Имена и судьбы в родовой памяти и генеалогии. Камчатская политическая ссылка в XVIII столетии
- Подробности
- Опубликовано: 19.10.2016 21:16
- Просмотров: 3577
19 ноября 2016 года в «Московском доме национальностей» (г. Москва, ул. Новая Басманная, д. 4, стр.1) состоятся Родословные земляческие чтения «Имена и судьбы в родовой памяти и генеалогии» для землячеств и национальных диаспор Москвы. По приглашению Камчатского землячества «Гомулы» на этих чтениях с докладом выступит член Союза писателй и член Союза кинематографистов России Сергей Иванович Вахрин.
Вахрин Сергей Иванович,
член Союза писателей и член Союза кинематографистов России
МОО «Камчатское землячество «Гомулы»
Сегодня мало кто, даже на Камчатке, знает, а тем более помнит, что далекие камчатские остроги были излюбленным местом для ссылки важнейших государственных преступников. Благодаря А.П. Чехову известно, что остров Сахалин в 19-м столетии был местом ссылки уголовных преступников – каторжан. На Камчатку же в 18-м столетии ссылали, как правило, важнейших политических преступников, уличенных в замыслах на свержение существующей тогда власти.
Их дальнейшая судьба на Камчатке складывалась по-разному. Не все из них оставили после себя потомство. Некоторые были прощены и вернулись в Россию. Кто-то один. А кто-то с семьей, которой обзавелся за годы ссылки на Камчатке. А кто-то остался жить и служить на полуострове, породнившись с коренными жителями и русскими старожилами.
Мы имеем очень скудные исторические сведения об этой политической ссылке и, тем более, о судьбах самих ссыльных. Некоторым из них, как важным государственным преступникам, велено было забыть собственное имя и называться мнимым, чтобы исчезнуть навсегда из исторической памяти. Но, тем не менее, первые опыты работы по генеалогии камчатских политических преступников приносят очень интересные результаты.
Одним из самых первых и самых таинственных камчатских политических ссыльных был Василий Иванович Колычев, который был сослан на Камчатку по «Делу о царевиче Алексее».
Информацию об этом ссыльном я обнаружил совершенно случайно и не зарегистрировал источник, откуда взял информацию, не придав тогда этому значения. Но, как выяснилось позже, другие исторические источники хранят по поводу Василия Ивановича Колычева гробовое молчание. Если же вспомнить, что Колычевы, как и Шереметевы, являются однородцами царей Романовых, происходя от Андрея Кобылы, то это выглядит более, чем странно.
У многих историков (например, у Н.Н. Павленко в ряде его работ) есть сообщение о том, что по делу царевича Алексея, действительно, проходил муж «мамки», то есть кормилицы и воспитательницы царевича, Василий Иванович Колычев-Хлызнев. Михаил Иванович Семевский, замечательный историк и писатель, посвятил этой мамке – Марфе Афанасьевне (сестре ключника Московского Благовещенского собора Ивана Афанасьевича Чирикива) - большой исторический очерк «Кормилица царевича» (1) (журнал «Рассвет» № 1 за 1861 г.), но муж кормилицы умер за несколько лет до того, как царь Петр I возбудил дело против собственного сына, казнив и сослав многих из тех своих подданных, кто по этому делу проходил. То есть муж мамки царевича - Марфы Афанасьевны Колычевой - не мог проходить по этому делу.
У академика Н. Устрялова, который издал в середине 19-го века первый фундаментальный труд о судьбе царевича и его политическом окружении, нет ни слова о Василии Ивановиче Колычеве.
Но есть уголовное дело Алексея Нарышкина, заведенное в 1720 году, (2), возбужденное уже после казни царевича Алексея Петровича (и, естественно, после смерти Василия Ивановича Колычева, мужа мамки Марфы Афанасьевны тоже), в котором говорится о том, что среди молодежного окружения царевича все-таки был Василий Колычев, муж мамки царевича, который вместе со всеми остальными друзьями царевича имел свое прозвище.. Алексей Нарышкин называет это прозвище Колычева – Ад.
Н.Н. Павленко путается в своих сочинениях, называя разные прозвища Василия Ивановича: то ли Ад, то ли Жиронда. Но в этом виноват не он. В свое время авторитетным комментатором по судебному делу Нарышкина выступил историк Михаил Петрович Погодин, который усомнился в том, что прозвище «Ад» принадлежало Василию Колычеву.
И вот каким образом он мотивировал эти свои сомнения(цитируем): «Прозвание Ада, часто встречающееся в письмах Царевича, по свидетельству г. Есипова, на основании показаний Алексея Нарышкина, принадлежит мужу кормилицы, Марфы Афанасьевны, Василию Ивановичу Колычеву. Это не может быть; ибо брат Ад женился в конце 1708 года. См. Письмо Царевича из Кракова, января 28 1710 года к духовнику: «Пожалуй, отпиши как Ада брата жену зовут и какого рода, понеже в письме твоем не объявлено о сем». В другом письме, Февраля 19: «К брату Аду не писал ныне за тем, что не имею от него жданного известия о соплетении его» и проч. Жена же Василья Ивановича Колычева была жива еще в 1716 году, и в ней есть письмо Царевича с известием о рождении сына Петра. Нарышкин вероятно ошибся».
Это характерная манера историков – приписывать другим свои собственные ошибки. Да, действительно, тот Василий Иванович Колычев, который был мужем Марфы Афанасьевны, имел к тому времени не только жену, но и двоих детей, с рождением которых царевич лично поздравлял и Василия Ивановича, и Марфу Афанасьевну.
Не более любопытен и другой факт – историк Михаил Иванович Семевский, родной бабушкой которого тоже была Колычева, и который, помимо всего является одним из авторов родословной Лыковых-Оболенских, указывает в этой родословной только одного мужа Прасковьи Алексеевны – Ивана Кирилловича Нарышкина, убитого стрельцами в 1682 году. Князь Лобанов-Ростовский также не называет второго мужа княжны и тоже даже не упоминает о нем, но сообщает, что Прасковья Алексеевна была мамкой царевича Алексея. Не пишет ничего о нем и летописец боярской семьи Колычевых Боде-Колычев.
Прасковья Алексеевна Нарышкина, тетушка царя Петра, вероятно, была старшей мамкой, так как была не только вдовой Нарышкина, брата царицы Натальи Кирилловны, но и была племянницей Стрешневых.
А вторым мужем Прасковьи Алексеевны был сын мамки царя Петра княжны Мавры Григорьевны Долгоруковой и стольники и воеводы Ивана Михайловича Колычева (из прямых потомков дворецкого и боярина царя Василия Шуйского Крюка-Колычева) – Василий Иванович Колычев, с которым она и вступила в брак в 1708 году. И о котором впоследствии были вымараны в родословцах все сведения.
Историческая шкатулка открывалась просто – при царевиче Алексее Петровиче был целый штат мамок. И в мужьях у двух из его мамок были полные тезки и дальние родственники Василии Ивановичи Колычевы. Один из них был еще и сыном мамки царя Петра.
Разница лишь в том, что один Василий Колычев был уже в годах и просто пользовался любовью и уважением царевича.
А второй был ровесником, другом детства, и, впоследствии, товарищем по несчастью.
Историк М.П. Погодин потому и был не прав, что он не знал того, что мы знаем сегодня.
Но эту историческую загадку мог разгадать Михаил Иванович Семевский, но не разгадал.
Истинный Василий Иванович Колычев с прозвищем «Ад» просто на некоторое время исчез из истории. Но только на некоторое время.
Мы должны обязательно здесь сказать, что именно эта ветвь растворившегося во времени боярского рода Колычевых, прославленная в истории именем святого митрополита Филиппа, подарила России еще одного великого человека: Екатерина Ивановна Колычева, сестра камчатского ссыльного Василия Ивановича, в замужестве Приклонская, была родоначальницей той ветви этого рода, венцом которой стал патриарх всея Руси Алексий Первый. А из ветви брата мужа Колычевой-Приклонской – тоже Василия Ивановича - венцом творения стал Александр Сергеевич Пушкин.
Что же касается Камчатки, то первый исторический след, связанный с этой фамилией мы находим - в 1731 году, когда взбунтовавшиеся камчадалы (аборигены полуострова) сожгли Нижнекамчатский острог и убили казака Осипа Колычева и его детей.
То, что многие ссыльные, особенно их потомки, родившиеся в Сибири, могли быть поверстаны на государеву службу – это скорее всего, правило, нежели исключение из него. В огромной Сибири всегда существовал дефицит служилого люда и на примере другого камчатского рода – выходцев из ссыльных – мы сможем это показать на судьбе камчатского ссыльного Кузьмы Секерина, сын которого – Иван Кузьмич в 1771 году был в соответствии со своим дворянским статусом казачьим сотником, а его потомки служили в унтер-офицерском звании вплоть до середины 19 века.
Но мы не можем утверждать, что эти казачьи дети, как и сам казак Колычев, имеют к нашему герою и этому боярскому роду какое-то отношение. Хотя вероятность достаточно высокая – так, например, приказчиком Камчатки был в начале 1700-х годов племянник сосланного гетмана Многогрешного Михаил Многогрешный-Зиновьев-Черкашенин.
Что касается имени, то еще один политический ссыльный, проходивший по делу, датированном 1742 годом и проживший не одно десятилетие на Камчатке, остался известным в истории полуострова как Ивашкин Петр Матвеевич, хотя на самом деле это был Петр Матвеевич Квашнин-Самарин, крестник царя Петра. Очень долго разыскивали на полуострове ссыльного фаворита царевны Елизаветы Петровны Алексея Яковлевича Шубина, имя которого было засекречено. Только его собственное признание позволило установить личность ссыльного.
Но, как бы там ни было, какой версии мы бы не придерживались, на Камчатке в 19 веке существовала фамилия уроженцев Камчатки Колычевых, происходившего «из солдатских детей», то есть из служилого сословия. Так, Николай Иванович Колычев в 1849 году поступил на службу в 46-й (впоследствии переименованный в 47-й) Камчатский флотский экипаж, служил на корвете «Оливуца» и был не только участником обороны Петропавловского порта, но и сражения с англо-французами в заливе Де-Кастри в мае 1855 года. (3). В 1855 году 47-й Камчатский флотский экипаж был переведен в Николаевск-на-Амуре в состав 27-го Амурского флотского экипажа и следы камчатских Колычевых затерялись. Поэтому поиски продолжаются и, вполне вероятно, что откроются какие-то новые подробности.
Как это случилось, например, с потомками Алексея Яковлевича Шубина, сосланного на Камчатку в 1731 году по указу Анны Иоанновны с приказом местному начальству женить его насильно на камчадалке.
Алексей Яковлевич, прапорщик Семеновского гвардейского полка был фаворитом Елизаветы Петровны. Если верить доносу князей Долгоруковых, вымученных у них под пыткой, то у Елизаветы Петровны было двое детей от Шубина, судьба которых неизвестна.
Шубин провел в ссылке более десяти лет. Как сообщают историки, Елизавета Петровна сразу после восшествия на престол приказала найти Алексея Яковлевича и вернуть его из ссылки. Что и было, хотя и с большим трудом, выполнено.
Место у трона и сердца Елизаветы Петровны было уже занято, но Алексей Яковлевич был вознагражден и чинами, и орденами, и богатыми имениями.
Но вот, что удивительно – Алексей Яковлевич вернулся из ссылки вместе со своей семьей.
Вероятно, на Камчатке у него рождались только девочки, и мы знаем о судьбе двух из них – Софьи и Марии, которые были выданы замуж за дворян.
Так Софья Алексеевна (1739-1781) вышла замуж за полковника Николая Яковлевича Груздовцова. Получила приданого и платьем на 6461 р. О ее дальнейшей судьбе у нас пока нет никаких сведений.
А вот по сообщению Государственного архива Ярославской области (4) Мария Алексеевна, дочь генерал-лейтенанта и кавалера Алексея Яковлевича Шубина, в 1785 году была женой помещика из Борисоглебского уезда отставного поручика Федора Федоровича Панова (50 лет) и имела двух дочерей - Анисью (17 лет) и Феофану (10 лет).
Это именно об этой семье существуют известные в исторической литературе воспоминания крепостной крестьянки Хрущовой, принадлежащей дворянам Шестаковым (5) («Русский архив», 1901 г. кн. 1, вып. 4), из которых мы узнаем о дальнейшей судьбе одной из наших камчадалок:
«В соседстве с бедными Шестаковыми жил богатый помещик Панов Федор Федорович [дворяне Пановы внесены во вторую часть дворянской книги Ярославской губернии. Федор Федорович служил в наследниковом Кирасирском полку, вышел в отставку в 1763 г. поручиком (6)], которого земли тянулись верст на тридцать в длину. Панов был женат на знатной особе, бывшей фрейлине при царском дворе, и была у них одна только дочь Феофания, красавица собой. Рано она вышла замуж тоже за красивого помещика Андрея Андреевича Мыльникова. Жили они душа в душу, любовались на своего первенца Федю (Федор Андреевич Мыльников (1792 — ?), в 1826 г. титулярный советник в отставке, помещик Ярославской и Владимирской губерний, был женат на дочери гвардии прапорщика Андрея Каблукова Марье Андреевне, но других сведений у нас пока нет).
…Но счастье земное так непрочно: спустя немного лет неожиданно для всех умирает Мыльников, и молодая вдова с сыном возвращается в дом родительский. Мать у нее, болезненная женщина, помешалась в рассудке. Дочь начинает замечать, что она становится обузой для отца и что он начинает соблазнять ее молоденькую няню. В это время ей сватают бригадира Шестакова, и она решается за него идти по совету отца и всех родных, хотя немолодой, суровый и гордый Шестаков не мог внушить ей любви».
«Гаврила Данилович Шестаков происходил из дворянской семьи… Это был важный чин, почти генеральский; людям этого чина дозволялось употреблять при выездах генеральскую упряжку: шестерку лошадей с форейтором впереди. Слыхала я, будто он некоторое время служил и в Сибири, откуда вернулся в собственной карете, с гербами на дверцах и с моржовою сбруей, а с собою привез немало драгоценных камней, более всего аметистов. Последнее время службы он провел в Москве в тамошнем Сенате. Приехав на родину в сельцо Дворянкино, Любимского уезда Ярославской губернии, повидать родителей, он был ими сосватан».
…После Шестакова осталась вдова, моя барыня Феофания Федоровна в тихом помешательстве, и две дочери … Старшую дочь Шестакова, Марию Гавриловну, а с нею и меня, как ее няню, взял в Москву ее родственник и опекун Алябьев, важный генерал, чуть ли не сенатор, прежде бывший, кажется, вологодский губернатор (Старинный род Алябьевых внесен в 1791 г. в шестую часть дворянской родословной книги. Александр Васильевич Алябьев (1746-1822) в 1788 г. правитель тобольского наместничества, владел имениями в Московском (сельцо Дрозжино) и Мещовском (сельцо Жепирово) уездах (7). В 1804 г. тайный советник. Отец композитора Александра Александровича Алябьева).
«По смерти незаменимой барышни я сделалась нянею ее младшей сестры, Александры Гавриловны… «Она выходит замуж за Николая Петровича Нефимонова, сына Петра Герасимовича». «Жена Петра Герасимовича, Надежда Васильевна, была из гордого рода Палицыных. Должно быть, по ним он считал себя сродни князьям Голицыным и пользовался их расположением. Один из Голицыных, живший в Москве, взял к себе его старшего сына Николая и воспитывал в своем доме. Когда же умерла мать Николая, еще молодая женщина, а вскоре после нее и отец, то Голицыны пристроили его на полицейскую должность частного пристава в Ярославле и на прощанье подарили ему две золотых табакерки с портретами князя и княгини, рисованными на слоновой кости. Николай Петрович Нефимонов, по общим отзывам, был человек степенный, трезвый, дельный и честный».
Свадьба была 24 октября 1820 года. Служба Николая Петровича Нефимонова окончилась отставкой в 1819 г в чине титулярного советника в должности частного пристава в Ярославле. «У барыни каждый год рождались дети (Это подтверждается показаниями самого Н.П. Нефимонова: в одном из обращений в дворянское депутатское собрание 1827 г. он упоминает о жене Александре Петровне, "имеющей от роду двадцать один год и троих детей: сына Дмитрия и дочерей Надежду и Любовь, имеющих ныне от роду лет первый пять, вторая четыре и третья три года" (8). В обращении в дворянское депутатское собрание от 5 июня 1832 г. Н.П. Нефимонов указывает имена еще троих детей: сыновья Николай, Александр и дочь Варвара, "имеющие ныне от роду первый — 4, второй — 2 и последняя 1-го года" (9).
Дочь Варвара, в замужестве Волоцкая, и стала автором воспоминаний своей крепостной.
На сайте Ярославского историко-родословного общества (10) есть сведения и о другой сестре – Надежде, которая впоследствии стала художником: родилась она в 1824 году. Замужем за личным почетным гражданином Григорием Васильевичем Измайловым (родился около 1854 г.), сыном пономаря Синдошской (так в документе) церкви Космодемьянской волости Вологодского уезда Вологодской губернии. Венчались 19 января 1876 года в городе Ярославле во Власьевском приходе, жениху было 22 года от роду. Умерла в 1886 году, погребена на Ярославском городском Туговском кладбище (11).
О судьбе третьей из сестер – Любови Николаевне сведений гораздо больше. На сайте Ярославского историко-родословного общества опубликована «РОДОСЛОВНАЯ ЯРОСЛАВСКИХ ДВОРЯН СТЕПАНОВЫХ», автором которой является Сергей Юрьевич Яременко (г. Москва), в которой ее автор и представитель рода ярославских дворян Степановых продолжает исследование, прерванное Авдотьей Григорьевной Хрущовой.
Шестакова Александра Гавриловна (1806-1871) и коллежский асессор Нефимонов Николай Петрович (1790-1860 г.), проживавшие в селе Мартьяново, имели также дочь Любовь Николаевну, родившуюся 15 апреля 1825 года, которая вышла замуж за ярославского дворянина Эспера Ивановича Степанова (1810 г.р.), впоследствии генерал-майора. В соответствии с данными РГВИА (12) ф. 400, оп. 12, д. 6267, л. 5-13) 7 декабря 1844 года у супругов Степановых родился Николай Эсперович, 4 июня 1847 г. – Владимир, 17 сентября 1851 г. – Эспер Эсперович, 10 декабря 1854 г. – Анна и 24 апреля 1862 г. – Евгения.
Эспер Эсперович Степанов закончил в 1870 году военное Константиновское училище, за отличие при обороне Шипкинского перевала с 13 по 15 августа 1577 года был награжден орденом Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом. Дослужился до подполковника. Умер 18 июня 1896 года в городе Беле.
У него было трое детей: Елизавета (родилась 10 июля 1886 г.), Андрей (20 августа 1894 г.) и Михаил (9 сентября 1895 г.).
Сергею Юрьевичу Яременко, одному из потомков Эспера Эсперовича, автору «Родословной ярославских дворян Степановых», удалось найти продолжателей этого рода по линии дочери Экспера Ивановича Степанова – Елизаветы Эксперовны Заболотской, которая также имела двух дочерей – Галину (в замужестве Яременко) и Зинаиду (Борзакову). У Зинаиды Павловны была дочь Людмила Дмитриевна, в замужестве Колесник. У Галины Павловны 30 апреля 1948 года родился сын Сергей Юрьевич Яременко, исследователь семейной генеалогии, ныне здравствующий потомок Алексея Яковлевича Шубина и безвестной пока еще нам камчадалки, у которой, судя по имеющемуся у нас материалу о судьбах ее дочерей, был счастливый брак с фаворитом императрицы Елизаветы Петровны и она, вероятно, вплоть до самой смерти благополучно проживала в имениях своего мужа, и только ее смерть позволила Алексею Яковлевичу вступить впоследствии в новый брак, история которого не является темой нашего исследования. Добавим к этому, что род Шубиных происходит от хорошо известных в истории России Ильиных-Грязных-Молчановых.
Но Анна Иоанновна способствовала заключению двух браков с камчадалками, которые вошли в отечественную и мировую историю.
О первом мы уже знаем.
Второй была камчадалка, известная более в истории как «любимая калмычка» императрицы Евдокия (Авдотья) Иоанновна Буженинова, крестница Анны Иоанновны. Но по сообщению князя П.В. Долгорукова в его знаменитых «Записках…», с которым был солидарен и писатель Юрий Тынянов, а также по ряду особенностей и характерному запаху, который стал основанием для прозвища-фамилии Бужениновой, Евдокия Иоанновна относилась к славному племени камчадалов, которые были специально завезены во дворец «потехи для».
Евдокия Иоанновна была шутихой.
А шутом императрицы были и аристократы. В том числе и внук Василия Васильевича Голицына Великого, фаворита правительницы Софьи Алексеевны, Михаил Алексеевич Голицын вместе со своим зятем Апраксиным, которым Анна Иоанновна не простила их духовного предательства – тайного посвящения в католичество.
Свадьба шутов в Ледяном дворце Санкт-Петербурга в 1732 году вошла в мировую историю, как сенсация того времени. Ей посвящены отдельные книги, такие, например, как известный роман Лажечникова «Ледяной дом», в котором, как отмечал А.С. Пушкин, совсем нет истории.
А история такова – у князей Авдотьи и Михаила Голицыных в этом браке родились два сына. Один из них – Андрей Михайлович – стал родоначальником старшей (самой знаменитой и самой бедной) ветви князей Голицыных, знатность рода которых не помешала Голицыным породниться с такими известными фамилиями как Хитрово, Грушецкие, Кропоткины, Гагарины, Мельгуновы, Булатовы.
Из самых известных представителей рода камчадалки Бужениновой мы можем назвать героя Отечественной войны 1812 года полковника Федора Александровича Грушецкого и знаменитого историка и писателя, автора «Красного террора в России» Сергея Петровича Мельгунова.
И еще об одном ссыльном и его наследниках я хотел бы рассказать. О том ссыльном, чьи наследники остались на Камчатке вместе со своим родоначальником и влились в общую камчатскую семью народов.
В 1742 году в заговоре против Елизаветы Петровны в пользу Анны Леопольдовны и ее сына – императора Ивана VI Антоновича – были обвинены Турчанинов, Квашнин и Сновидов. Александр Турчанинов был камер-лакеем Анны Леопольдовны, а оба других – гвардейцами. Петр Матвеевич Квашнин-Ивашкин был прощен в царствование Александра в начале 19-го столетия, но был уже настолько стар, что решил умереть на своей новой родине – Камчатке. А Иван Кириакович Сновидов даже и не был прощен. Он занялся делом – стал выпаривать соль и изрядно разбогател. Его старший сын, точнее «вскормленник» стал родоначальником камчатских священников (а в годы Советской власти учителей) Сновидовых, а родной сын – Захарий Иванович Снафидов – стал зверопромышленником, участвуя в открытии и освоении Русской Америки. Эти две ветви по сей день живут и здравствуют на Камчатке.
- журнал «Рассвет» № 1 за 1861 г.
- «Собрание документов по делу царевича Алексея», вновь найденных Г.В. Есиповым», М., 1861 г.
- РГАВМФ, ф. 406, оп. 5, д. 803, л
- ГАЯО, фонд 753, оп. 1, д.2, л. 113.
- «Русский архив», 1901 г. кн. 1, вып. 4.
- ГАЯО, ф. 213, оп. 1. д. л.2.
- Ельчанинов И. Н. Материалы к генеалогии дворянства Ярославской губернии. Вып. 3. Ярославль, 1900. с. 29.
- ГАЯО, ф. 213, оп. 1, д. 2235, л. 31.
- Там же, л. 32.
- http://www.yar-genealogy.ru/0095.php
- ГАЯО, ф.937, оп.1 д.70 л.272; ф.213 оп.1 д.2235 л.31; ф.230 оп.10 д.12 л.139.
- РГВИА, ф. 400, оп. 12, д. 6267, л. 5-13.
- РГАДА, ф.6, оп. 1, д. 396, л. 1.
- Там же, стр. 79.
