Экспозиции:

Открытые уроки камчатской истории:

  • Города и посёлки

    Камчатка вошла в состав Российского государства как уникальная цивилизация рыбоедов, а...

  • Землепроходцы

    В честь 325-летия присоединения Камчатки к России мы хотели провести открытые уроки камчатской...

  • Историческая мозаика

    В этом разделе мы хотим рассказать о самых разных событиях, личностях, интересных фактах, которые...

Аудио материалы:

  • Цикл радиопередач

     члена Союза писателей России Сергея Вахрина и журналиста Юрия Шумицкого об истории камчатских...

Видео материалы:

Последнее на форуме:

ТАЙНЫ СЕВЕРНЫХ ИМЕН. Бянкины

Забайкальцы, наверное, возмутятся – это же чисто их фамилия, история появления которой в Забайкалье напрямую связана с защитой знаменитого Албазинского острога, из-за которого у нас с Китаем (то бишь маньчжурским государством Цин) произошло столкновение, переросшее в героическую оборону Албазина и завершившееся Нерчинским мирным договором, по которому мы потеряли свои владения на Амуре, но обрели торговлю с Китаем и процветание приграничных с Китаем торговых центров.

И свой рассказ мы, конечно же, начнем не с Севера, а с Юга, постепенно двигаясь в нашей родовой истории вслед за героями этого рассказа в тех направлениях, которыми они следовали, исполняя государеву волю.

В списке последних, оставшихся в живых защитников Албазинского острога, мы находим имя Ивана Бянкина.

Владимир Николаевич Абеленцев, автор исследования «Албазинцы. Нерчинское воеводство и Албазинский острог. XVII в.» уточняет:

«Бянкин Ивашка Васильев, сын албазинского пашенного крестьянина, участник обороны (1686/87), остался в живых (столбец Сибирского приказа № 1084/7089). Поверстан Головиным в албазинские казаки; выдано жалованье 5 руб. и послан в Нерчинск (1688). Нерчинский конный казак, оклад 7 руб. с четью (1699)».

У Е.А. Багрина в статье «Гарнизон Албазинской крепости в 1687–1689 гг.» добавлен еще один промежуточный эпизод в биографии Ивана Васильевича:

«Стрельцы полка П. Грабова

Иркутские новоприборные

Бянкин Ивашко Васильев сын (вместо Никитки Шмонина албазинского пашенного крестьянина)».

Полноправным нерчинским казаком Иван Васильевич стал только в 7201 году от сотворения Мiра (то есть минус 5508 лет, что равняется 1693 году от Рождения Христа):

«И в нынешнем 201 году по указу вел гос и по отписке из Ыркуцка от столника и воеводы от князя Ивана Петровича Гагарина поверстаны в конную службу в дополнку в Нерчинск к прежним нерчинским конну к дватцати к одному человеку в прибавку чтоб было в Нерчинску конных казаков двести человек кроме того людей что по острогам служат а досталные десят человек доверстаны впред а приверстано

ис пеших казаков в конную службу шездесят девят человек а что им окладу быть против конных ли казаков того в отписке не написано, а велено их за хлебные оклады приискать под хлебную пахоту земли и у дела сметных списов столник и воевода князь Матвей Петрович Гагарин велел им покамест они приищут под хлебную пахоту земли служить им и с прежних окладов на месяц по два пуда муки ржаной по полутора пуда соли человеку в год» [РГАДА.Ф.214.Оп.1.Д.1063.Л. 98-99].

В числе их и Ивашко Васильев сын Бянкин.

И вот именная его отметка в 1694 году:

«Рядовые

оклад хлеба по шти четей ржы по полтора пуда соли

Иван Бянкин» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1063. Л. 453].

 

Но...

Иван Васильевич был не единственным из албазинских крестьян Бянкиных, верстанных впоследствии в нерчинские казаки.

В той же статье Егора Андреевича Багрина, на которую мы ссылались выше, есть еще одно сообщение:

«Роспись албазинцев, получивших семена для посадки яровой пшеницы и гречихи в мае 1688 г.

Бянкин Иван Васильев

Бянкин Ондрей [Иванов]».

Эти посадки производились перед завершающим сражением, когда албазинцы, рассчитывая на помощь из сибирских городов, готовились к длительной осаде.

Позже мы находим имя Андрея Ивановича Бянкина в книге окладного жалованья служилым людям по Нерчинску за 1708 год [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 1424. Л. 8 об.] – он служит в конных казаках.

А в переписи нерчинских казаков за 1721 год [РГАДА, Фонд 214, опись 1, дело, 1626, л. 70] он указан, как конной казак Андрей [Иванов] Бянкин 60 лет. То есть мы знаем примерную дату его рождения – 1659 год. Но казаков Андреев Бянкиных в этой переписной книге несколько и конный казак Андрей Бянкин в этой переписи стоит вторым. Мы его и отметим, как Бянкин 2-й.

В этой же переписи указаны и его дети:

Бянкин Яков Андреев 20 [1701 г. р.]

Бянкин Иван Андреев 16 [1705]

Бянкин Семен Андреев 12 [1709]

Бянкин Афонасей Андреев 8 [1713]

 

Но...

Это тоже еще не весь список албазинских крестьян Бянкиных. И это говорит о том, что албазинский семейный узел Бянкиных был весьма крепко связан и, следовательно, возник в самый ранний период, когда бывшее даурское поселение Албазин, уничтоженное по приказу Ерофея Хабарова, было восстановлено, как Албазинский казачий острог при – «воровском» тогда еще – атамане Черниговском.

Вот еще одна архивная выписка, датированная 1693 годом:

«Албазинские ж, которые верстаны из пашни за осадное сиденье в пешую службу против отписки околничего и воеводы Федора Алексеевича Головина

Васка Бянкин».

В 1694 году уточнено:

«Васка Артемьев Бянкин служит с пашни».

 

Судя по отчествам, все трое Бянкиных, если они из одного рода (а скорее всего, так оно и есть) – представители уже третьего поколения албазинцев – дети, скорее всего, родных братьев Ивана, Василия и Артемия Бянкиных.

Поэтому, если мы даже запутаемся (а мы запутаемся) в дальнейшей их родовой сети – все равно они будут представлять разные ветви, но одного, казачьего рода.

Запутаемся...

Потому что появляется в окладной книге Нерчинска за 1708 год молодой казак Трофим Бянкин, отчества которого мы не знаем, а потому и не знаем, к какой ветви его отнести.

«Трофим Бянкин, а за хлебное жалованье служит с пашни» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 1424. Л. 12 об.]. Но судя по информации, которую мы получим в дальнейшем, он проживает вместе с Андреем Ивановичем и его детьми в станице (селе) Бянкино – и вполне вероятно, что является его родным старшим сыном. Конечно, это пока предположение. Но предположение очень даже основательное.

Но точно мы знаем другое – его многочисленное потомство:

Пешей казак Трофим Бянкин 37 лет в 1721 году – то есть он примерно 1684 года рождения и, конечно же, родился в Албазине. «Служит с пашни» — это еще ни о чем не говорит. Как и о том, что он пеший казак – это может быть просто первый уровень для последующего перехода в конные казаки, на смену отцу.

Сыновья Трофима: Иван [1709 г. р.], Михайла [1715 г. р.] и Андрей [1721 г. р.].

Вряд ли, полугодовалый на тот период времени Андрей Михайловича Бянкин мог быть Андреем 1-м. Его мы в расчет не берем пока.

И действительно, мы находим Андрея 1-го Бянкина, возраст которого точь-в-точь совпадает с Андреем 2-м – ему тоже 60 лет. Но только он пеший казак, в отличие от Андрея – конного казака.

У него тоже есть дети, по которым мы, собственно, и можем разобраться в дальнейшем, кто есть кто по родословной линии:

Бянкин Афонасей Андреев 20 [1701 г. р.]

Бянкин Алексей Андреев 6 [1715]

 

Но...

И это еще не все.

В той же переписной книге за 1721 год и также без отчества указаны два казачьих сына, два брата Петр 23 [1698] и... еще один Андрей 20 [1701].

Петр, будучи еще казачьим сыном, то есть, не будучи верстан в казаки, уже сам был отцом – его сыну Ивану было 5 лет [1716 г. р.].

Позже мы выясним отчество братьев – они Васильевичи. И возникает вопрос: а не занимает ли их вакантное родовое казачье место пеший казак Андрей, который может быть их родным старшим братом? Конечно, это вопрос. Но тогда становится понятным, почему не нашлось места для одного из сыновей Василия Бянкина.

Кроме того, этот факт говорит о том, что количество нерчинских казачьих детей превышало уже штатные возможности казачьих подразделений. И вот, что далее происходит – казачий род албазинцев Бянкиных начинает рассыпаться по разным сословиям.

Вот каковы итоговые материалы переписи Нерчинска за 1744 год [Фонд 350. Ландрадские книги и ревизские сказки. Опись 2. Дело 1917. 2-я ревизия]:

Торгинской Слободы
разночинцов померло

перешедшие из города Нерчинска

Андрей [Васильев? сын] Бянкин (1-й)

в службу
Афонасей [Андреев сын] Бянкин

 

Деревни Бянкинои

померло
980) Андреи [Иванов сын] Бянкин (2-й)
981) Трофим [Андреев сын] Бянкин

взяты в рекруты
982 Афанасеи [Андреев сын] Бянкин
993 Михаило [Трофимов] Бянкин

выбыли в посад
984) Иван [Андреев или Трофимов сын] Бянкин
985) Семен [Андреев сын] Бянкин
986) Петр [Васильев сын] Бянкин
987) у него сын Иван [Петров сын]
988) брат Андреи [Васильев сын] (3-й)

итого настоящих померло 2
взято в рекруты 2
выбыло в посад 5
Всего 9.

Дальнейшие исследования, как мы уже говорили, помогают нам найти отчество посадского Петра (и соответственно, его брата Андрея):

«1745 году померло

В августе

12-го У посацкого Трофима Бянкина сын Федор – 18 лет

В ноябре

23-го Посацкой человек Петр Васильев сын Бянкин – 47 лет» [РГИА. Ф. 796. Оп. 12. Д. 224. Л. 91 об. МК церквей Иркутской епархии за 1729 год, л. 249 об. – 250].

И в дальнейший путь по Забайкалью мы сейчас пускаться не будем – так как частота рождения и смертности детей была очень высокой.

Мы начнем свой отсчет с конца – с тех Бянкиных, которым выпала честь служить на Севере.

Что мы о них знаем? Немного. Только общие данные.

Гижигинская крепость 1772 г. Казак Козьма Бянкин [РГВИА, фонд 14808, опись 1, дело 22, л. 10 об.]

Ведомость Гижигинской крепости за 1781

Казаки

Гаврила Бянкин

Козма Бянкин - в Охотске

Яков Бянкин - в Охотске [РГВИА, фонд 14808, оп. 1, д. 88, л. 21, 22 об.]

По метрическим книгам мы нашли только одного Якова, который по возрасту мог служить в Охотске в тот период:

«1729

родились

В Октябре

2-го У служилого Трофима Бянкина сын Ияков. [РГИА. Ф. 796. Оп. 12. Д. 224. Л. 93].

Но...

В 1731 он уже умер.

В период, который мы рассматриваем, – вторая половина 18-го столетия пополнение северных военных гарнизонов – Анадырского острога, Нижнеколымской, Гижигинской и Тигильской крепостей шло с самых разных сторон.

Казачьи отряды приходили с Якутска, Нерчинска, Селенгинска, Иркутска.

Солдатское пополнение шло в основном через Якутский (бывший до 1727 года Тобольским) пехотный полк, располагавшийся на границе с Китаем и пополнявшийся также за счет казачьих детей Селенгинска, Нерчинска, Иркутска.

Формирование других полков, которые отправляли своих солдат в указанные гарнизоны – Енисейского пехотного, Тобольского драгунского, Сибирского пехотного и Сибирского драгунского полков, шло из самых разных мест Сибири и других регионов империи – и здесь вместе с казачьими детьми служили рекруты из крестьян, промышленных и торговых людей.

Вполне вероятно, что Гаврила и Яков Бянкины, проходящие по ведомости гарнизона Гижигинской крепости, – это дети Козьмы, которые отмечен в документах более раннего периода своей службы.

Таких северных служилых казачьих (да и солдатских тоже) семей, когда дети, вслед за отцами и дедами, продолжали службу в северных гарнизонах, — множество.

Но нередки были случаи и перехода из казаков в солдаты, что позволяло ограничить срок службу от пожизненной до 25 лет и по выходу в отставку иметь возможность сменить место своего дальнейшего жительства – как говорят в наше время, выехать на ПМЖ.

Кроме того, после официального принятия чукчей в подданство России в 1779 году, расформирования гарнизона Анадырского острога, начиная с 1768 года и завершая уничтожением самого острога в 1771 году, происходит и постепенное сокращение штата сначала военных (регулярных частей), а потом и казаков (нерегулярных войск), и направление и тех, и других к новым местам службы.

Пытаться сегодня разобраться в иерархии родового древа казаков и посадских людей Бянкиных – задача не из легких.

А вскоре и коренным забайкальским казакам придется перебраться к новым местам службы – сначала в Приамурье, а потом и в Приморье.

Забайкальское казачье войска представляло из себя следующий состав:

«Низшее звено в конном войске состояло из 36 сотенных, а в пешем — из 12 батальонных управлений. Три пешие бригады были расположены по долинам рек Газимуру, Унде, Онону и Ингоде, а три конные бригады размещались в основном вдоль

китайской и монгольской границ. Штабы батальонов были сильно разбросаны по занимаемым бригадами территориям.

Например, штаб второй пешей бригады находился в Шелопугино, а штабы ее четырех батальонов находились по всей Унде — в станицах Шелопугинской, Жидкинской, Ундинской и Ново-Троицкой. Штаб первой пешей бригады находился в Газимурском Заводе, а третьей — в Бянкино, в начале Нерчинского тракта.

 

Биограф генерала-губернатора Восточной Сибири Иван Платонович Барсуков оставил нам интересный рассказ о последнем дне перед началом знаменитого сплава по Амуру:

 

«… 7 мая 1854 года прибыл в Шилкинский завод на лодке, из станицы Бянкиной, и остановился в лагерях линейного Сибирского, № 15, батальона на противоположном, или правом берегу реки Шилки, где в то время квартировал линейный сводный батальон и артиллерия, назначенные в экспедицию на Амур… Явился из Нерчинского завода благочинный, протоиерей Симеон Боголюбский…., поднес Муравьеву в дар … от Нерчинскозаводского Богоявленского собора древнюю святую икону Знамения Божией Матери, вынесенную, по преданию, выходцами из уступленного китайцам Албазина, в серебряном чеканной работы окладе и с серебряным же венцом, в деревянном наборном оклеенном киоте за стеклом, а при ней в ящике 3 фунта ладану и 5 фунтов восковых свеч и молитвенник со святцами… Съехались в Шилкинский завод… купцы, мещане и разночинцы, так что в продолжение пребывания Муравьева Шилкинский завод, украшенный флотилией, оживленный наплывом народонаселения, кипучей жизнью и деятельностью, говором и движением, представлял из себя вид как бы портового города; а разнообразием мундиров – флотских, армейских, артиллерийских, инженерных, казачьих и т.д. – походил вполне на военный лагерь… Исправляющий должность горного начальника Нерчинских заводов подполковник Разгильдеев пожелал устроить в честь Н.Н. Муравьева праздник с иллюминацией, фейерверком и русским хлебосольством… Праздник был назначен на 9 мая, в день святителя Николая. Вечером этого дня главная улица завода, на полторы версты в длину, по обеим сторонам обставлена была деревьями, в виде большой аллеи, и при них на подмостках стояли плошки. На этой же улице возвышался храм «Славы» с боковыми пирамидами, украшенными плошками и разноцветными фонарями; в центре помещен был транспарант с вензелевым изображением Государя Императора под короною, вверху был парящий орел… Посреди улицы, на нагорной площадке, … устроен был из деревьев — лиственницы, черемухи, березы, сосны, багульника и мелкого кустарника – полукруглый садик с аллеей, обставленной такими же деревьями. В полукружии возвышались: посредине – храм, а по бокам – пирамиды. Все это сооружение связывалось арками легко и красиво, а пирамиды, кроме огней, украшены были цветами. В глубине этих арок, или храмиков, вставлены были три транспаранта…

В 8,5 часов вечера прибыл из-за реки Муравьев со своею свитою. Приезд гостей возвещен был пушечным выстрелом и 100 ракетами…И.Е. Разгильдеев… встретил встретил Муравьева на берегу и провел его сначала по улице, а потом в сад, где расставлена была военная кавалерийская и инструментальная заводская музыка и русские певцы (из каторжных).

Муравьев со всею свитою отправился смотреть иллюминацию, и когда они подошли к Царскому щиту с вензелем Государя, тотчас громкое «ура» раздалось повсюду. Взлетели на воздух сотни ракет, бураков, загремели горные пушки, и военная музыка огласила воздух народным гимном: «Боже, Царя храни!». Затем Муравьев пошел далее вниз по улице к триумфальным воротам, замыкающим иллюминацию. Осмотрев их, он обратился вверх по улице, а когда поравнялся с садиком, его встретили два шумящие фейерверочные фонтана. В это время поплыли по реке две лодки, сражавшиеся одна с другой ракетами; вид огней на реке был очарователен…Муравьев, посмотрев это «сражение», возвратился в сад казенного дома, где поочередно играла военная музыка, и певцы пели русские песни… Были пропеты следующие стихи, сочиненные карийским ссыльно-каторжным Макеевым…:

Как за Шилкой за рекой,
В деревушке грязной,
Собрался народ толпой,
И народ все разный.
Ни чу-чу,
Ни гу-гу!
Мы молчим,
Не говорим –
Без нас!
Новобранцы казаки
Собрались толпами.
И градские торгаши
С ихними женами….

Затем был дан роскошный ужин, за которым провозглашены были тосты… за здравие и благополучие сподвижников Муравьева и всей экспедиции… Ужин окончился в час по полудни...».

Перед отплытием флотилии, которой командовал капитан 2-го ранга П.В. Казакевич, священник благословил участников экспедиции иконой Божией Матери, вывезенной в XVII веке из Албазина, и состоялся молебен. Затем флотилия, растянувшись на две с лишним версты, двинулась вниз по Шилке.

 

Первыми забайкальскими переселенцами на Амурской земле были казаки 6-й отдельной сотни Амурского полка, которые в 1855 году приняли самое активное участие по отражению английского десанта, пытавшегося высадиться и закрепиться на побережье залива Де-Кастри. В составе сотни был казак Роман Бянкин.

А в составе сводного действующего пешего полубатальона Забайкальского казачьего войска, который прибыл в Де-Кастри под командой подполковника, адъютанта генерал-губернатора Восточной Сибири, командующего русскими сухопутными войсками на Амуре Александра Николаевича Сеславина, участвовал в разгроме английского десанта казак Захар Бянкин.

В 1862 году забайкальцы начали заселять бассейн реки Уссури, которая впоследствии даст название не только самому краю, но и Уссурийскому казачьему войску.

Казак Егор Бянкин был одним из основателей станицы Киселевой.

В 1874 году принимал присягу казак Уссурийского казачьего дивизиона из станицы Корсаковской Федор Бянкин.

А в районе Сучана, на острове Аскольд после появления первых русских поселенцев начинаются осложнения с китайцами, которые, проживая на территории Российской империи в этом районе (их называли манзами), находились под юрисдикцией Китая, что и приводило к многочисленным конфликтам, осложнениям, завершившимися так называемой Манзовской войной в 1868 году.

И в нескольких ее эпизодах отмечен хорунжий Бянкин, имя-отчество которого, к сожалению, не приводится даже в инициалах:

«Отряд капитана Баранова 3 июня вышел со станции Тихменёвой, но, двигаясь исключительно трудным маршрутом, лишь 14 июня прибыл на Лефу. Близ устья этой реки он попал в болота, из которых едва выбрался, и был вынужден повернуть обратно. Возвращаясь, Баранов сжёг все найденные им, к тому времени пустовавшие фанзы, вместе с хранившимися там запасами хлеба.

Хорунжий Бянкин, отправившийся в поход с 4-го сунгачинского поста, 7 июня достиг Лоренцовой, взяв по дороге в разных фанзах 25 пленных, а также оружие, порох и припасы. Некоторые из манз оказывали ему ожесточённое сопротивление. Спустя несколько дней Бянкин получил приказание пройти вдоль Даубихэ в станицу Буссе, истребляя то манзовское имущество, которое не могли использовать русские крестьяне, а затем отпустить казаков на льготу.

…Чтобы связать отряды Маркова и Флоренского, одновременно устранив возможность прорыва хунхузов через караулы унтер-офицера Раскотова в долину Сунгачи, капитану Баранову, вновь поступившему в подчинение полковнику, приказано было выйти со станции Тихменёвой с 45-ю солдатами, а хорунжему Бянкину с 4-го сунгачинского поста с 35-ю казаками на Лефу.

Предполагалось, что там они соединятся около устья реки Лифуцзин, в узле двух дорог, одна из которых вела по течению Лефу к озеру Ханка, другая — по Лифуцзин к границе. В тот же день, 26 мая, из Бельцовой ушла по назначению рота поручика Садовникова.

... В соответствии с выработанным планом последовали приказания: подполковнику Маркову, оставив казачью полуроту под начальством хорунжего Бянкина на 4-м сунгачинском посту, с остальными людьми следовать в Камень-Рыболов, где присоединить солдат 3-го батальона, доведя численность отряда до 200 штыков, и усиленным маршем двигаться на Суйфунскую дорогу к Никольской. Одновременно ему предписывалось занять караулом тропу, ведущую от Лефу по реке Лифуцзин (Сахеза) к верховьям Мо и далее, за границу, чтобы лишить китайцев возможности пользоваться путём, которым успела ускользнуть первая шайка. Капитан Флоренский получил указание следовать с двумя ротами сводного полубатальона вверх по Уссури и Даубихэ, чтобы очистить долину последней от манз, обеспечив спокойствие уссурийских поселений. Затем он должен был перейти на Лефу и вместе с Марковым теснить разбойников в уже опустошённые ими долины Майхэ и Цымухэ, чтобы там окончательно истребить».

Принимали участие казаки Бянкины и в первой мировой войне.

1915 год, Кавказский фронт: «28 июня русская пехота перешла в наступление при поддержке огня 2-й Забайкальской батареи. В 8 часов 30 минут, когда батальоны находились в развернутом боевом порядке, разъезд 3-го Верхнеудинского полка под командой зауряд-прапорщика Бянкина обнаружил большую колонну турок, которая спешно спускалась с гор в направлении правого фланга отряда

...С 16 июня по 9 июля в бригаде ранено 2 офицера: зауряд-прапорщики Д.В. Бянкин и А.Е. Чугуевский; контужено и ранено 27 казаков. В 3-м Верхнеудинском полку с 9 по 31 июля пропало без вести 9 казаков, находившихся в разведке». [Николай Смирнов, Забайкальское казачество, М, 2008]

 

Принимали участие в революционных событиях:

 

«В полковой комитет 1-го Читинского полка входили 5 офицеров и 9 казаков, и если бы вдруг офицеры захотели оказать какое-либо принудительное воздействие на них, то казаки полка не позволили бы им сделать это, выбрав новый состав полкового комитета. В конце апреля в полковой комитет 1-го Читинского полка входили: офицеры-есаулы Широких, Шильников, Шароглазов, Эпов и подъесаул Семенов; казаки-урядники Щеголев (1 -я сотня), Молоков (5-я сотня), Большаков из команды связи; подхорунжий Воросов (4-я сотня); приказные Новиков (3-я сотня), Лев Перминов (6-я сотня), Терентий Перминов (пулеметная команда); рядовые казаки Бянкин (2-я сотня), Акулов (писарская команда) [там же].

Отметились они и в белоэмиграции в Китае:

«Многие, не имея иного образования кроме военного, искали работу, которая в той или иной степени была бы приближена к их знаниям, опыту и умениям. Значительная часть офицеров состояла в местных вооружённых формированиях, принимала активное участие в гражданской войне на территории Китая, служила в полиции, в охране лесных концессий, железных и шоссейных дорог, оказывала помощь в борьбе с хунхузами и прочими криминальными элементами. По далеко не полным сведениям с военной и полицейской службой на территории Китая было связано не менее 100 офицеров Приамурских казачьих войск.

Среди них: Г. Адамсон, А. Бородин, В. Воробей, А. Лазарев, П. Сотников, Н. Танаев (амурцы); С. Антипьев, И. Бакшеев, М. Бянкин, М. Ваулин, И. Достовалов, А. Зимин, В. Зырянов, С. Иванов, В. Казачихин, И. Кобылкин, Т. Козлов, Е. Куклин (забайкальцы); С. Аладьин, М. Архипов, Н. Шихобалов (уссурийцы)» [Амурское казачества: вчера и сегодня, Благовещенск, 2017].

 

В Предыстории [ https://predistoria.org/forums/index.php?topic=3174.0 ] представлен огромный список Бянкиных — жителей Забайкалья (станиц и сел Бянкино, Кумаки, Тюкавкино, Бишигино, Бургень, Ишикан, Чиндант, Курлыч, Атамановка), — которые подверглись репрессиям в годы политического террора 1930-х годов.

Но...

Жизнь продолжалась.

И огромное значение для развития морской транспортной сети Дальнего Востока имела деятельность на посту начальника Дальневосточного морского пароходства в 1969-1977 годах Владимира Петровича Бянкина, более известного сегодня по своим книгам об истории развития морского судоходства.

Он родился, как пишут его биографы, в селе Пашково Хабаровского края Дальневосточного округа РСФСР.

Сегодня это село Пашково находится в составе Облученкого района Еврейской автономной области.

А вот что самое интересное: село это основано в 1857 году казаками- переселенцами из Забайкалья как пограничный пост Хинганский. В 1858 году пост был переименован в честь первого даурского  воеводы Афанасия Пашкова в пост Пашковский.

То есть и Валентин Петрович Бянкин – казачьих кровей.

А точку в нашем рассказе поставит почетный атаман Камчатского отдела Уссурийского казачьего войска, Глава Совета стариков этого войска, казачий полковник Николай Васильевич Бянкин, который продолжает нести казачью службу на Камчатке в чине почетного атамана.

Сергей Вахрин,
член Союза писателей России