Тайны северных имен: Шергины
- Подробности
- Опубликовано: 18.10.2024 02:34
- Просмотров: 810
Это северная русская фамилия.
«Прозв. Шерга < др.-рус. шерга; ср. в говорах шергать 'шуметь, производить шорох' пск. ... Ф. отмечена на С. Двине (Веселовский, 366) [Чайкина Ю. И. Вологодские фамилии. Этимологический словарь, Вологда, 1995].
В 2016 году в Москве состоялась интересная конференция «Средневековая личность в письменных и археологических источниках». И с не менее интересным для нашего очерка докладом выступила Л.А. Тимошина, сотрудник Института Российской истории РАН, Институт археологии РАН. Тема ее доклада: Иван Андреевич Шергин: штрихи к портрету».
Собственно, сам Иван Андреевич к нашей истории не имеет никакого отношения – а вот его род – род Шергиных из Великого Устюга – имеет к Сибири, Дальнему Востоку и даже Русской Америке самое прямое отношение.
Вот что сообщала Л. Тимошина:
«И.А. Шергин, уроженец Великого Устюга, был сыном священника церкви Богородицы Одигитрии Андрея Шергина, его старший брат Леонтий пошел по стопам отца и по переписи 1678 г. значился священником церкви Иоанна Богослова, а младший, Яков, устюжский посадский человек, помогал Ивану в делах промысла. Двоюродные братья И.А. Шергина Василий и Федор Афанасьевичи принадлежали к верхушке посадского мира Устюга, вели отъезжую торговлю в Архангельске; Ф.А. Шергин не раз выбирался устюжским земским старостой или таможенным головой».
А вот какую информацию мы находим в книге Г.Б. Красноштанова «На ленских пашнях 17-го века»:
«"Июня в 5 день [1641 г.] отпущен ис таможни вниз по Лене реке в Ленской острог для торгу и соболиного промыслу торговой человек Ерофей Павлов Хабаров. А с ним хлебново запасу и русково товару, по таможенной оценке, на тысячю на сто на шестьдесят рублёв.
Да с ним же, Ерофеем, отпущены промышленые люди для хлебново и товарново береженья
Олёшка Ерофиев
Фетька Шергин
Первушка Оноховской.
А с него, Ерофейка, и с промышленых людей отъезжие пошлины взято по алтыну с человека, итого четыре алтына."
15 июня они прибыли в Ленский острог, и в таможенной книге имеется запись о взятии с Хабарова явчей пошлины в числе других торговых и промышленных людей.
Отметим, что один из этих промышленных людей Федька Офонасьев Шергин упомянут в послужном списке Онофрия Степанова Кузнеца в числе охочих амурских служилых людей, пришедших в войско Хабарова с Тренькою (Третьяком) Чечигиным в 1651 году».
И это действительно так:
«Охочие амурские служилые люди: Онофрейко Дмитриев Солдат б. я.[бился явственно], Гришка Акипсимов б. я., Мишка Огафонов Свечник б. я., Ивашко Васильев Пан б. я., Олешка Яковлев б. я., Мишка Яковлев б. я., Якимко Яковлев б. я., Федько Офонасьев Шергин б. я....» [РГАДА, СП, Стб. 556, Л. 49 – 72].
А далее мы прослеживаем якутскую историю Шергиных:
1662 год. «Отписка о челобитной торгового человека устюжанина Федора Афанасьевича Шергина, что за его русские товары по оценке на 782 р. на 16 алтын на 4 деньги «взята великих государей десятая пошлина в Томском городе», т.к. «тот товар и хлебный запас куплен в Томском городе и в Енисейском остроге на долговые его Федора выборные деньги» [РГАДА, Якутская приказная изба, т.1, Я., 2016]
1669 год. «Дело о незаконном закладе торговым человеком Федором Афанасьевичем Шергиным служилому человеку Ивану Герасимовичу двора, заложенного служилым человеком Гаврилой Ивановым» [РГАДА, Якутская приказная изба, т.2, Я., 2016]
1675 год. «Роспись деньгам, собранных ... таможенным заставным головой Никоном Вольским с торговых и промышленных людей Якутского острога.
С ...торгового человека устюжанина Василия Шертина [Шергина] с племянника ево з Григория Серебриникова взято рубль...
...с промышленых людей...
...с Гришки да с Федьки Шергиных взято 24 алт.» [Колониальная политика царизма в Якутии в XVII в., Л., 1936].
На что еще важно обратить внимание – дети торговых, посадских, промышленных людей, родившихся в Якутии, могли быть верстаны в казаки.
Так, например, Мишка Шергин, бывший иркутский промышленный человек, стал на какой-то период времени даурским казаком.
Во первая запись о нем из книги «С.А. Гурулева «Первые иркутяне»:
«Шергин Михаил, промышленный человек, в 1688 г. отправлен из Иркутска в Ильинскую слободу к стольнику и полковнику Ф.И. Скрыпицыну».
А вот следующая запись из статьи Е.А. Багрина «Иркутские новоприборные служилые люди на защите дальневосточных рубежей в 1686–1692 гг.»:
«Список иркутских новоприборных служилых людей, набранных из гулящих и промышленных людей в полк Федора Головина для защиты Даурии в 1685–1688 гг.
...Шергин Мишка...».
Вполне вероятно, что нечто подобное случилось и с Василием Шергиным, который в 1685 году оказывается в рядах конных казаков Нерчинска с окладом «7 руб. по 8 алтын по 2 деньги».
А Г.А. Леонтьева в своей работе «Служилые люди Восточной Сибири» обнажает нам как «торговую сущность», так и некое стремительное продвижение по службе этого человека:
«В 1698 г. через Иркутск проехали три нерчинских казачьих родственника и два нерчинских казака, которые зарегистрировали в иркутской таможне китайские товары «посылки» нерчинских служилых людей: десятника М.Чернецких, пятидесятника В. Шергина, казака Б. Тюменца, пятидесятника А. Казаринова, пешего казака Л. Небецына».
Надо сказать, что в Сибири в XVII веке процветала система семейных (или родовых) корпораций, когда один представитель семьи (рода) занимался промыслом пушного зверя, второй, будучи служилым человеком, защищал его, отражая или разрешая различного рода опасности и проблемы, а третий представитель семьи – вел торг пушниной.
И все это, как видим, сходится...
Странным образом ветвь пятидесятника Василия Шергина в Нерчинске неожиданно обрывается...
Странная в том смысле, что тут же появляется новая ветвь казаков Шергиных в Якутске. И не просто появляется – а ее представитель сразу же занимает некое командное положение в экспедиции Афанасия Федотовича Шестакова, якутского казачьего головы, которому поручено обследовать огромные пограничные территории на востоке Российской империи.
Основу его экспедиции составляли тобольские драгуны, которыми командовал капитан Дмитрий Павлуцкий, и казаки Удинска и Нерчинска.
В 1729 году Афанасий Федотович отправляет руководителем одной из экспедиций своего четырнадцатилетнего сына Василия Афанасьевича Шестакова.
И, понятное дело, что при подростке, еще даже не верстанного в службу в чине сына боярского, должен был быть поставлен человек, которому Афанасий Федотович безоговорочно доверял.
Этим человеком был Андрей Матвеев сын Шергин. Возможно, внук пятидесятника Василия Шергина, так как в казачьей иерархии первым по важности продвижение по службе являлись заслуги ОТЦОВ и ДЕДОВ. Собственные заслуги тоже играли роль, но были все-таки фактором вторичным.
«Четырнадцатилетний сын Шестакова Василий «неверстанный еще в службу» (а впоследствии приказчик Анадырского острога) был послан отцом вместе с казаком Шергиным на судне «Фортуна» на Камчатку и Курильские острова, где впервые после Козыревского снова был собран ясак с курильцев. С Шестаковым на судне шли мореход Иван Бутин и 25 служилый людей».
«1 сентября 1729 г. из Охотска в морской поход отправились «Св. Гавриил» во главе с 24-летним племянником А. Ф. Шестакова дворянином Иваном Григорьевичем Шестаковым и «Фортуна» под командованием его 14-летнего сына Василия Афанасьевича Шестакова и служилого Андрея Шергина».
«Во время Новгородова в Камчатке, независимо от него, распоряжался делами управления Василий Шестаков, как уполномоченный от экспедиции. Он объявил всем камчатским острогам, что впредь уже не будет им обид от русских, и принял на себя исследование поступка Штинникова. Но Новгородов убедил его предоставить это дело ему. Василий Шестаков с помощником своим Шергиным сбирал также и ясак, а когда коммисары Уваровский и Шехурдин требовали от первого из них ясачные книги, то он ответил им, что без приказу Павлуцкого этого сделать не вправе» [А.С. Сгибнев]
«23 июля М.С. Гвоздев составил и передал Генсу к смотру именной «Реэстр партовским служителям…». В этом перечне перечислены 66 человек из Нижнего Камчатского острога, в том числе солдат К. Полежаев, кузнец А. Соломатов, «у приема казны» М. Бескетов, «у записки» И. Шишкин; в Верхнем Камчатском остроге – С. Карандашов; в Большерецком остроге – посланный от партии за сбором ясака на Курильские острова А. Шергин и с ним солдат К. Назаров и 18 служилых людей; при И. Спешневе – В. Шестаков, А. Мешков, Л. Поляков и А. Колесников» [РГА ВМФ, ф. 216, д. 4].
«1734 г. апреля 4. – Инструкция Я. Генса служилым людям И. Колодезникову и Лазареву о порядке сбора ясака на Курильских островах
Инструкция от посланной партии от штурмана Якова Генса, данная служилому человеку Ивану Колодезникову с товарищем для того, что поступал по нижепредложенным пунктом.
- Ехать вам из Большерецкого острогу на Курильские острова, а прибыв на означенные острова, собрать вам на сей 734 год с новоприведенных в прошлом 730 году Васильем Шестаковым и протчими от партии ясак по окладам их, записывая имяна их в книгу.
- А как означенные иноземцы начнут приходить с ясачным платежем, и вам у них принимать ясак бобрами и кошлоками добрыми, записывая прием в книгу, а в платеже давать им отписи за своими руками, чащин отнюдь не брать под жестоким штрафом, понеже чащин брать от г-на маеора весьма не повелено, и призывать вам иноземцов в ясачной платеж ласкою и приветом под ея и.в. высокосамодержавную руку. А кто имяны ясачные иноземцы и что кто платит, и о том даны тебе книги за рукою штурмана Якова Генса.
- Да тебе ж, Лазареву, будучи на оных островах и в пути, как вперед, так и назад возвратно, ясачным иноземцам никаких обид и разорения не чинить, и обретающихся при вас служилых людей до того не допущать, також зернью и карты не играть, а ежели обретающияся при вас служилыя люди станут какие непорядки чинить, и за то вам их смирять.
- А как ты, Лазарев, на оных островах ясак зберешь, то с оным ясаком явица вам в Большерецку на боте «Гаврил», а коликое число ясаку в зборе со староплатежных и вновь будет, о том вам при ведении за рукою ваши книги г-ну штурману Якову Генсу подать со всякою опискою.
- А кто имяны даны вам – и толмачи, и служилые люди – тому при сей инструкции прилагаеца реэстр.
Реэстр.
В подьячие – Андрей Шергин, служилые Семен Емшанов, Никифор Саламатов, в толмачи – Чекава, Алексей Иремеев, Козьма Кобычев.
Помета: Апреля 4 дня 1734 году такову белую инструкци принял Иван Колодезников и расписался своеручно» [РГАВМФ, ф. 216, оп. 1, д. 3, л. 16.].
«...в прошлом 1736 году бывшей на Курильских островах при зборе ясака каманды ево, Писарева, служилой Андрей Шергин вывез ево, Писарева, собственных полученных тамо бутто на тавары ево дватцать семь бобров, которой у управления экспедиции Шергин допросами показал, что те бобры при осмотре бота «Гаврила» в Охоцку написал он, Шергин, своими по приказу Писарева. А после де осмотру те бобры под чюжими ж имянами, а не под своим, а имянно служилым Аврамом Игнатевым, тако ж и з другими, давая выписи, товары свои отпускал вь Якуцк, на что имеетца явное свидетельство.
Вашего Императорского Величества нижайший раб M. Spangberg [Мартын Шпанберг]
Охоцк, 1738 году генваря 5 дня» [РГАВМФ. Ф. 216. Оп. 1. Д. 24. Л. 962–971].
«При сем же о бывшем на Курилской землице и на островах трясении земли и о болшой воде и протчем, хотя я о том особливо к себе репорту и не имею, а известен чрез репорт, присланной с Камчатки из Болшарецкого острогу от закащика служилого человека Андрея Шергина к охоцкому камандиру Григорью Скорнякову-Писареву. Токмо ко уведомлению Вашему высокографскому сиятел[ь]ству предложить я должен, что покорнейше сим доношу. Оной закащик Шергин в том своем репорте, которой писан ноября от 16 прошедшаго 737, а в Охоцку получен в нынешнем 738 году сентября 4 числа, к нему, Писареву, об[ъ]явил: в ноябре месяце в 6 числе 737 году в Курилской землице и на островах трясение земли великое было, над морем утесы [то есть каменныя горы]a рассыпались многие, и огненное де хождение и трескота вельми ж имели быть, а в дали и расселины почели быть, и жилища иноземческие, бал[…]ныb у всех попадали, и вода в моря всходила необычно при прежни[…]c например сажен тритцать вверх, и каменья из моря на берег выметывало например пудов по сту и боле. И оною де водою близ моря у ясашных иноземцов по их обыкновению барабары и балаганы [или жилые покои]d понесло и в море унесло. И байдары, которыми в море бобров и прочих зверей промышляют, приломало. Тако ж и сети бобровыя и рыбныя многия в море унесло. И осталось де байдар и сетей у ясашных мужиков в Курилской землице и на островах малое число2.
И предложа оное Вашему высокографскому сиятелству, остаюсь Вашего высокографского сиятелства милостивого государя моего покорнейши слуга
W.J. Bering [Витус Беринг]
Охоцк, ноября 1 дня 1738 году» [РГАВМФ. Ф. 230. Оп. 1. Д. 30. Л. 65–65 об.].
В момент прибытия на Камчатку в 1737 году студента Славяно-Греко-Латинской академии Степана Петровича Крашенинникова Андрей Матвеев сын Шергин был приказчиком Большерецкого острога [на должности, которую, как правило в те годы назначались дети боярские, а он оставался рядовым казаком].
И вот, что писал Степан Петровича своим научным кураторам, которые сами не захотели обременять себя посещением Камчатки:
«Октября 16 дня, прибыв в Большерецк, просил де он словесно зборщика Шергина, чтоб де принять ему помянутые пакеты и послать с ними ко мне служивого Василья Шелковникова, и оной де Шергин сказал на то, что де Василья Шелковникова, по силе ее императорского величества указу, из острога никуда отпустить не велено, и велено де его посылать в Охоцк».
«Прошедшего 1737 году октября 27 дня прислан был ко мне от Большерецкой приказной избы для чинения впредь здесь метеорологических обсерваций служивой человек Иван Шангин, о котором в пятом моем репорте упомянуто. И понеже оной Шангин писать весьма худо умеет, то требовал я словесно от прикащика Большерецкого острога Андрея Шергина, чтоб вместо помянутого Шангина прислал ко мне иного, писать умеющего, служивого, и по силе оного требования означенной прикащик Шергин вместо служивого Шангина прислал ко мне служивого Степана Плишкина, которого я в чинении метеорологических обсерваций и обучил».
«И на оное требование маия 24 числа от Большерецкой приказной избы ответствовано, что де при Большерецку стрельцов не имеется, а имеются де у меня стрелки, а имянно, Никифор Саламатов, Семен Бочкарь, из казачьих детей Михайло Лепихин меньшей. И хотя из означенных служивых Никифор Саламатов слеп, Семен Бочкарь и сроду десяти птиц не убивывал, а Михайло Лепихин отпущен в Курилы от закащика, однакож я требовал от приказной избы, чтоб на место стрелка, которой определен будет из обретающихся при мне служивых, служивой прислан...
Марта 27 дня послал я в Большерецкую приказную избу требование, в котором написал, что бывшие при мне служивые Петр Евлантьев, Семен Бочкарь и толмач по отбытии моем отсюда отданы в приказную избу, а служивого Василья Шелковникова, которой оставлен был в Большерецке для посылки ко мне с репортами, и казачья сына Ивана Пашкова, которой определен был вместо Никифора Саламатова (которой в то время ослеп, а ныне уже умер) отнял от меня зборщик Андрей Шергин без всякого виду, и по сие число об них от приказной избы ничего не объявлено, только слышно, что Шелковников отнят того ради, 1) что де его по силе ее императорского величества указов к делам определять не велено, и на оное объявил я, что то до одних только ясашных зборов касается, а не до службы, ибо ежели бы он от службы откинут был, то б жалованья ее императорского величества не получал, 2) что де его, Шелковникова, велено выслать в Охоцк. И о том, понеже он, Шелковников, прислан ко мне из Большерецкой приказной избы при ведении, надлежало было меня уведомить и требовать его в приказную избу письменно, а на его место определить иного, а не так нагло отнимать».
«Апреля 4 дня уведомился я, что на праздник Пасхи съехалися из дальних острожков в Большерецк новокрещеные иноземцы, то требовал я от прикащика Большерецкого острога, чтоб он всех иноземцов разных языков, сколько их в Большерецк приехало, прислал ко мне. На что прикащик Шергин ответствовал, что де он в приежжих иноземцах власти не имеет, понеже де они не его присуду, к тому ж оные иноземцы и недолго в остроге пробыли, а всегда пьянствовали. И так сей случай опущен».
То есть, отношения приказчика Большерецкого острога и ученого не сложились. Причины понятны – у приказчика и без Крашенинникова не хватало служилых людей, чтобы обеспечить выполнение главной задачи – сбора ясака, а тут еще требования, требования, требования этого неугомонного студента.
Но все-таки под напором молодых сил сдался и Шергин:
«Июня 12 дня получил я из Большерецкой приказной избы ведение, в котором написано: сего де 1738 году нюня... дня в присланном ордере в Большерецкую приказную избу с Авачи от зборщика Андрея Шергина написано: против требования де моего послано чрез посланного от него Шергина целовальника Василья Травинина одна бабья еврашечья куклянка, кубехочь, повязка да хоньбы старые женские, а взяты де от тойонов Петра, Карымчи да Алексея, Тареи, а цена де поставлена куклянке четыре рубли, а хоньбам рубль, да от них же тойонов взяты три утки, одна ипатка да две мачагатки, и требовано, чтоб я оные хоньбы, и куклинку и птиц принял и по цене плату дал».
Не случайно, в реестре за 1734 год по сбору ясака на Курильских островах Андрей Матвеев Шергин определен в подьячие, то есть в писцы. В отличие от многих других служилых людей Шергин был грамотным. А таких было немного...
С 1738 года Андрей Матвеевич участвует в крестовых миссионерских походах священника Ермолая Иванова, иеродиакона Якутского Спасского монастыря Гавриила Притчина, архимандрита Иоасафа Хотунцевского, главы Камчатской Духовной Миссии. В православие обращаются не только язычники Камчатки, но и Курильских островов.
А далее следует, как сообщает А. Полонский [Полонский А. Курилы. – СПб., 1871. – с.18-19.], следующее
«Новокрещеные курильцы 1 и 2 острововъ, которыхъ въ это время было тамъ 208 чел., требовали себе равнаго наставленія въ вере съ новокрещоными камчадалами, для которыхъ заведены были уже церкви и школы. Въ 1747 г. они обратились, чрезъ тоіона 1-го о. Сторожева, въ миссію съ требованіемъ священника для утвержденія ихъ въ новой вере и учителя для обученія детей ихъ грамот и письму. Архимандритъ недалъ имъ священника, по неименію свободнаго, и обязанность учителя поручилъ, 29 мая 1749, отставному казаку Шергину, изъявившему желаніе быть неотлучно при обученіи курильскихъ отроковъ. Шергинъ, состоя на служб, не разъ бывалъ за ясаками въ Курилахъ, а потому, какъ знакомый съ обычаями и языкомъ курильцовъ, могъ быть пригоденъ и въ деле просвещенія новообращенныхъ и въ обученіи грамоте малолетнихъ. Въ такомъ смысл архимандритъ составилъ нарочно наставленіе, которое и далъ Шергину въ руководство.
Шергинъ завелъ школу на 1 острове и началъ преподавать въ ней, по данному наставленію, правила храстіанской веры взрослымъ и учить детей. Но к.акъ, при исполненіи богоугоднаго дела, онъ непренебрегалъ и собственными житейскими выгодами, то, по жалобамъ курильцовъ и былъ смененъ въ 1732 г. [вероятно, 1752] казакомъ Бережнымъ, который однакожъ оказался ленивее Шергина. Въ 1755 г. въ учители назначенъ, по желанію самыхъ курильцовъ, казакъ Рожновъ»
Вот таким образом завершилась служилая карьера Андрея Матвеевича Шергина.
Но не карьера устюжских купцов Шергиных.
В феврале 1757 года в Нижнекамчатске образовалась, компания купцов, снарядивших на промысел знаменитый впоследствии «Иулиан», на котором Степан Глотов с товарищами откроют острова с черными лисицами – Лисьи острова, образ которой – черной лисицы – по указу императрицы Екатерины Второй будет определен как главный символ на гербе города Тотьмы в честь тотемских купцов-компаньонов -- братьев Григория и Петра Пановых, интересы которых в той знаменитой экспедиции представлял их приказчик Семен Шергин. А как известно, от Тотьмы до Великого Устюга – рукой подать...
Но в большую историю вошел все-таки не Семен, а Федор Е. [Егорович по одним данным, Ефимович – по другим] Шергин, который выкопал в Якутске самый глубокий в России колодец, пытаясь в вечной якутской мерзлоте добыть воду.
Вот, что сообщают о нем якутские краеведы и историки.
Во-первых, Федор Ефимович был в числе компаньонов Российско-Американской компании (РАК):
После императорской семьи и семей учредителей РАК был третья очередь акционеров:
«Список купцов третьей группы открывают наследники одного из первых директоров Российско-Американской компании, сподвижника Г. И. Шелихова, – Е. И. Деларова (96 акций). Здесь же видим бессменного правителя русских колоний в Америке каргопольского купца А. А. Баранова (76 акций). Торговый мир представлен также крупными дельцами Ф. Е. Шергиным, П. Ф. Шумиловым, Н. М. Гусятниковым, М. В. Сибиряковым и др. Почти треть акционеров (17 чел.) имеют свыше 50 акций каждый»
«Шергин Федор Е. - купец, служащий [акционер – С.В.] Русско-американской компании, во дворе своего дома в Якутске (ныне угол ул. Ярославского и ул. Кулаковского) решил выкопать колодец, т.к. проблема питьевой воды всегда была острой в городе. Проходку колодца начал в 1827 г. (по другим источникам - в 1828 г. / Энциклопедия Якутии. С. 204/) и продолжал в течение 9 лет. Работы велись только зимой. Шахта была пройдена до глубины 116,4 м. После крушения надежд на вскрытие водоносного горизонта работы велись из-за любознательности Ф. Шергина и поощрялись влиятельным представителем Русско-американской компании Ф.П. Врангелем и на её средства. Однако стоимость проходческих работ в зиму 1835 - 1836 г. в сумме 1362 руб. не была оплачена компанией, что явилось причиной ухода Ф. Шергина со службы и отъезда его на родину - в Великий Устюг. После того как министр просвещения Уваров доложил о шахте императору, тот высоко оценил труд последнего и наградил его кольцом с бриллиантом и золотой медалью. Сведения о шахте, пройденной в вечной мерзлоте до глубины более 116 м, заинтересовали учёных, и Академия наук решила послать своего представителя для проведения геотермических наблюдений по всей глубине шахты. Выбор пал на профессора зоологии Киевского университета А.Ф. Миддендорфа. Правда, вначале он должен был выполнить исследования на Таймыре в междуречье Пясины и Хатанги и оценить продуктивность водоёмов, в том числе прибрежных вод Ледовитого океана, а уже затем прибыть в Якутск. При подготовке экспедиции Академия наук поручила академику К. Бэру подготовить обзор всех сведений о «нетающем почвенном льде» и в определённой мере сформулировать научную программу для А.Ф. Миддендорфа [Каменский Р.М. Геокриология (мерзлотоведение) - новая наука в системе наук о Земле// Наука и техника в Якутии. 2001. №1. С.16- 19].
И снова мы вернемся к исходному материалу, с которого и начали это повествование.
Купеческая и, вероятно, вытекающая из нее служилая линия Шергиных при всей ее значительности и важности, не была определяющей для этого рода.
Определяющей было – служение Господу Богу.
Андрей Шергин во второй половине 1600-х годов был священником церкви Богородицы Одигитрии в Великом Устюге, а его сын – Леонтий -- по переписи 1678 г. значился священником церкви Иоанна Богослова.
И стоит ли удивляться, что вслед за торговым и служилым сословием Шергиных появляются в Сибири церковно- и священнослужители Шергины.
Есть ли здесь какая-то родовая связь?
Этого мы пока не знаем. Но, скорее всего, не только есть, но она и напрямую связана с Великим Устюгом, откуда шло постоянное кадровое пополнение всех, без исключения, сословий Сибири.
Вадим Николаевич Шерстобоев в книге «Илимская пашня» [т.1, И., 1949, стр.559-560] приводит одну интересную историю, связанную с крещеным «мунгалом». Обратим внимание на дату.
«В россыпи бумаг за 1708 г. имеется память илимского воеводы Лаврентия Ракитина тутурскому приказчику П. Березовскому, по которой вырисовываются, хотя и неполностью, судьбы одной мунгальской семьи. Воевода начинает свой наказ напоминанием: «22 августа 1708 года ты прислал в Ылимск челобитье мунгальской породы Екима Иванова сына Шергина, да две скаски тутурских пашенных крестьян». В челобитье Шергин писал, что пришел «в прошлых годех из мунгальской земли в даурские остроги, некрещен, в самых малых летех», затем жил в Верхоленском остроге «в улусах у брацких мужиков». Те отдали его крестьянину Большой Манзурской деревни Гр. Борисову, затем он попал к тутурскому пашенному крестьянину Фр. Аксамитову, «а в продажу ли или задаром поступились, про то он не знает». Аксамитов женил его на своей дворовой девке мунгальской породы Орине Ивановой дочери. С ней Шергин прижил 2 сына и 3 дочери: две Марьи да Наталью. За шесть лет до описываемого события умерла жена Шергина, а он остался по-прежнему работать у Аксамитова. Подросли сыновья, стали работать на того же хозяина «и работают доныне бес крепости с его работными людьми. А он ево на волю незнаемо для чего не выпущает». Шергин просит освободит.ь его и детей и «жить бы ему в Тутурской слободе в оброчных крестьянах». Аксамитов подтвердил, что мунгал жил у него 17 лет, но указал, что у него была на мунгала купчая, сгоревшая при пожаре. Челобитье Шергина поступило на рассмотрение воеводы, последний в наказе приказчику написал: «свободить на волю, так как Аксамитов крепостей не объявил, сказал про крепости ложно». Детей отдать отцу «безволокитно, с роспискою», ему жить в оброчных крестьянах и платить с 1709 года по 1 1/2 чети ржи. На Шергина взять поручную, а если «порутчиков» не будет, «отдать десятдким на росписку». Все дело длилось месяц: Шергин писал 22 августа, ответ пришел в Тутурскую слободу 25 сентября. Среди хлебных обротчиков Тутурской волости в книге десятинного и оброчного хлебного сбора за 1722 год встречается фамилия Шергина, но с другим именем. Вероятно, это был сын челобитчика; он платил, как и отец, 1 1/2 чети ржи, и притом платил исправно»
Судя по рассказанному, Еким Шергин был крещен священником Иоанном Шергиным в далеких 1680-х годах.
Не этот ли?
«В 1732 г. в верхоленский острог переведен был заказ из г. Илимска, и назначен был закащиком верхоленский священник Иоанн Шергин. Таким образом, Верхоленск стал духовно-административным пунктом, но не на долго. Вскоре заказ переведен был в Илганский острог».
Хотя, вероятно, это уже верхоленский Священник Иоанн Иоаннов Шергин.
А вот и продолжение:
«Богоявленский храм, с приделом во имя святых от Афанасия великого и Кирилла, патриархов александрийских, воздвигнуть, по клировым ведомостям, в 1718 году. Грамот касательно построения и освящения этого храма не сохранилось в церковной ризнице. Впрочем, о времени освящения его с приделом свидетельствуют надписи на двух не больших деревянных крестах, сохранившихся в кладовой колокольни. На первом кресте обозначено: «освятился алтарь Богоявления господа и Бога Спаса нашего Иисуса Христа и водружен бысть крест сей в церкви в лето 1718 индикта 17, месяца июля 3 дня, на память святого мученика Иакинфа, при Благоверном Государе Царе и Великом Князе Петре Алексеевиче, всея великия и малыя и белыя России Самодержце, между патриаршеством и при преосвященнейшем митрополите Феодоре (Филофее Лещинском) тобольском и всея Сибири». На втором кресте читаем: «1744 г. июля 3 дня, на память мученика Иакинфа освятился алтарь св. Кирилла и Афанасия и водружен бысть крест сей в церкве, при Императрице Елисавете Петровне, Самодержце Всероссийской, при Святейшем Синоде и при преосвященном епископе Иннокентии иркутском и нерчинском». При священнодействии были, как значится на рукоятке того же креста, священники «Иван Шергин, Зиновий Иванов, Иван Иванов и иеродиакон Макарий».
И не от этого ли Ивана Шергина ведется родословный отчет на реке Лене:
«Шергины. От Ивана, 1717-1939 гг., 262 персоны; от Семена, 1728-1939 гг., 262 персоны, с. Бирюлька, д. Шергинская и др., Качугского района, Иркутской области».
1727 год: «Верхоленской церкви священник называет себя то Иваном Ивановым, то Иваном Шергиным, то Иваном Ивановым Шергиным, сын его, священник Бирюльской церкви, также большею подписывается Григорием Ивановым, и изредка Шергиным»
«Священники всех осмотренных ключарем Дмитриевым церквей, а именно: Бирюльской Покровской Григорий Иванов (Шергин), ... Верхоленской Воскресенской Иван Иванов (Шергин)...»
«Бирюльской Покровской церкви священник Григорий Шергин ... Верхоленской Воскресенской церкви священник Иван Шергин, пономарь Гаврило Шергин» [Прокопий Громов https://azbyka.ru/otechnik/Zhitija_svjatykh/pervosvjatitel-irkutskij-innokentij-i-kulchitskij/3 ]
Верхоленск 1774 -- священник Иоанн Иоаннов Шергин
Верхоленск, 1776 год -- Шергин Григорей бывший пономарь
Верхоленск, 1777 -- бирюльский священник Михаил Шергин
Верхоленск, 1779 -- тутурский священник Лука Шергин
«Поведем теперь речь о Воскресенском соборе. Обустройстве его свидетельствуют две грамоты, уцелевшие в церковной ризнице, данные Преосвященным Вениамином 1-м, епископом иркутским и нерчинским, одна на построение его, от 13 дня сентября 1792 г., на имя десятоначального священника Стефана Попова, а другая на освящение его, от 23 дня сентября 1795 г. на имя десятоначального священника Луки Шергина».
Верхоленск, 1783 -- Шергин Федор страж церковный, в 1789 г. мещанин
Верхоленск, 1800 - бирюльский дьячок Петр Шергин [Черепанов А.В., Сибирская кровь].
Якутия, 1757 год:
«… Архимандрит Якутский Нафанаил II-й заявил себя ревностным распространителем христовой веры среди якутов. Так, из записной книги Якутского Спасского монастыря, в бытность Архимандрита Нафанаила видим следующий список новокрещенным якутам с 1 января 1757 года.
1) 26 января крещена якутка Кангаласской волости 30 лет, имя Мария Петрова Шергина. Восприемником — пономарь монастыря Петр Шергин; 9) тогда же крещен якут Мегинской волости 30 лет, имя Ксенофонт Петров Шергин; ...11 февраля крещена Кангаласской волости якутская девка 20 лет, имя — Анна Петрова Шергина...» [«Миссиолнерство в Якутском крае» (опубликованной в нескольких номерах журнала «Илин» в 1997-2000 гг.) автор Г.А. Попов.]
Но вернемся в Илимский уезд. И обратим внимание на не совсем обычное (точнее, весьма редкое) имя священника:
«В Иркутское духовное правление
Бирюльской слободы
Покровской церкви священника Анфима Шергина
Покорнейший рапорт Его Императорскаго Величества указом из онаго духовнаго правления от 11-го марта сего года за № 103-м повелено мне произвесть в Манзурской слободе следствие об утайке и завладении той слободы диаконом Ощепковым церковных за проданную ему лошадь денег, во исполнении чего мною при произведении следствия, по взятии с него, диакона, из бывшаго старосты Литвинова по допросам, нужно было с тем Литвиновым дать ему очную ставку, на которых Литвинов его, диакона, уличил и он зделал свое признание, утвердил показание старосты Литвинова, но когда я записал по порядку как следует, говоря ему чтоб он подписался, он вспомня свой допрос, что разноречие сей очной ставки, рассердившись, оказывая свои грубости, приказывал мне тую очную переменить, но как при подписании им беловаго допроса много от него происходило грубости и затейности и нехотя было его подписать, потуда также приказывал другой беловой написать, на что я не согласясь, ис коего допроса усмотреть изволите, а очная без подписания его засвидетельствовании увещевателя осталась, видно из показания бывшаго старосты Литвинова, что отчетную он получил в ноябре, а оная написана 8-го октября, писана им, диаконом, которую я от старосты Литвинова вытребовал, и при сем препровождаю на усмотрение произведенное следствие и книги, отобраные от его, диакона, мною за 1808-й год при коих и росписки. Со оными, хранящимися в его доме, при сем же рапорте, почтительнейший, препровождаю, в проезде моем в Манзурскую слободу вперет и обратно недачею за указные прогоны лошадей с учрежденных емских станциев емщиками, принужденным нашелся по распутице дороги наймовать волных емщиков, всего израсходовал восем рублей сорок пять копеек, оные покорнейше прошу с кого угодно будете взыскать и меня получением оных удовлетворить. Священник Анфим Шергин. Апреля 3-го дня 1810-го года».
А вот история появления на Камчатке церковнослужителя Шергина, которую рассказал Прокопий Громов в своем очерке
«Путь отъ Иркутска въ Камчатку.
1 Мая 1834 года въ послѣдній разъ приклонилъ я со всемъ семействомъ, состоявшимъ изъ жены, трехъ сыновей (Александра 10 лѣтъ, Павла 6 лѣтъ, Иннокентія 4 лѣтъ и дочери Августы 1½ лѣтъ [былъ еще одинъ не примѣченный, который родился по пріѣздѣ въ Камчатку 6 Декабря того же 1834 года, нареченъ Николаемъ, — нынѣ священникъ.], главу мою подъ благословеніе Преосвященнаго Иркутскаго Мелетія, съ которымъ болѣе не суждено мнѣ было видѣться на сей землѣ. Назавтра, — была среда на новой седьмицѣ послѣ Пасхи, — выѣхали мы изъ Иркутска. Для услугъ взята была старушка, — и еще къ своему же поѣзду присоединилъ я одного исключенца изъ Духовнаго училища, назначеннаго причетникомъ въ Камчатку Алексѣя Пономарева.
Отъ Иркутска до Качугской пристани, откуда начинается водный путь р. Лѣною до Якутска, 238 верстъ. Ѣзда по почтовой дорогѣ въ повозкахъ (перекладныхъ) обыкновенная. Кромѣ страхованія, особенно для дѣтей, отъ бѣшеныхъ лошадей, да отъ дурныхъ мостовъ, и терпѣнія отъ недобросовѣстности почтарей, вознаграждавшегося, впрочемъ, радушіемъ по дорогѣ духовенства, прощавшагося со мною братски, сказать не о чемъ.
5 Мая въ 3 часа пополудни остановились мы у р. Лены, на противоположномъ берегу которой возвышается Качугское селеніе. Разстояніе не велико, а какъ рѣзко отличается характеръ народа отъ Иркутскаго! Говорятъ, что р. Лена получила названіе отъ лѣни народной. Похоже на правду. На вопросъ мой: какъ переѣхать рѣку? едва отвѣчали: ямщикъ знаетъ; а ямщикъ въ свою очередь говоритъ: перевозчикъ знаетъ, — и никто съ мѣста не трогался. Наконецъ кое-какъ перевезли въ неисправнѣйшей лодкѣ.
Въ Камчаткѣ, по распоряженію св. Синода, Высочайше утвержденному, въ прибавокъ къ прежнимъ семи церквамъ предположены были двѣ новыя въ Драннинскомъ и Лесновскомъ селеніяхъ. Для нихъ причты набирались въ Иркутскѣ, желающіе. Вслѣдствіе этого, туда пожелали ѣхать со мною священники — одинъ изъ-за Байкала Игнатій Правовѣровъ, а другой изъ Качугскаго селенiя Стефанъ Венiаминовъ, родной братъ священника о. Іоанна Веніаминова, находившагося въ Америкѣ. Отецъ Стефанъ и самъ былъ въ Америкѣ съ братомъ въ званіи дьячка; тамъ женился на туземкѣ, и въ 1833 году возвратился въ Иркутскъ, гдѣ и принялъ отъ Архіепископа Мелетія рукоположеніе во священника къ Качугской церкви. Но когда послѣдовалъ вызовъ въ Камчатку, онъ изъявилъ желаніе опять подышать морскимъ воздухомъ.
Въ Качуге свита, имѣвшая слѣдовать со мною въ Камчатку, сложилась изъ подъѣхавшихъ сюда священника Правовѣрова и изъ дьячка Николая Преловского съ семействами, изъ священника Стефана Веніаминова съ женою и малолѣтнимъ сыномъ, и изъ бывшаго при мнѣ пономаря—исключенца, Алексѣя Пономарева. Къ тому двухъ церковниковъ мнѣ назначено было взять въ Якутскѣ.
Священники и семейный дьячокъ Преловскій павозокъ для проплава въ Якутскъ наняли; а меня вызвался безвозмездно доставить туда на одномъ изъ своихъ павозковъ, имѣвшій торговлю въ Якутскѣ, Охотскѣ и Камчаткѣ, памятный старичкамъ своимъ образованіемъ и благородствомъ Александръ Васильевичъ Шелиховъ, племянникъ русскаго Колумба — Григорія Ивановича Шелихова.
9 Мая въ Качугской Вознесенской церкви совершили мы Литургію соборнѣ, и перебрались на павозки. Новый Качугскій священникъ, поступившій на мѣсто Стефана Веніаминова, товарищъ дѣтства моего въ селѣ Тулуновскомъ, въ которомъ мой родитель бывалъ священникомъ, а его дьячкомъ, о. Харалампій Мурашевъ благословилъ нашъ путь молебнымъ пѣніемъ на павозке. Въ 2 часа пополудни отвалили. Мои священники взяли передъ. Задолго до заката солнца миновали Верхоленскъ; 11 числа помолились на Тутурскую церковь, стоящую на берегу Лены, такъ какъ и всѣ большія и малыя селенія до самаго Якутска расположены по берегамъ Лены. 12 числа, когда Лена оказалась уже довольно широкою, павозокъ на которомъ помѣщенъ я былъ съ семействомъ, по заведенному порядку связали бокъ о бокъ подъ одинъ правежъ съ другимъ павозкомъ, на которомъ помѣщался самъ хозяинъ Шелиховъ.
...[Путь из Якутска]
Послѣ совершенныхъ отъ Иркутска двухъ разнообразныхъ путей, предлежалъ теперь третій, труднѣйшій, опаснѣйшій, на верховыхъ лошадяхъ слишкомъ чрезъ 1000 верстъ, по топямъ, рѣкамъ, горамъ и пропастямъ. Дорога эта требовала чрезвычайныхъ приготовленій со стороны отца семейства, въ которомъ было четверо дѣтей. И болѣзнь моя, начавшаяся на Ленѣ, увеличенная заботами, особенно недобросовѣстностiю подрядчиковъ, являвшихся такими нарядными, съ позволенія сказать, мазуриками, а частiю и непорядочнымъ поведеніемъ одного изъ моихъ спутниковъ, усиливалась до опасной степени. Она состояла, при лишеніи позыва на пищу, въ совершенной безсонницѣ чрезъ нѣсколько сутокъ сряду, чему способствовало не обычное для урожденнаго подъ 52° С.Ш., отсутствіе въ это время въ Якутскѣ ночей. Не могло это кончиться добромъ для меня если бы Якутскій медикъ Людвигъ Матвѣевичъ не обновилъ меня чудотворно. За тѣмъ новая непріятность. Двумъ назначеннымъ изъ Якутска въ Камчатку причетникамъ Иркутская Казенная Палата не успѣла еще ассигновать прогонныхъ денегъ, чего не въ состояніи былъ поправить, при всемъ радушіи и готовности, и управлявшій тогда Якутской Областiю. Одного безсемейнаго причетника (Шергина) рѣшился я взять съ собою пока на собственномъ моемъ коштѣ, а другому (Кокшарскому) какъ женатому пришлось ожидать въ Якутскѣ ассигнованія прогоновъ. 5 Іюня выѣхалъ я со своими изъ Якутска за Лену на мѣсто вьюченiя лошадей».
Кто же был этим холостым причетником?
Оказывается, -- Шергин Иван Анфимович, пономарь Дранкинской церкви.
По всей видимости, сын бирюльского священника Анфима Шергина.
Мы не знаем пока, кто стал супругой Ивана Анфимова сына.
Знаем другое – о его детях, рожденных на Камчатке:
Шергина Надежда Ивановна (1844), дочь умершего пономаря Дранкинской церкви
М. (с 1867) Селиванов Илья Николаевич (1819), казак
Шергин Иван Иванович (1847)
Ж. (с 1893) Косыгина Дарья Александровна
дети
1Алексей 1885 г.р.
2.Иван 1889 г.р.
3.Спиридон 1892 г.р.
4.Зинаида1895 г.р.
5.Аграфена 1897 г.р.
6.Лидия 1899 г.р.
7.Анатолий 1901 г.р
Овдовев, Дарья Александровна Шергина повторно вышла замуж: 28.01.1904
Мещанин города Петропавловска Михаил Иоаннов Толман, вторым браком, 38 лет
Вдова умершего крестьянина Ключевского селения Дария Александрова Шергина, вторым браком, 27 лет
[возраст, скорее всего, указан неверно – занижен лет на 10, если сопоставлять с возрастом детей]
8.Поликсиния1906 г.р.
9.Римма 1909 г.р.
В Тигиле проживал еще один из сыновей Ивана Анфимовича: потомственный гражданин Иосиф Иванович Шергин.
В Ключевской Троицкой церкви служил в 1891 – 1895 гг. священником Шергин Никандр Иоаннов.
Звонарь Ключевской Троицкой церкви в 1887 – 1893 гг. Шергин Иоанн Иоаннов сын.
И последний штрих в нашей истории – о преемственности имен и родовой памяти:
Дата смерти 22.02.1894
Место события с. Дранка, Камчатка
Шергин Анфим Иоаннов
Возраст – 56 (от водянки)
Должность -- псаломщик Дранкинской Иннокентиевской церкви [ГАКК, Ф. Р-220 Оп. 1 Ед. хр. 19 Лл. 64].
Член Союза писателей России
Сергей Вахрин