейма обратился к нему с письмом, в котором прямо предложил ему 10000 экю за то, чтобы он содействовал браку его с Анной Иоанновной и одобрению Россией его избрания. Известно, что тогдашняя политика основывалась главным образом на подкупе и политические деятели не считали взяточничество безнравственным. Поэтому и предложение Морица не представляет ничего необычайного. Ответ Дивиера настолько ярко рисует его бескорыстие, что мы приводим этот документ полностью: "Полученное мною сего числа письмо, — отвечал он по-немецки, — повергло меня в удивление и чувствительное волнение, тем более, что, благодаря Бога, все мое предшествующее поведение может служить доказательством, что я неспособен не только за несколько тысяч рейхсталеров, но и за сокровища всего света сделать хотя самомалейшее отступление от поручения возложенного на меня инструкцией моей всемилостивейшей государыни. Это странное предложение, равно как и тому подобные искушенья, предполагающие подлые и низкие чувства в том, к кому они относятся, оскорбительны для честного человека. В вышеупомянутом деле, в котором ее величество удостоила меня избрать мелким орудием своей воли, я буду без всякого уважения к видам частных лиц и чуждым интересам, равно как и без всякого постороннего вознаграждения, исполнять свои обязанности, как следует честному человеку. Но если бы дело это обратилось и в вашу пользу, то всякий и без того должен получить то, к чему приличие обязывает. Ваш почтительный и покорнейший слуга, граф Дивиер". В то время, как Дивиер вел в Митаве переговоры с разными влиятельными лицами и старался увеличить число сторонников России, в Петербурге совершилось событие, отразившееся роковым образом на его судьбе. Здоровье Императрицы Екатерины I было уже давно потрясено, и в начале 1727 г. появились признаки не предвещавшие хорошего исхода. На сцену снова выступил вопрос, имевший громадное значение для многих: кто будет наследником престола, одна ли из двух дочерей Екатерины, или двенадцатилетний великий князь Петр Алексеевич, сын царевича Алексея Петровича. В разрешении этого вопроса был особенно заинтересован Меншиков. Стремясь сохранить за собою ту неограниченную власть, которую он приобрел при Екатерине, Меншиков задумал женить Петра на своей старшей дочери и, возведя его на престол, управлять государством, до его совершеннолетия, на правах регента. Екатерина, всем обязанная Меншикову, уступила его настойчивым просьбам и согласилась на предложенную им комбинацию. Вопрос этот был решен в марте 1727 г. и решение его привело в ужас всех, к кому Меншиков относился враждебно. При дворе составилась партия, поставившая себе целью всеми средствами противодействовать честолюбивым замыслам Меншикова. Во главе ее находились герцог Голштинский, граф П. А. Толстой, И. И. Бутурлин, А. Л. Нарышкин, Скорняков-Писарев, Ушаков, князь И. Долгоруков. В это время вернулся в Петербург Дивиер. Он был поражен, узнав о том, что произошло при дворе в его отсутствие. Смертельный враг его, от которого нельзя ждать пощады, делается тестем будущего Императора! Екатерина умрет, и тогда у Меншикова будут развязаны руки; он прежде всего обрушится на своих недоброжелателей и уничтожит их. Предвидя свою гибель, Дивиер не только присоединился к партии враждебной Меншикову, но сделался одним из самых деятельных ее членов. Между тем, пока враги Меншикова переговаривались и обдумывали план действия, решительная минута наступила ранее, нежели ее ожидали. 30 апреля у императрицы открылась горячка. Меншиков безотлучно находился при больной, никого к ней не допускал, подносил к ее подписи указы и сочинил для нее духовное завещание, по которому престол переходил к малолетнему Петру с обязательством жениться на дочери Меншикова, Марии. Таким образом, Меншиков достиг исполнения всех своих планов; оставалось лишь поскорее отделаться от врагов и он нетерпеливо добивался случая, который дал бы ему возможность одним разом сокрушить их. Случай этот не замедлил представиться, благодаря нескольким неосторожным словам, сказанным Дивиером, во дворце, великому князю и цесаревнам. Он был арестован, подвергнут пытке и, вздернутый на дыбу, после двадцать пятого удара повинился во всем, назвал всех своих единомышленников и сообщил свои разговоры с ними. Тотчас же была назначена следственная комиссия, которую Меншиков так торопил, что она закончила все дело в десять дней. В докладе, представленном ею, было сказано, что преступники дерзали определить наследника российского престола по своему произволу и замышляли противиться сватанью великого князя, происходившему по высочайшей воле. 6 мая, за несколько часов до кончины, императрица слабеющей рукой подписала указ о наказании виновных: "Дивиера и Толстова, лишив чина, чести и данных деревень, сослать: Дивиера в Сибирь, Толстова с сыном в Соловки; Бутурлина, лиша чинов, сослать в дальние деревни; Скорнякова-Писарева, лиша чинов, чести, деревень и, бив кнутом, послать в ссылку; Нарышкина лишить чина и жить ему безвыездно в деревне; Ушакова определить к команде, где следует; князя И. Долгорукова, отлучить от двора и, унизя чином, написать в полевые полки". Сдавая этот указ для исполнения, Меншиков велел приписать к нему слова: "Дивиеру, при ссылке, учинить наказание, бить кнутом". 25 мая приговор был приведен в исполнение. По словам очевидца, несчастного Дивиера, еще не оправившегося от пыток, наказывали с таким рассчитанным зверством, что каждый удар на спине ложился один к другому и не осталось ни одного места, не тронутого кнутом. Меншиков не пощадил и свою сестру. Ей было велено ехать на жительство, с четырьмя малолетними детьми, в деревню. Пожалованная Петром Великим Дивиеру за службу, в Ямбургском уезде, деревня Зигорица была отобрана и подарена штаб-лекарю Ягану Шульцу. Ненависть Меншикова к Дивиеру и Скорнякову-Писареву, с которым у него также были старинные счеты, не удовлетворилась понесенными ими унижением и позором. Со свойственной ему жестокостью, он придумал для них новую пытку, назначив местом ссылки обоих Жиганское зимовье, в Якутской области, на пустынном берегу Лены, в 9000 верстах от Петербурга и 800 от Якутска. В этом безлюдном месте, куда только изредка наезжали подъячий и переводчик для сбора ясака с окрестных якут и тунгусов, ссыльные были совершенно отрезаны от всего мира, нуждались во всем необходимом, по целым месяцам были вынуждены питаться одним хлебом и рыбой, и даже редко могли видеться друг с другом, потому что сторожившему их караулу было строго приказано не допускать общения их с кем бы то ни было. Падение Меншикова, царствование Петра II и воцарение Анны Ивановны прошли для них бесследно. Неизвестно, почему Анна Ивановна и Бирон не захотели облегчить участи Дивиера. Может быть у него были какие-нибудь неприятные столкновения с ними во время посылки его в Курляндию, или, зная его за преданного слугу семьи Петра Великого, они боялись, что, вернувшись в Петербург, он явится деятельным сторонником устраненной от престола и любимой народом цесаревны Елисаветы. Счастье улыбнулось Скорнякову-Писареву ранее Дивиера. По окончании первой экспедиции капитан-командора Беринга в Камчатку, правительство нашло необходимым учредить в Охотском порту особое управление, и устроить при устье р. Охоты порт. Дельных администраторов в Сибири не было и Беринг указал на Скорнякова-Писарева, как на человека подходящего и способного, тем более, что, находясь при постройке Ладожского канала, он хорошо изучил инженерное и водное искусство. 23 апреля 1737 г. Скорняков-Писарев был назначен командиром в Охотск, причем ему назначено 300 p. жалованья в год и поручено, главным образом, заселить Охотск, завести там верфь, устроить пристань, построить суда и приложить старание о развитии там хлебопашества. Скорняков-Писарев был, действительно, человек очень способный и умный, но, вместе с тем, вздорный, неуживчивый, без всяких нравственных правил, не чистый на руку. Вскоре по прибытии в Охотск, у него начались пререкания с Берингом и капитаном Шпанбергом, возникли недоразумения с подчиненными, посыпались жалобы и доносы. Он предавался пьянству и разврату, брал взятки, не выдавал служащим жалованья, был жесток до зверства и т. п. Слухи о бесчинствах Писарева дошли, наконец, до императрицы и 13 апреля 1739 г. последовал указ: "На место в Охотске командира Григория Скорнякова-Писарева, определить из ссылочных Антона Дивиера, а жалованье давать по тому ж, как определено Скорнякову-Писареву". Отправляя Дивиера в Охотск, сибирский приказ предписал ему "по прибытии в Охотск, сменить Писарева, и поступать во всем по его инструкции. А Писарева, по смене, держать под арестом, а о доносах Беринга, Шпанберга, и его, Писарева, друг на друга, исследовать накрепко". Когда именно приехал Дивиер в Охотск, неизвестно, но первое донесение его оттуда было послано в ноябре 1740 г. Он нашел Охотский порт и команду в самом бедственном положении: "люди претерпевали голод, малым пропитанием едва дни живота своего препровождали". С обычной своей энергией и добросовестностью Дивиер принялся за устранение беспорядков и злоупотреблений и приведение в порядок вверенного ему дела. Он употребил все средства порта на постройку необходимых зданий и судов, снарядил Беринга всем нужным для его второй экспедиции и даже завел школу, которая впоследствии послужила основанием штурманскому училищу сибирской флотилии. Арестовав, по вступлении своем в должность, Писарева, он описал его имущество, продал часть с аукционного торга и вырученные деньги употребил на удовлетворение команды жалованьем, которого она не получала несколько лет. При следствии, Дивиер раскрыл все злоупотребления своего предшественника и донес о них сенату. Донесение это было получено в Петербурге за несколько дней до вступления на престол Елисаветы Петровны и послужило им обоим в пользу. Императрица вспомнила о них и 1 декабря 1741 г. состоялся именной указ: "Обретающимся в Сибири Антону Дивиеру и Скорнякову-Писареву вины их отпустить и из ссылки освободить." Указ этот был получен в Охотске 26 июня 1742 г., а 11 июля Дивиер сдал свою должность и выехал в Россию. По приезде в Петербург, высочайшим указом 14 февраля 1743 г. ему возвращены чин генерал-лейтенанта, орден Александра Невского и графское достоинство, с назначением снова генерал-полицеймейстером, а 15 июля следующего года он был произведен в генерал-аншефы. Кроме того, императрица пожаловала ему 1600 душ крестьян, из имения Меншикова, и Ревгунский погост 180 дворов. Но Дивиеру не долго пришлось пользоваться возвращенными ему благами жизни. Пятнадцатилетние страдания и лишения совершенно надломили его здоровье; он постоянно хворал и умер 24 июня 1745 года. Тело его погребено на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры, но теперь уже нельзя отыскать его могилы. {Половцов} Дивиер, граф Антон Мануилович (di Vier, год рождения неизвестен) — сын португальского еврея, переселившегося в Голландию. Служа юнгой в голландском флоте и находясь в 1697 г. на корабле, которым командовал Петр Великий во время морских маневров, устроенных для него голландскими бургомистрами, Д. своей ловкостью и расторопностью обратил на себя внимание Петра и был взят к нему в пажи. Успев скоро приобрести расположение государя, Д. был сделан царским денщиком, а затем, быстро возвышаясь, достиг, в 1718 г., чина бригадира и звания генерал-адъютанта. Он сделал предложение сестре Меншикова, Анне Даниловне, страстно влюбившейся в красивого португальца; но Меншиков грубо отверг его искательство. Тогда Д. соблазнил свою невесту и после этого вторично просил ее руки. Оскорбленный Меншиков велел своим слугам схватить Д. и бить его насмерть. С трудом вырвавшись из их рук, Д. бросился с жалобой к царю. Петр принял его сторону и велел Меншикову немедленно обвенчать сестру с Д. В 1718 г. д. был назначен на вновь учрежденную должность генерал-полицеймейстера в СПб., причем он был подчинен непосредственно сенату и ему дана составленная самим Петром инструкция. Приведение в благоустройство новой столицы было делом нелегким. Петербург того времени представлял собой не что иное, как окруженное лесами болото, среди которого пролегали местами непроходимые от грязи и ночью совершенно темные улицы, с разбросанными на обширном пространстве и наскоро сколоченными хижинами. Состав населения, доходившего до 35000 человек, был самый разнообразный: рабочие и мастеровые, насильно согнанные со всех концов России; мелкие торговцы; солдаты; иностранные шкиперы и матросы; колодники, разношерстный сброд, искавший заработка и наживы, и т. п. Пьянство, разврат, воровство, насилия и грабежи были обычным явлением. По словам голштинского камер-юнкера Бергхольца, жившего в Петербурге в конце царствования Петра Великого, Д. славился своей строгостью и одно имя его приводило городских обывателей в трепет. Императрица Екатерина I особенно благоволила к Д., жена которого состояла при ней гоф-фрейлиной. 24 октября 1726 г. он был возведен в графское достоинство, а 27 декабря того же года назначен сенатором, с оставлением в должности ген.-полицеймейстера. Когда против замыслов Меншикова относительно брака будущего императора (Петра II) с его дочерью образовалась целая партия, Д., предвидя, что смертельный враг его, породнившись с императором и достигнув неограниченной власти, не даст ему пощады, поспешил примкнуть к этой партии. Меншиков, добившись от Екатерины I завещания в желательном для него смысле, поспешил одним ударом покончить со своими врагами. Прежде всех, 26 апреля 1727 г., был арестован Д., и для суда над ним назначена особая комиссия. Подвергнутый жестокой пытке, он выдал всех своих товарищей. По приказанию Меншикова комиссия окончила дело в десять дней. В докладе, представленном ею, подсудимые были обвинены в том, что "дерзали определять наследника престола по своему произволу и замышляли противиться сватанью великого князя, происходившему по Высочайшей воле". За несколько часов до кончины Екатерина подписала указ о наказании виновных. Д. был приговорен к лишению чинов, чести, имущества, публичному наказанию кнутом и ссылке в Сибирь. Приговор был немедленно приведен в исполнение без всякого милосердия, а местом ссылки Д. и его приятеля генерал-майора Скорнякова-Писарева назначено Жиганское зимовье, в Якутской области, в 9000 вер. от Петербурга. Ссыльные были совершенно отрезаны здесь от всего мира, нуждались во всем необходимом, по целым месяцам должны были питаться одним хлебом и рыбой и даже редко могли видеться друг с другом, потому что сторожившему их караулу было строго приказано не допускать общения их с кем бы то ни было. Падение Меншикова, смерть Петра II и восшествие на престол Анны Ивановны прошли для Д. бесследно. В 1731 г., по окончании первой экспедиции Беринга на Камчатку, правительство нашло необходимыми учредить в Охотском остроге особое управление, независимое от Якутска, и устроить при устье реки Охоты порт. По указанию Беринга, главным командиром Охотска был назначен Скорняков-Писарев; но, приехав на место, он предался пьянству и разврату, брал взятки, морил голодом команду и т. п. Между ним, Берингом и якутским воеводой Жадовским возникли пререкания и ссоры, дошедшие наконец до Петербурга. 13 апреля 1739 г. последовал указ о назначении командиром в Охотске Д., которому велено исследовать действия его предшественника. Д. арестовал Скорнякова-Писарева и с обычной своей энергией и добросовестностью принялся за устранение беспорядков и злоупотреблений. Он употребил все средства на постройку необходимых зданий и судов, снарядил всем нужным Беринга для его второй экспедиции и завел Школу, которая послужила основанием Штурманскому училищу сибирской флотилии. Школа эта существовала сто лет и была рассадником образования для всего сев.-вост. края Сибири. Донесение Д. о злоупотреблениях Скорнякова было получено в сенате за несколько дней до восшествия на престол Елизаветы Петровны. Прочитав его, императрица вспомнила о них обоих и приказала освободить из ссылки. Указом 23 апреля 1743 г. Д. были возвращены чины, орден и графское достоинство, с повелением по-прежнему исправлять должность ген.-полицеймейстера, а 24 декабря того же года ему пожалованы 1800 душ из отписных имений Меншикова. † в 1745 г. См. "Первый петербургский генерал-полицеймейстер", С. Шубинского ("Исторический Вестник", 1892, май); "Словарь русских достопамятных людей" Бантыш-Каменского, ч. 2; "Петербургская старина" Пекарского ("Современник", 1860, июнь); "Дивьер и Скорняков-Писарев в ссылке" Сгибнева ("Русская Старина", 1876, февраль). С. Н. Ш. {Брокгауз} Дивиер, граф Антон Мануилович генер.-майор с 6 янв. 1725 г., ген.-пор. с 27 дек. 1726 г., генерал-полициймейстер с 1718 г., с 1727—41 г. в Сибири, в ссылке, возведен Елизаветою в графское достоинство и в чин полн. генерала, † 24 июня 1745 г.; р. 1674 г. Дополнение: Дивиер, граф Антон Мануйлов., 29 окт. 1717 г. в звании генер.-адъют., зачислен капитаном Преображ. п. По дневнику Ханенка, † 28 июня 1745 г. и погребен 1 июля. {Половцов}

у первого графа Дивиера, Антона Мануиловича, от брака его с Анной Даниловной Меншиковой, было три сына: Петр, Александр и Антон, и дочь Анна, бывшая фрейлиной при императрице Екатерине I и умершая девицей в молодых летах. Граф Петр Антонович род. в 1710 г. и с двенадцатилетнего возраста был назначен пажом к царевне Анне Петровне, герцогине Голштинской, которую сопровождал в Киль, по отъезде ее из России в 1727 году. По кончине ее, в 1728 г., поступил офицером в голштинскую артиллерию и затем назначен камер-юнкером к герцогу Голштинскому, но в 1737 году вернулся в Россию и был зачислен в русскую армию поручиком, по восшествии на престол Петра III, особенным расположением которого он пользовался, получил разом 9 февраля 1762 г. ордена св. Анны, св. Александра Невского и св. Андрея Первозванного и произведен в генерал-аншефы. По низложении Петра, Дивиер был уволен в отставку, удалился в деревню и умер в 1773 г. Братья его, Александр и Антон, рано вышли в отставку: Александр — гвардии капитаном, а Антон — поручиком и оба жили и умерли в своих поместьях. Все три брата оставили довольно многочисленное потомство: у графа Петра Антоновича было четыре сына и четыре дочери, у Александра два сына и дочь, у Антона сын и две дочери. Родословная графов Дивиеров напечатана в "Российской родословной книге" князя П. В. Долгорукова, т. 3, стр. 136, и в "Истории родов русского дворянства" П. Н. Петрова, стр. 274. Обе родословные значительно разнятся между собой; по удостоверению Петрова, он извлек данные для составления им родословия из официальных документов. Много любопытных сведений о Дивиерах можно найти в "Memoires du prince Pierre Dolgoroukow. Geneve. 1867". стр. 249 и 273. {Половцов}

Село Поветкино
António Manuel de Vieira, Дивиер
Расположено в 7 километрах от Венёва на речке Рябинке. Происхождение названия не известно. Упоминается впервые в писцовых книгах 1571-1572 годов. Входило в Окологородский стан. Бывший волостной центр. Еще в середине XIX века веневский краевед Д.Г. Гедеонов отмечал костромской выговор жителей села. В 1692-1703 годах село и деревня Поветкино принадлежала боярину Федору Алексеевичу Головину.
Ф.А. Головин (1650-1706) - граф, сподвижник Петра I, адмирал (1699) и генерал-фельдмаршал (1700). Подписал Нерчинский договор 1689, участник Великого посольства 1697-98, с 1699 главный руководитель русской внешней политики. Упоминаний о посещении им своих владений в Поветкино нет.
Ф.А. Головин

А.М. Девиер Где-то около 1725 года село переходит во владение к Антону Мануиловичу Девиеру (ок.1682-1745). Родился в 1682 году в Лиссабоне, служил юнгой на военном корабле в Голландии, где и привлек внимание сметливого Петра. За честную и доблестную службу Девиер был произведен в генерал-адъютанты, затем – в чин генерал-поручика. После провозглашения Санкт-Петербурга столицей он возглавил полицейскую службу города. Против воли всесильного князя Меншикова Девиер женился на его родной сестре Анна Даниловне. В 1726 году его возвели в графское достоинство, а вскоре, жертвой придворных интриг, он оказался в сибирской ссылке. Императрица Елизавета вернула Девиера из Сибири и дала ему чин генерал-аншефа.
В 1727 году после ареста Девиера его жене Анне Даниловне (1694 - 1750-е гг.) с детьми было велено "жить в деревнях своих, где она пожелает". Она выбрала села Торохово Тульского уезда и Поветкино Веневского уезда, умерла и похоронена в родовом склепе села Поветкино. Как долго он существовал не известно, в 1858 году священник Андрей Курдюмов сообщал, что "древних склепов под церковью и надгробных памятниках нет" [1]. Имения перешли во владение к старшему сыну - Петру Антоновичу (ок.1710-1773), который иногда бывал здесь.
А.Н. Девиер

План генерального межевания 1790г. За долгие годы проживания в поместьях Тульского и Веневского уездов Девиеры органично вросли в среду местного дворянства. В одном из документов 1751 года упоминается выразительный факт: жена веневского воеводы Дмитрия Кирилловича Данилова была "воспитана в доме помещика ... покойнаго генерала и ковалера графа Антона Мануиловича Девиэра и выдана за него, Данилова, с награждением".
В конце XVIII века Поветкино унаследовал младший сын Петра Антоновича - Петр Петрович. Сохранились документы дела о возврате его жене, Екатерина Николаевне (Пашковой), 10000 рублей приданого. Дело в том, что Пётр Петрович в 1798 г. заложил почти все недвижимые имения: село Рождественское Поветкино тож, дер. Поветкину и сц. Пахомовское Веневского уезда Тульской губернии. Супруга, Екатерина Николаевна, опасаясь, что он может растратить 10000 тысяч рублей, полученных за ней в приданое, обратилась сначала в Тульское губернское правление о взыскании с мужа этих денег, потом лично к императору, в результате чего Правительствующий Сенат указом от 25 мая 1799 г. повелел «…должное исполнение учинить тому губернскому правлению, в ведомстве которого оной графини Девиеровой муж в жительстве находится». Несмотря на это, ещё в 1801 г., как писала Екатерина Николаевна, «хотя … было предписано о исполнении того именного повеления веневским уездному и земскому судам, но оставалось без всякого исполнения, потому что означенный муж мой всегда был под протекцией бывшего Тульского гражданского губернатора господина Граве».
Ещё в писцовых книгах 1571-1572 годов упоминается деревянная церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы. В 1766 году она "тщанием" графа Петра Антоновича Девиера была выстроена в камне. Здание церкви имело два этажа.
В 1784 году были устроены два придела на средства его сына Петра Петровича. Храм длительное время существовал в первоначальном виде, лишь в 1866 годы были обновлены иконостасы. Церковь была разобрана в 1940-е годы жителями Поветкино на стройматериалы.
В 1812 году в рядах Тульского ополчения состоял капитан Девиер. По всей видимости, это был Петр Петрович Девиер, только он имел чин капитана в это время.

Топографическая карта 1861г. В 1790 и 1825 годах в селе упоминается два деревянных господских дома, один бывший дом графа П.А. Девиера, второй детей его брата - Николая и Ивана Александровича Девиера. При них был устроен "иррегулярный" сад из плодовых деревьев.
В начале XX века фруктовый сад принадлежал А.П. Черносвитову. На топографической карте 1861 года в селе обозначено существование ветряной мельницы.
По состоянию на 1937 год в селе существовало три сельскохозяйственных артели: "им. Кирова", "им. Ворошилова", "им. Сталина".
В 1941 году с 24.11 по 9.12 село было оккупировано немецкими войсками. На фотографии справа Хрущев Василий Филиппович (ок.1891-1941). Родился в Поветкино, до революции работал приказчиком в "Зайцевских номерах" города Венева. В 20-30-х годах работал заведующим продуктовыми магазинами сначала в Епифани, а потом во Внуково. В начале войны вернулся в свой дом в Поветкино. Во время оккупации выбран односельчанами старостой села. Расстрелян в Веневской тюрьме после освобождения Поветкино Красной армией, как враг народа. Захоронен, видимо, там же у тюрьмы.
Хрущев В.Ф.

Свадьба в Поветкино, 1944 В 1858 году в селе насчитывалось около 50 грамотных крестьян, что для того времени было выше средних показателей, "обучались в домах местного Причта и частично в помещичьих конторах" [1]. В 1895 году здесь существовала школа грамоты, к 1910 году - земская школа. В 1910 году здесь работали две учительницы Рождественская и Денисова, всего обучалось 48 человек2.
В 1 км от села находятся два кургана внесенные в реестр археологических памятников России.

Население села по годам, человек
1790 1816 1858 1916 2004
697* 747* 758 872 258
* с деревней Караулово
Помещики села
Дата упоминания Помещик кол-во дворов
1706 боярин Федор Алексеевич Головин
1726 граф Антон Мануилович Девиер
1766 генерал аншеф граф Петр Антонович Девиер
1784 Петр Петрович Девиер
1790 наследники покойного генерала аншефа и разных орденов кавалера графа Петра Антоновича Девиера 83
секунд майор Николай Александрович Девиер
Иван Александрович Девиер
1811 капитан граф Петр Петрович Девиер 157 душ
граф майор Николай Александрович Девиер 119 душ
граф майор Иван Александрович Девиер 90 душ
1825 капитан граф Петр Петрович Девиер 25
секунд майор граф Иван Александрович Девиер 17
генерал-майорша Александра Николаевна Бартоломеева 20
1858 Варвара Федоровна Фон-Майдель и её муж Карл Карлович
И. Н. Юркин
Тульский Государственный Университет
e-mail: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

________________________________________
ПЕРВЫЕ ДЕВИЕРЫ: ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ И ДОПОЛНЕНИЯ
________________________________________

Целью настоящего сообщения является введение в оборот некоторых уточнений и дополнений, касающихся родственных связей и биографий представителей первых поколений рода графов Девиеров. Большая часть данных извлечена из дел 2-й четверти XVIII в., выявленных в Государственном архиве Тульской области (ГАТО), в фонде Тульской провинциальной канцелярии. Поиск сведений о Девиерах в материалах этого учреждения, насколько нам известно, ранее не производился.
Сведения о роде Девиеров имеются в генеалогических справочниках П.Н. Петрова, кн. А.Б. Лобанова-Ростовского, в публикациях кн. П.В. Долгорукова (1). Состав первых поколений рода описывается в них, в общем, единообразно: основателем рода называется выходец из Португалии, первый генерал-полицмейстер Петербурга, Антон Мануилович Девиер (2) (Антон Эмманюэль Де-Виейра, De Vieira) (ум. 1745), имевший четырех потомков - сыновей Александра, Петра и Антона, а также дочь, фрейлину Екатерины I, имя которой не приводится. Текст паспорта, выданного жене Девиера в 1727 году, упоминает еще одного сына - Ивана (3).
Все выявленные нами дела связаны с сельцом Торхово Тульского у., находящимся в 12 в. от Тулы. К Девиерам оно перешло, по-видимому, от владевших им в начале столетия Ржевских (детей воеводы Т.И. Ржевского, погибшего во время Астраханского восстания 1705-1706 гг.). Впоследствии (в 1730 г.) по поводу сданного в рекруты торховского крестьянина у Ржевского и Девиера возникло спорное дело.
Датированный августом 1725 г. документ (наиболее ранний из обнаруженных) дает следующий перечень чинов и наград А.М. Девиера: генерал-майор, генерал-полицмейстер, кавалер ордена св. Александра Невского, Ея императорского величества генерал-адъютант (4). Титул, естественно, не упоминается: в графское достоинство Девиер был возведен через год с лишним (24 октября 1726 г. (5)). Торхово в 1725 г. принадлежало уже Девиеру; помимо земли и крестьян он владел здесь мельницей.
В мае 1727 г. Девиер был лишен графского титула и отправлен в ссылку в Сибирь. Согласно паспорту, выданному его жене Анне Даниловне (сестре А.Д. Меншикова), ей с детьми велено было "жить в деревнях своих, где она пожелает" (6). В этом же документе по именам названы три отправлявшиеся вместе с ней ее сына: Александр, Антон и Иван (7). В привлеченных нами справочниках годы рождения представителей второго поколения Девиеров, за единственным исключением, отсутствуют; прямо не указано и взаимное старшинство. Некоторые умозаключения на этот счет могут быть сделаны на основе косвенных данных.
С ожиданием первенца молва связывала ускорение свадьбы Девиера и Анны Меншиковой, вызвавшей острое неудовольствие брата. По дате совершения обряда можно было бы приблизительно определить год рождения старшего ребенка, но обнаружить эту дату нам не удалось. Н.И. Павленко, не ссылаясь на источник, упоминает (, что Анна после женитьбы брата на Д.М. Арсеньевой (1706 г., Киев (9) ) года три жила вместе с сестрами Арсеньевыми - следовательно, замуж она вышла не раньше 1709 года. Вскоре, вероятно, родился и первый ребенок. Кто именно? Петр Антонович, по данным и Долгорукова и Петрова, умер в 1773 г., причем Петров добавляет, что в возрасте "60-ти лет с лишком" (10). Из этого заключаем, что родился он не позднее 1712 года, а скорее всего - раньше. С этими ограничениями хорошо согласуется дата рождения Петра Антоновича - 1710 год, приводимая в статье о Дивиерах, напечатанной в "Русском биографическом словаре" (11).
Дата рождения другого сына - Александра - довольно точно устанавливается из упоминаемого Н.И. Павленко мартовского, 1722 года, письма А.Д. Меншикова, содержащего поздравление по поводу рождения у Девиеров племянника, нареченного в его (Меншикова) честь. Таким образом, помещение Лобановым-Ростовским Александра в росписи перед Петром является ошибочным.
Выдворенная из столицы, Анна Девиер поселилась в Торхове, где жила на упоминаемом в документах "помещиковом дворе" (12). Любопытно, что владельцем сельца в начале декабря 1727 г. выборный крестьянин из этой деревни назвал не жену Девиера и не его детей, а самого А.М., - впрочем, без титула и ордена (13). Владельцем сельца в 1728-1729 гг. значился, однако, уже сын Петр, Его королевского высочества герцога Голштинского камер-паж (14). Здесь он, однако, не жил - отправленный в 1727 г. по указу Петра II за границу, он находился на службе у герцога Голштинского с 1729 по 1735 г. (15). Хозяйством в Торхове управляла мать и приказчик. Из тульской вотчины она иногда переезжала в соседний Веневский уезд, где Девиерам принадлежало село Поветкино (16).
Заметим, что наличие у Петра в 1729 г. придворного чина (указанного и в документе 1733 г. (17)) и тот факт, что он был владельцем вотчины, в то время как даже 6 лет спустя для остальных братьев все еще решался вопрос об их образовании, говорит в пользу того, что именно Петр был старшим из сыновей. Участие в организации обучения младших братьев приняло государство: в ноябре 1735 г. тульскому воеводе Тургеневу был направлен сенатский указ, сообщивший ему указ Ея императорского величества "за подписанием" господ кабинет-министров жене Антона Девиера привезти в Петербург его детей Александра и Антона для отдачи их "в науку" (18). Посланный с этим известием в Торхово чиновник Тульской провинциальной канцелярии застал здесь Анну Даниловну собственной персоной (19).
(Из того, что подписку об ознакомлении с указом дал за нее служитель, можно сделать на первый взгляд очевидный вывод о неграмотности хозяйки. Но на копии прошения от 1 декабря 1738 г., сохранившейся в другом деле, значится: "к подлинному челобитью Анна Данилова дочь Девиэрова руку приложила" (20). Итак, в отличие от светлейшего, его сестра владела грамотой?)
Встреченные нами упоминания о проживании А.Д. Девиер в Торхове охватывают период по 1738 г. включительно (21), но, если она была жива и позже, то, вероятно, продолжала жить здесь вплоть до изменений в судьбе мужа, последовавших за указом 1743 г. о возвращении ему чина и титула (22).
Из примечательных документов 2-й половины 30-х гг. отметим один, упоминающий о наличии у сосланного дома в Москве, "в приходе у Красной церкви, что на Полянке". В 1738 г. никто из Девиеров здесь не жил - за домом следил живший здесь на дворничестве крестьянин (23).
Восшествие на российский престол Елизаветы Петровны принесло А.М. Девиеру долгожданное освобождение. Именным указом от 14 февраля 1743 г. ему был возвращен чин генерала-лейтенанта (с назначением с начала года соответствующего жалованья), графское достоинство и орден св. Александра. 28 февраля соответствующий указ поступил из Правительствующего Сената в Московскую губернскую канцелярию, и того же числа последняя постановила сообщить о нем своими указами в Гжатскую и Московскую ратуши, в города Московской провинции, а также и в прочие провинции к воеводам. В Тульскую провинциальную канцелярию он был направлен 15 марта, получен - 21-го. Товарищ провинциального воеводы записал на нем распоряжение чинить по указу и сообщить о нем во все приписные города (24).
За долгие годы проживания в поместьях Тульского и Веневского уездов Девиеры органично вросли в среду местного дворянства. В одном из документов 1751 года упоминается выразительный факт: жена веневского воеводы Дмитрия Кирилловича Данилова была "воспитана в доме помещика ... покойнаго генерала и ковалера графа Антона Мануиловича Девиэра и выдана за него, Данилова, с награждением". Челобитчик, местный помещик И.А. Языков, считал, что это обстоятельство существенным образом влияет на ход его с Девиером спорного дела, разбиравшегося в Веневской воеводской канцелярии (25).
После случившейся летом 1745 г. смерти основателя рода Девиеры не забыли свое тульское сельцо, с которым были связаны полтора десятилетия жизни их рода во время опалы. В Торхове некоторое время в 1750 г. жил граф Антон Антонович Девиер, состоявший в это время на службе в лейб-гвардии Измайловском полку в чине прапорщика. Отпущенный сюда от полка с паспортом до 1 июня 1750 г. (26), к сроку в полк он не возвратился. Полковая канцелярия забила тревогу, но посланец, отправленный в Торхово по распоряжению провинциальной канцелярии, графа здесь уже не застал: тот отбыл в Петербург в первых числах июля (27).
В документах лета - начала осени 1751 г. А.А. Девиер указан уже в качестве того же полка подпоручика (28). Именно он (насчет Петра - не ясно) владел в это время Торховым (29); здесь у него имелся приказчик (30).
В заключении отметим, что не только жизнь, но и смерть потомков Антона Мануиловича была связана с Торховым и Поветкиным. При торховской церкви во имя иконы Грузинской Божией Матери, построенной в 1754 г. на средства Антона Антоновича Девиера (31), были похоронены сам храмоздатель (ум. в 1776, погребен в приделе указанной церкви) и его дочь графиня Елена Антоновна (на церковном кладбище) (32). Церковь разобрана еще в 1930-х гг., надгробия при осмотре нами места кладбища, проведенном в начале 90-х гг., не обнаружены.
1. Петров П.Н. История родов русского дворянства. Кн. 2. М.: Lexica; Современник, 1991. С. 92-95; Лобанов-Ростовский А.Б. Русская родословная книга. Т.1. 2-е изд. СПб.: Изд-е А.С. Суворина, 1895; 175-178; Долгоруков П.В. Российская родословная книга, изд. кн. П. Долгоруковым. Ч. 2. СПб., 1855. С. 136-138; Время императора Петра II и императрицы Анны Иоанновны: Из записок князя П.В. Долгорукова. М.: Терра; Книжная лавка - РТР, 1997. С. 16-17.
2. Наряду с формой Девиер в прошлом веке употреблялась и другая - Дивиер (см. например, придерживавшихся ее П.В. Долгорукова, П.Н. Петрова, статьи "Русского биографического словаря").
3. Этот документ цитирует Н.И. Павленко (Птенцы гнезда Петрова. М.: Мысль, 1994. С. 271).
4. ГАТО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 1294. Л. 1.
5. Петров П.Н. Указ. соч. С. 93; Лобанов-Ростовский А.Б. Указ. соч. С.
175.
6. Павленко Н.И. Указ. соч. С. 271.
7. Петр Антонович к тому времени уже подрос и, по-видимому, находился на службе: с 1722 г. он числился в камер-пажах у Екатерины I (Петров П.Н. Указ. соч. С. 94), с 1726 г. в той же должности при дворе цесаревны Анны Петровны (Шубинский С.Н. Дивиер Петр Антонович // Русский биографический словарь. Т. "Дабелов-Дядьковский". СПб., 1906. С. 376).
8. Павленко Н.И. Полудержавный властелин: Историческая хроника. М.: Политиздат, 1991. С. 332.
9. Дворец Меншикова: Художественная культура эпохи. История и люди. Архитектурная хроника памятника. М.: Сов. художник, 1986. С. 184, 191.
10. Долгоруков П.В. Российская родословная книга... С. 136; Петров П.Н. Указ. соч. С. 94.
11. Шубинский С.Н. (?) Дивиеры // Русский биографический словарь. Т. "Дабелов-Дядьковский". С. 370.
12. ГАТО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 2003. Л. 5.
13. Там же. Д. 1546. Л. 1 об.
14. Там же. Д. 1860. Л. 1; Там же. Д. 2003. Л. 1 об.
15. Шубинский С.Н. Дивиер Петр Антонович. С. 376.
16. Там же. Л. 1, 4 об. В 1703 г. два поселения с таким названием (село и деревня), находившиеся в Окологородном стане Веневского у., принадлежали боярину Федору Алексеевичу Головину. В это время в них было не менее 25 жилых дворов (Там же. Оп. 4. Д. 16. Л. 1).
17. Там же. Оп. 1. Д. 5606. Л. 2 об.
18. Там же. Оп. 1. Д. 1669. Л. 1.
19. Там же. Л. 2.
20. Там же. Д. 5606. Л. 13 об.
21. Там же. Л. 11 об.,12.
22. Петров П.Н. Указ. соч. С. 94.
23. ГАТО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 4817. Л. 1.
24. Там же. Л. 6227. Л. 13-14.
25. Там же. Оп. 2. Д. 937. Л. 12об.
26. Там же. Д. 672. Л. 1.
27. Там же. Л. 5.
28. Там же. Д. 937. Л. 18.
29. Там же. Л. 904. Л. 4.
30. Там же. Л. 937. Л. 15 об., 18.
31. Чернопятов В.И. Дворянское сословие Тульской губернии. Т. 6 (15). М., 1911.
32. Андреев Н.Ф. Рец. на Российская (дворянская) родословная книга, издаваемая князем Петром Владимировичем Долгоруковым. СПб., 1854 // Тульские губернские ведомости. Отд. 2. Ч. неофиц. 1856. № 36. С. 170.

ДЕВИЕР
Род графов Девиеров был внесен в 5 часть дворянских родословных книг Воронежской и Харьковской губерний. Родоначальник - Антон Эммануэль Де Виейра.
Сайт Игоря Юркина, на котором представлены тексты по следующим темам: Тула, Демидовы, Баташевы, Мосоловы, Хомяковы, Волконские, Девиеры, Виниусы, находится по адресу www.tsu.tula.ru/faculty/person/Yurkin/index.htm (Сентябрь 2002).
ДЕВИЕР АНАСТАСИЯ ПЕТРОВНА по мужу ДУНИНА. 1752-1832 Урожденная графиня. Похоронена в Куряжском монастыре Харьковского уезда.
________________________________________
ДЕВИЕР АНТОН МАНУИЛОВИЧ (АНТОН-ЭММАНУЭЛЬ Де Виейра). 1673-1745. Сын переселившегося из Португалии в Голландию торговца-еврея. В 1697 по личному приглашению Петра I поступил на российскую службу. В 1718 генерал-полицмейстер Петербурга. В 1726 возведен с нисходящим потомством в графское Российской Империи достоинство. В 1727 обвинен в заговоре, лишен дворянства и графского титула, бит кнутом и сослан под караул в Мангазею. В 1739 начальник Охотского порта. В 1743 ему возвращены графское достоинство, чины, орден, имения и он вновь назначен генерал-полицмейстером Петербурга. Похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Жена МЕНШИКОВА АННА ДАНИЛОВНА 1689. Дети:
• ПЕТР 1710-1773, генерал-аншеф, кавалер ордена Святого Апостола Андрея Первозванного,
• АЛЕКСАНДР 1722, капитан лейб-гвардии,
• АНТОН, умер в 1766, поручик лейб-гврадии, адъютант императора Петра III,
• дочь, фрейлина Екатерины I.


Веледниково
В конце XVIII в. Веледниково перешло к статской советнице Дарье Ивановне Козицкой, под именем сельца Екатерининского. К сожале¬нию, документы не позволяют окончательно решить, когда оно было куплено из вотчины графа Ягужинского.
В 1834 г. сельцом Екатерининским, Веледниково тож, владеет дочь Козицкой — графиня Александра Григорьевна Лаваль. В 1852 г. владе¬лица та же.
Фамилия Козицких становится заметна с 1760-х годов. Григорий Васильевич Козицкий — секретарь Екатерины II «у принятия проше¬ний», он же значится формальным издателем журнала «Всякая всячи¬на», который в действительности издавала сама императрица. Однако своим огромным богатством семья была обязана другому обстоятель¬ству, а именно — родству с семьей заводчиков Твердышевых и Мяс-никовых. Начало эти фамилии ведут с Петровских времен.
Семейное предание гласило, что как-то раз царь Петр I, будучи на Волге, переправлялся через нее на пароме. Здесь он обратил внимание на трех проворных парней-волжан и пригласил их к обеду. Здесь он расспросил их, кто они такие и довольны ли своей судьбой. Оказалось, что это крестьяне-старообрядцы, промышляют паромным делом. Двое из них были братья Иван и Яков Твердышевы, а третий – их зять Иван Мясников. Царь спросил их, почему они довольствуются сим малоприбыльным ремеслом, в то время как на Урале можно быстро разбогатеть, как это сделали Демидовы. Те ответили, что у них нет даже тех малых средств, которые были у Демидова при начале дела. Петр дал им пятьсот рублей и эти деньги не пропали зря. К концу жизни это были уже миллионеры, владельцы восьми заводов и 76 тысяч душ крестьян. Огромное наследство Мясниковых-Твердышевых разошлось по чужим семьям. Иван Твердыщев умер бездетным, дочь его брата, вышедшая замуж за Г.И. Бибикова, тоже умерла молодой и бездетной.
Все состояние ушло на приданое четырех дочерей И.С. Мясникова: Ирины Бекетовой, Дарьи Пашковой, Аграфены Дурасовой и Екатерины Козицкой.
Надо сказать, что богатство этих наследниц широко известно На их приданое был построен Пашков дом - Российская государствен¬ная библиотека, самое красивое здание Москвы. На эти же деньги устраивалась типография, собирались коллекции, содержались вели¬косветские и литературные салоны.
История замужества Екатерины Ивановны Мясниковой, опять-таки по семейному преданию, была такова. Князь Г.А. Потемкин будучи в Симбирске с секретарем императрицы Г.И. Козицким, остановился у Мясникова. Гостей встречала дочь хозяина, которая сразу им пригля¬нулась. Потемкин, не долго думая, тут же сосватал ее за Козицкого Вступив в брак, Екатерина Мясникова перешла из раскола в офици¬альное православие. Молодые поселились в Петербурге. Екатерина Ко-зицкая не имела светского образования и не говорила ни на одном иностранном языке, однако, смогла занять при дворе Екатерины дос¬тойное место.
Козицкий умер в 1775 г. Екатерина Ивановна осталась 29-летней вдовой с двумя дочерьми — Александрой и Анной. Анна, хотя и имела вид расфранченной горничной, вышла замуж первой и в очень знат¬ную семью. Ее муж, князь Александр Михайлович Белосельский-Бе-лозерский был вдовцом, от первого брака у него осталась дочь Зинаи¬да — знаменитая впоследствии своим салоном Зинаида Александров¬на Волконская.
Белосельские польстились на богатства Козицкой, но в остальном выражали недовольство. «Спесивое родство видело в этом союзе неравный брак, мезальянс, ибо на русском языке для того слова еще не существовало. А между тем предки отца ее, любимого статс-секретаря Екатерины, умнейшего и просвещеннейшего человека своего време¬ни, Козицкие, русско-украинского происхождения, долго известны были на Волыни своими богатыми владениями, а одна из них, яже во святых Параскевия, была основательницею Почаевского монастыря. Но зато мать ее [Анны Григорьевны] имела несчастие наследовать миллионам дяди своего, купца Твердышева. Богатство родителей с меньшею сестрой разделила Белосельская пополам; но весь ум их ей одной уступила она», — писал Ф.Ф. Вигель. Об Анне Белосельской он пишет с неприязнью: «Она казалась мне так скучна, так чванно при¬шептывала...».
Старшая дочь Александра, которая, если верить современнику, была гораздо умнее своей сестры, долго не выходила замуж. В конце кон¬цов, когда ей было уже 27 лет, выбор ее пал на французского эмигранта, марсельского дворянина Жана-Шарля-Франсуа де Лаваля. Но браку чуть было не помешала ее мать, Екатерина Ивановна Козицкая. В дочери волжского паромщика-старообрядца вдруг взыграла аристократическая спесь, а заодно и религиозная нетерпимость: она считала, что француз Лаваль не пара ее дочери.
Кто-то посоветовал молодым людям обратиться к самому императору Павлу. Тот потребовал у Козицкой объяснений, почему она не дает своего согласия. «Не нашей веры», — отвечала она. — «Неизвестно откуда взялся и имеет небольшой чин». Резолюция императора была краткой: «Он христианин. Я его знаю. Для Козицкой чин весьма достаточный, а потому обвенчать». И дополнительное повеление: «Обвенчать через полчаса». Лаваль получил приданое поменьше, чем Бело-сельский, но все же огромное: 20 миллионов рублей, завод на Урале, множество угодий и часть Аптекарского острова в Петербурге с вели¬колепной дачей на берегу Невы.
После свадьбы молодые начали устраиваться в Петербурге. Они приобрели у А.Н. Строганова участок земли на Английской набереж¬ной близ Сенатской площади. Вскоре здесь по проекту архитектора Тома де Томона был построен дом, который стал известен как своей архитектурой, так и сосредоточенными в нем художественными со¬кровищами исключительной ценности. В числе картин было три Ремб¬рандта, в одной из зал пол украшала римская мозаика времен Нерона. Самой замечательной была коллекция этрусских и египетских древно¬стей. Большая часть собрания Лавалей хранится сейчас в Эрмитаже.
В особняке на Английской набережной часто бывали Пушкин, Грибоедов, Мицкевич, Лермонтов. Об этом доме говорит Пушкин в «Медном всаднике:
«Тогда на площади Петровой —
Где дом в углу вознесся новый,
Где над возвышенным крыльцом
С поднятой лапой, как живые.
Стоят два льва сторожевые —
На звере мраморном верхом.
Без шляпы, руки сжав крестом.
Сидел недвижный, страшно бледный
Евгений...»
В этом доме супруги Лавали прожили до самой смерти. Иван Степа¬нович, как перекрестили Лаваля в России, умер 20 апреля 1846 г., его жена Александра Григорьевна — 20 декабря 1850.
У Ивана Степановича и Александры Григорьевны было 4 дочери. Одна из них очень хорошо известна в русской истории. Это жена де¬кабриста княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая. После ссылки мужа, когда Екатерина Трубецкая решила ехать за ним в Сибирь, родители не только не удерживали ее, но постарались обеспечить максималь¬ный комфорт в поездке, а затем много помогали декабристам. Правда, они не отказались от светской жизни, что вызывало косые взгляды в обществе.
После 1850 года Веледниково было продано графу Александру Михайловичу Девиер.
Род графов Девиер совершенно неизвестного происхождения. Появившийся при дворе Петра I португалец Антон Мануилович женился на сестре Меншикова и сделал ослепительную карьеру. Он был пер¬вым генерал - полицмейстером Петербурга. Екатерина I дала ему ти¬тул графа. Но неверно выбранная политическая партия привела Девиера к падению. Он был сослан в Якутск Только Елизавета Петровна вернула его из ссылки, возвратила имения и звания. Его внуки были известны скандальным поведением. Одного лишили дворянского зва¬ния и приговорили к каторге. Старший внук умудрился завести сразу трех жен. Его потомки от второго и третьего браков не были признаны графами. Поэтому родословие Девиеров крайне запутанно. Владельца¬ми Веледникова были отставной полковник Александр Михайлович (умер в 1857 году) и его брат (или племянник) отставной ротмистр гвардии Константин Михайлович (1824-1859).